Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Автор статьи Forеign Policy пишет об углубляющемся в США расколе общества в отношении Украины. Он отмечает, что происходит формирование "странных союзников" в политических кругах. Левые и правые объединяются против Белого дома и выступают в защиту Путина.
Дискуссия вокруг спецоперации России на Украине породила в США странных союзников.
С тех пор, как 24 февраля Россия начала свою спецоперацию на Украине, политика вокруг нее, сформировавшаяся в Соединенных Штатах, породила странных союзников, выступающих против нее. Хотя большая часть американской публики во главе с президентом США Джо Байденом поддержала Украину, многие как левые, так и правые бросились защищать режим президента России Владимира Путина или по крайней мере призвали Соединенные Штаты не вмешиваться в защиту Украины.
Такер Карлсон, лицо Fox News и ведущий самого популярного шоу на кабельных новостях в Соединенных Штатах, уже несколько месяцев излагает прокремлевские тезисы (и часто они ретранслируется по российскому государственному телевидению). Другие правые деятели регулярно распространяют антиукраинскую дезинформацию и протестуют против отправки в страну тяжелых американских вооружений.
Тем временем светило американских левых интеллектуалов Ноам Хомски назвал бывшего президента США Дональда Трампа "образцом уравновешенной геополитической государственной мудрости" за его противодействие вооружению Украины. Левые СМИ, такие как Jacobin, New Left Review и Democracy Now!, придерживаются линии левого фланга и партий, которые обвиняют расширение НАТО в спецоперации России и выступают против военной помощи Украине.
В социальных сетях армии левых и правых обвиняют во всем украинскую политику, политиков и президента Украины. В Конгрессе семь самых ярых консервативных сторонников Трампа проголосовали вместе с прогрессивистками Ильхан Омар и Кори Буш против запрета на импорт российского ископаемого топлива. Что еще более удивительно, к Омар и Буш присоединились представители так называемой "дружины" членов Конгресса Александрия Окасио-Кортес и Рашида Тлаиб, а также ультраправые маргиналы Республиканской партии, выступающие против захвата правительством США активов российских олигархов.
Все эти события высвечивают странный союз между двумя концами политического спектра. Вопрос: почему он возник?
То, что мы видим, является современной версией политической "теории подковы", где крайне левые и крайне правые оказываются на сближающихся полюсах этой геометрической фигуры в довольно неестественном союзе. Несмотря на то, что исторически эта теория была отвергнута, она оказывается на удивление верной, когда речь идет об отношении США к российско-украинскому конфликту. Однако это не имеет ничего общего с идеологической совпадениями взглядов ее адептов ни на Россию, ни на Украину. Скорее, это имеет прямое отношение к тяжелому состоянию американской политики в целом, когда применение таких простых понятий, как "левые", "правые", "консерваторы" или "прогрессивисты" больше не служит полезным инструментом для понимания хода развития политических тенденций в стране.
Политическая "теория подковы" была разработана французским философом Жаном-Пьером Файе, который считал, что политический идеологический спектр — это не традиционная линейная прогрессия от той или иной формы социализма или демократического коллективизма через буржуазно-либеральный центр к той или иной форме тоталитаризма или фашизма. Это не прямая линия между все более расходящимися политическими позициями, а нечто вроде подковы, где полюса изгибаются наподобие магнита и активно взаимодействуют друг с другом.
Основываясь на своем наблюдении за союзом фашистских и коммунистических партий во внутренней политике Германии в начале 1930-х годов, а затем за союзом нацистов и Советов в международной сфере, воплощенным в пакте Молотова-Риббентропа, он считал, что политическая крайности имеют гораздо больше общего, чем можно было бы предположить, исходя из традиционной интерпретации политического спектра.
Идея "политической подковы" уже давно подвергается критике как за недостаток интеллектуальной строгости, так и за ее использование политическими силами в качестве оружия для дискредитации своих противников. Это делают в основном левые, которых по этой теории можно сравнивать с правыми, против которых они якобы выступают. Критики теории "подковы" склонны указывать на то, что любое кажущееся совпадение политических позиций между крайне левыми и крайне правыми — например, критика либеральной демократии, глобализации и рыночных решений социальных проблем — является поверхностной, маскирующей гораздо более глубокие различия в идеологических и политических предпочтениях. Эти критики утверждают, что крайне левых и крайне правых объединяет в основном оппозиция либеральному центру. Вот почему последний так часто нападает на теорию "подковы".
Тем не менее эта теория продолжает время от времени всплывать на поверхность не в последнюю очередь потому, что крайне левые и крайне правые, кажется, продолжают каким-то образом подстраивать друг под друга свои идеи и политику.
Одна из причин этого заключается в том, что традиционный одномерный спектр левых и правых не учитывает другие оси политического разделения в политике США, в которых доминируют не какие-либо традиционно интеллектуальные представления о прогрессивизме или консерватизме, а существуют негативные установки по отношению к "истеблишменту" и склонность к широким формам популизма. Как один из нас ранее отмечал, популизм в Соединенных Штатах не ограничивается правыми сторонниками движения "Сделаем Америку снова великой" (MAGA). Он распределяется по всему политическому спектру, причем популисты находятся как на левом политическом поле (например, среди сторонников сенатора Берни Сандерса), так и на правом (среди сторонников Трампа).
Если использовать метафору Файе, то два полюса "подковы" объединяют как раз не "высоколобые" консервативные или прогрессивистские идеи, а оппозиция элитам, партийным "истеблишментам" и традиционным "стражам ворот" в мейнстримовской прессе. В том, что касается отношения Америки к российской спецоперации на Украине, мы видим не только существенное оправдание самой "теории подковы", но и того, что выходит за ее рамки: идеи о том, что простая лево-правая парадигма не дает нам глубокого и правильного понимания политической ситуации США.
С тех пор, как Россия начала свою спецоперацию на Украине, подавляющее большинство американцев с обеих сторон политического спектра поддержали позицию правительства США. Они поддерживают предоставление военной и гуманитарной помощи Украине, и, что удивительно, существует даже значительная двухпартийная поддержка приема украинских беженцев в Соединенных Штатах. Но Россия нашла себе в США и многих активных союзников.
Вряд ли являются секретом тесные идеологические и финансовые отношения между многими крайне правыми европейскими партиями и Кремлем, что делает их поддержку путинской спецоперации весьма обычным делом. Но удивительно то, что значительная часть американских правых, в том числе члены Республиканской партии, после начала спецоперации открыто встали на сторону России.
Республиканская партия исторически использовала свою антисоветскую (до 1989 года) и антироссийскую (после 1989 года) позицию с большим политическим эффектом. Это, в конце концов, была партия, выбросившая лозунг "Mr. Горбачев, снеси эту стену!". В 2012 году тогдашний кандидат в президенты от Республиканской партии Митт Ромни назвал Россию главным геополитическим врагом Соединенных Штатов и страной, которая "всегда заступается за худших игроков в мире". А теперь перенесемся в 2022 год, к современным республиканцам, включая Трампа. Его старший сын Дональд Трамп-младший; член палаты представителей (скоро станет бывшим конгрессменом) Мэдисон Коуторн; кандидат в сенат от штата Огайо Дж. Д. Вэнс; популярные персоны из Fox News, такие как Лора Ингрэм и влиятельные консервативаторы, как Кэндис Оуэнс, — все они отошли от республиканской партийной линии, всячески высмеивая Украину и усилия США по оказанию ей помощи.
В этой правой критике настойчиво повторяется ряд расхожих критических тезисов. Это утверждение о том, что именно расширение НАТО спровоцировало Путина и привело к спецоперации. Это мысль о том, что деньги, потраченные на военную помощь Украине, лучше было бы потратить на внутренние проблемы, даже если эти вопросы включают продолжающуюся милитаризацию американо-мексиканской границы, как предложил сенатор от штата Миссури Джош Хоули.
Между тем многие прогрессивные левые, включая членов партии Демократических социалистов Америки (DSA) и политики, которых они поддерживают, левых ученые и публицисты, а также множество самопровозглашенных интернет-"антиимпериалистов", встали на сторону России (или, по крайней мере, не заняли сторону жертвы, Украины). Их основные аргументы отражают аргументы правых: расширение НАТО и законные опасения России в области безопасности стали спусковым крючком для спецоперации, на Украине нецелевым образом используются средства, которые можно было бы использовать для решения внутренних проблем. Но они даже идут дальше: требуют полного прекращения боевых действий на Украине, а иногда и высказывают прямую поддержку в адрес России. И все это хитро завернуто в риторику "противодействия американским интервенциям за рубежом", часто истолковываемым как "американский империализм".
На крайне левом фланге всегда существовало маргинальное меньшинство активистов, которых уничижительно называли "танками" (Tankies — прозвище членов компартии Великобритании в 1950-1970-х годах. — Прим. ИноСМИ.). Часто называя себя марксистами-ленинцами, они были апологетами репрессивных действий авторитарных коммунистических режимов, таких как Советский Союз или Китай. Первоначально это оскорбление было брошено коллегами-левыми в адрес западных коммунистов, которые приветствовали, когда Советский Союз ввел танки в Будапешт, чтобы подавить антисоветское восстание в Венгрии в 1956 году. Сегодня этот термин в основном используется в онлайн-кругах, подразумевает сторонников репрессивных режимов и применяется в первую очередь к мнениям, которых придерживаются маргинальные журналисты, работающие на непрозрачно финансируемые альтернативные источники новостей, восхваляющие диктаторов, таких как сирийский президент Башар аль-Асад.
Что касается Украины, то многие "танкисты" с самого начала заняли промосковскую позицию и повторяли тезисы Кремля, возможно, не в состоянии устранить двусмысленность между Россией, авторитарным капиталистически-олигархическим государством, и ее предшественником, Советским Союзом, авторитарным коммунистическим государством. Эти тезисы включают ложное утверждение о том, что протестное движение Евромайдана на Украине в 2014 году было переворотом, поддерживаемым США. В частности, оно было поддержано некоторыми выборными должностными лицами, такими как член городского совета Нью-Йорка, Кристин Ричардсон Джордан, которая всегда ориентировалась на партию Демократических социалистов Америки и ссылалась на ее дезинформацию в социальных сетях. Но что удивительно, аналогичные заявления также были сделаны членом палаты представителей Конгресса от Республиканской партии, поддерживающей QAnon, Марджори Тейлор Грин и, весьма серьезными ведущими учеными, включая Ноама Хомски и профессора Чикагского университета Джона Миршаймера.
Действительно, когда дело касается Украины, то концы "подковы" сводятся вместе не просто противостоянием конфликту или поддержкой России, но и готовностью принять идеи со всего политического спектра, которые соответствуют этой позиции. Другими словами, вопреки тому, что утверждают критики "теории подковы", мы видим не только внешнее сходство их политических взглядов по Украине, но и гораздо более глубокое, хотя и оппортунистическое, идеологическое единство.
Поучительны здесь работы Миршаймера. Весьма влиятельный ученый в области международных отношений, Миршаймер известен как один из ведущих сторонников школы "наступательного реализма" в анализе мировой политики. Эта школа утверждает, что государства, особенно великие державы, будут действовать исключительно рационально, чтобы максимизировать свою военную мощь в устаревающей мировой системе. А это означает, что они, с высокой степенью вероятности, будут яростно реагировать на возникающие их безопасности угрозы.
Самый заметный вклад Миршаймера в дебаты по Украине — помимо его размышлений о том, что поддержка Америкой протестов на Евромайдане в 2014 году представляла собой участие в государственном перевороте — заключается в том, что спецоперация России на Украине была напрямую вызвана вторжением НАТО в сферу влияния России в Восточной Европе и странах Балтии и в самой Украине. Согласно "наступательному реализму", российская атака сдерживает эту экспансию, осуществляемую под руководством США. Несмотря на то, что эта теория была широко оспорена с первого дня конфликта, идеи Миршаймера получили весьма широкое распространение.
Он изложил их в гостевой колонке журнала The Economist и в интервью The New Yorker, а его работы упоминались критиками политики США на Украине из таких "мозговых центров", как Институт ответственного государственного управления Куинси, источники финансирования которого включают как фонд "Открытого общества" миллиардера Джорджа Сороса и Фонд Коха, так и фонд "Приоритеты обороны", финансируемый тем же Кохом и поддерживаемый известным сенатором Рэндом Полом. Ссылались на Миршаймера и многочисленные левые публикации, такие как откровенно социалистический Monthly Review, затрапезный Current Affairs и надежный социал-демократический Nation. Статьи Миршаймера также были неоднократно ретвитнуты МИДом России.
Обычно идеи Миршаймера относительно Украины обсуждаются отдельно от его более широких теорий о "наступательном реализме", потому что они могут не понравиться тем самым людям, которые защищают Миршаймера как "серого кардинала российской стратегической логики". Возьмем исторический пример: трудно представить, чтобы прогрессивная элита Соединенных Штатов защищала попытку Америки вторгнуться на Кубу в 1961 году, хотя тогда эта страна была советским плацдармом в сфере влияния США. Но ведь "наступательный реализм" и подразумевает такую экспансию "с красными зубами и когтями".
Подобная же история цитирования произошла и с Хомски, яростным критиком внешней политики США и жестокого американского международного интервенционизма, а также с бывшим госсекретаре США Генри Киссинджером, архитектором большей части этой самой внешней политики и жестокого международного интервенционизма. Концы "подковы" практически сливаются в экстазе, когда пересекаются мысли этих двух теоретиков об окончании конфликта в Украине. Недавно оба этих деятеля призвали Запад и Украину не обострять конфликт с Россией, а вместо этого "искать мир".
И обоих из этих политиков, чаще по отдельности, но иногда и в тандеме, использовали как левые, так и правые комментаторы для оправдания своих заявлений об Украине, в том числе в недавней статье в журнале New York. В ней авторы умудрились одновременно заявить о том, что Соединенные Штаты не имеют право вмешиваться в украинский конфликт, но располагают как силой, так и правом усадить за стол переговоров Путина и президента Украины Владимира Зеленского.
Конечно, нет никаких причин, по которым люди с разными политическими взглядами не должны опираться на политический анализ одних и тех же экспертов, но поддержка ученых и государственных деятелей только потому, что они разделяют чью-то политическую предрасположенность, показывает недостаток политического реализма как у крайне левых, так и крайне правых. Оба эти полюса согласны друг с другом по украинскому вопросу, поэтому оба опираются на экспертов (в основном именитых англо-саксонских и немногочисленных, если они вообще есть, украинских), которые подтверждают их позицию.
Видеть то, как левые признают правоту Киссинджера, а республиканцы — правоту Хомски, это что-то особенное. Но многими сегодня утверждается, что если Хомски и Киссинджер (и Миршаймер) едины в своих умопостроениях, то они должны быть правы. Но они не правы. Путин сам сказал об этом, когда недавно сравнил себя с Петром Великим, заявив о праве России на экспансию за счет своих прежних колоний и отказавшись тем самым от своих же утверждений о том, что западные провокации вызвали его решение о спецоперации на Украине. Так исчез сильнейший аргумент обоих концов "подковы": Украина — это вина Запада, движимого Соединенными Штатами. На самом деле, возможно, это и объясняет то, что "теория подковы" в отношении Украины, в конечном счете, имеет мало общего с Украиной.
Несмотря на все их несопоставимые политические цели и мотивы, крайне левых и крайне правых объединяет одно — их отношение к политике США. Что их объединяет, так это неприятие того, что они считают ошибками в поддержании статус-кво, недоверие к истеблишменту и грубый антиамериканизм.
Что касается правых, то действия таких законодателей, как Грин, Коуторн, член палаты представителей Пол Госар или член палаты представителей Мэтт Гетц (все они выступают против поддержки Украины Соединенными Штатами), похоже, вызваны их глубокой неприязнью к Соединенным Штатам как этнически и расово разнообразной демократии, в которой в 2015 году было Верховным судом было принято решение по делу Obergefell v. Hodges. Это решение, по сути легализовало однополые браки, и оно стало законом страны (по крайней мере, на данный момент).
Многие крайне правые презирают эту реальность и признают идеологическую близость своих политических целей к тому, что они считают достижениями Путина, в том числе крайне усложняющими жизнь российскому ЛГБТ-сообществу. Его общее неприятие воук-культуры было с восторгом принято бывшим советником Трампа и нынешним влиятельным лицом в движении MAGA Стивом Бэнноном. Российская пропагандистская машина удивительно хорошо разбирается в языке цивилизационных войн, идущих в США. Широко распространено мнение, что Путин и Россия на фронтах этих войн являются союзниками крыла MAGA Республиканской партии.
Другой аспект заключается в том простом факте, что в поляризованном политическом раскладе в нынешней Америке трампизм становится знаменем национальных интересов, а любая поддержка Байдена просто неприемлема. Когда Байден и демократы занимают какую-то позицию (любую позицию), она должна быть неправильной просто по определению и вызывает яростное сопротивление. Эту динамику запечатлела широко разошедшаяся в США фотография с митинга Трампа в 2018 году, на которой двое мужчин с гордостью носят футболки с надписью "Я лучше буду русским, чем демократом". К сожалению, как мы уже подчеркивали, многие политики MAGA не просто говорят. Они идут своим путем на этом фронте.
У прогрессивных левых мотивация заключается не столько в возможном согласии с политикой Путина, сколько в элементарном недоверии к внешней политике США. Многие американцы в этих политических кругах очень увлечены нарративом о том, что Соединенные Штаты являются плохим международным игроком, который причинил много боли за границей в результате различных войн (в первую очередь, но не только: в Афганистане, Ираке и Вьетнаме). В результате они рефлекторно придерживаются той точки зрения, что какой бы ни была политика США в отношении какого-то внешнего конфликта, она всегда является корыстной или даже империалистической. Вот почему многие левые в конечном итоге повторяют прокремлевское утверждение о том, что расширение НАТО является проявлением одностороннего американского империализма. И что еще более странно, в поддержку своей точки зрения они цитируют при этом таких фигур, как Миршаймера и даже Киссинджера, традиционного врага американских левых.
Эта формулировка, конечно же, упускает из виду годы ожидания таких стран, как Польша, перед вступлением в НАТО, или причины, по которым эти страны следовали этому политическому курсу. По сути дела, она скрыто обвиняет эти страны в отсутствии каких-либо прав в решении вопросов своего будущего. Это не просто цивилизационный шовинизм, направленный против постсоветских славянских государств, который можно объяснить похмельем времен холодной войны или обычным расизмом. Ведь аналогичный набор аргументов выдвигается сегодня и против Швеции и Финляндии, которые находятся на пути к членству в НАТО.
Во всяком случае такой подход приводит к тому, что что прогрессевисты являются именно тем, в чем они никогда не признаются, – американо-центристами. Рассматривая Соединенные Штаты как супер-державу де-факто, даже несмотря на то, что они выступают против нее, они невольно повторяют клише в отношении великих держав. Например, что США должны (и могут) добиться прекращения огня на Украине и диктовать условия этого прекращения огня как Москве, так и Киеву. Это включает в себя идею о том, что Соединенные Штаты должны убедить Украину уступить России территории и людей, которые там живут.
Возрождая мышление Ялтинской конференции с левого фланга, эти якобы прогрессевисты отказываются от свободы для украинцев, выступают против вооруженного вмешательства США и при этом верят, что Соединенные Штаты имеют власть и право разделить украинскую землю в обмен на мир на Украине. В основе этого извращенного левого антиимпериализма лежит неимперское стремление обладать имперской властью, но только якобы во имя мира — независимо от воли местных жителей.
Разумеется, американские крайне правые и крайне левые не разделяют единое внешнеполитическое видение, но они разделяют одно видение относительно Украины: наивный антиинтервенционизм. И существование этих странных союзников по вопросу Украины не столько подтверждает "теорию подковы", сколько заставляет нас усомниться в упрощенном видении политического спектра как одномерного левого и правого политического пространства.
В конце концов, есть много левых, которых считают сторонниками интернационализма, социальной справедливости и политики перераспределения богатства, которые поддерживают Украину по причинам, согласующимся с их широкой политикой, включая противодействие прежним военным вмешательствам США за рубежом. Точно так же многие правые, которых считают верящими в свободный рынок и придерживающимися в целом консервативных социально-политических позиций, поддержали вооружение Украины, в том числе по причинам, соответствующим их политике, включая видение сильной роли Соединенных Штатов в мировой политике.
Так что же объясняет, почему концы "подковы", словно в магните, притягиваются друг к другу, отдаляясь от остального спектра?
Эта притягательная сила исходит не от политического содержания сторон спектра. Как продемонстрировал еще в 1964 году политолог Филип Конверс, а впоследствии и другие ученые, подавляющее большинство американцев не придерживаются устойчивых идеологических взглядов. Люди, которые это делают, во многих отношениях являются исключением. Таким образом, сила, стоящая за "подковой", представляет собой еще одно измерение политики, без которого невозможно понять, среди прочего, почему Хомски и Киссинджера будут поддерживать люди, которые иначе ни в чем не согласились бы с ними обоими. Это измерение политики является по существу популизмом, направленным против истеблишмента.
Популизм как термин стал чем-то, обозначающим нечто пустое. И в глазах многих людей он приобрел уничижительное значение. Он ассоциируется с правыми лидерами-нативистами, такими как президент Бразилии Жаир Болсонару, премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, польский политик Ярослав Качиньский и Трамп, а также с президентской кампанией Сандерса. Во всяком случае в Соединенных Штатах популизм исторически был связан с эгалитарной политикой Популистской партии и последующим левым прогрессивистским движением.
Но сегодня то, что мы подразумеваем под популизмом, — это мировоззрение, противопоставляющее рядовых граждан, "народ", "элитам", которых популисты считают коррумпированными. Это может означать разные вещи для консервативных и прогрессивных популистов.
Например, у правых в США это проявляется в национализме "Америка превыше всего", изоляционизме и недоверии к экспертам и средствам массовой информации. У левых это проявляется в недоверии к традиционному политическому истеблишменту, а также к бизнес-сообществу и мейнстримовским СМИ. Вот почему популисты по обе стороны "подковы" обычно не доверяют традиционной массовой прессе и ее элитным "говорящим головам" и часто ищут информацию из более якобы независимых и явно связанных с идеологией источников. Это также подталкивает людей внутрь страны, к изоляционизму, основанному на убеждении, что, когда Соединенные Штаты вмешиваются за границей, они делают это в интересах политической или деловой элиты страны.
В обоих случаях это разжигает противоречия, которые становятся наиболее заметными в вопросах, по которым существует редкий национальный консенсус, таких как поддержка Украины. В этом случае противоположные мотивы левых и правых популистов приводят обе стороны к одной и той же позиции: той, что утверждает, будто в конфликте на Украине виноваты обе его стороны, отрицает свободу действий украинцев и играет прямо на руку Путину. И это при том, что нет ничего изначально присущего ни ультраправому, ни крайне левому мышлению, что вело бы к поддержке России или неприятию бедственного положения украинцев.
Так что, возможно, теория подковы, как ее сформулировал Файе, и не полностью верна. Речь не может идти о том, что противоположные концы политического спектра по своей природе склонны к сближению друг с другом — другими словами, что коммунисты и фашисты по своей сути склонны к единению. Все же упомянутые концы политического спектра характеризуются широкой неоднородностью мнений. Скорее дело состоит в том, что популистский импульс против истеблишмента с обеих сторон "выбивает" из их рядов отдельные группы, которые, несмотря на свою идеологию, приходят к согласию.
Конечно, не помогает и то, что традиционный одномерный политический спектр сам по себе является ошибочным инструментом для понимания всей совокупности политических настроений, особенно в такой стране, как Соединенные Штаты. Здесь требования о хотя бы небольшом приближении социальных норм "государства всеобщего благосостояния" к стандартам Организации экономического сотрудничества и развития (OECD) сразу окрашивает человека в "непримиримого левого", а отрицание результатов демократических выборов делает его "крайне правым".
Тем не менее значительное присутствие популизма как слева, так и справа, что определяет дискуссию в интернете и в средствах массовой информации, а также политические приоритеты как демократических, так и республиканских политиков, в равной степени показывают, что не только политическая ситуация, но и вся внутренняя политика в США глубоко раздроблена. Это не просто вопрос поляризации общественного мнения, а нечто более глубокое: растущее отсутствие общего понимания в стране существующей политической реальности. И Украина здесь совсем не главный герой. Она в этой тенденции просто предвестник грядущих событий.
Авторы: Ян Дуткевич — политолог, научный сотрудник программы Brooks McCormick Jr. в Гарвардской школе права.
Доминик Стекула — доцент кафедры политологии Университета штата Колорадо.
