КЕМБРИДЖ — Кажется, глава Китая Си Цзиньпин находится в ударе. Он послал ракету на темную сторону Луны, построил искусственные острова на оспариваемых рифах в Южно-Китайском море и недавно соблазнил Италию расстаться со своими европейскими партнерами и присоединиться к Китайской инициативе «Один пояс, один путь». В то же время односторонняя позиция Президента США Дональда Трампа убавила и мягкую силу, и влияние Америки.
Экономические показатели Китая за последние четыре десятилетия были действительно впечатляющими. В настоящее время он является основным торговым партнером для более чем ста стран, по сравнению с примерно половиной этого показателя для Соединенных Штатов. Его экономический рост замедлился, но его официальный 6% годовой рост более чем в два раза превышает американский. Согласно общепринятым прогнозам, в ближайшее десятилетие экономика Китая превзойдет по размеру экономику США.
Пожалуй. Но также возможно, что Си стоит на глиняных ногах.
Никто не знает, какое будущее ожидает Китай, и существует длинная история ошибочных предсказаний системного коллапса или стагнации. Хотя я не думаю, что одно или другое возможны, общепринятое мнение преувеличивает сильные стороны Китая. Люди Запада видят разногласия и поляризацию в своих демократиях, но успешные усилия Китая скрыть свои проблемы не могут заставить их исчезнуть. Синологи, которые знают намного больше, чем я, описывают, по меньшей мере пять основных долгосрочных проблем с которыми сталкивается Китай.
Во-первых, это неблагоприятный демографический профиль страны. Рабочая сила Китая достигла своего пика в 2015 году, и она преодолела точку невозврата легкой выгоды от урбанизации. Население стареет, и Китай столкнется с серьезным ростом расходов на здравоохранение, к которым он плохо подготовлен. Это создаст значительное бремя для экономики и усугубит растущее неравенство.
Во-вторых, Китай должен изменить свою экономическую модель. В 1978 году, Дэн Сяопин мудро переключил Китай с маоистской автаркии на восточноазиатскую модель роста, основанную на экспорте, которую успешно внедрили Япония и Тайвань. Однако, сегодня Китай перерос модель и терпимость иностранных правительств, которые сделали это возможным. Например, торговый представитель США Роберт Лайтхайзер фокусируется на отсутствии взаимности, субсидировании государственных предприятий (ГП) и принудительной передаче интеллектуальной собственности, что позволило Китаю сориентировать игровое поле в свою пользу. Европейцы жалуются на эти же проблемы. Более того, политика Китая в области интеллектуальной собственности и недостатки правового государства препятствуют иностранным инвестициям и стоят им международной политической поддержки, которую зачастую приносят подобные инвестиции. А высокий уровень китайских государственных инвестиций и субсидий в ГП скрывает неэффективность распределения капитала.
В-третьих, в то время как Китай на протяжении более трех десятилетий срывал плоды относительно легких реформ, изменения, в которых он нуждается на сегодняшний день, гораздо сложнее внедрить: независимую судебную систему, рационализацию ГП, а также либерализацию или ликвидацию системы хукоу по регистрации по месту жительства, которая ограничивает мобильность и подпитывает неравенство. Более того, Си отменил политические реформы Дэна по разделению партии и государства.
Это подводит нас к четвертой проблеме. Как ни странно, Китай стал жертвой своего успеха. Ленинская модель, навязанная Мао в 1949 году, хорошо сочеталась с китайской имперской традицией, но быстрое экономическое развитие изменило Китай и его политические потребности. Китай стал городским обществом среднего класса, но его правящие элиты остаются в ловушке круговых политических рассуждений. Они считают, что только Коммунистическая партия может спасти Китай, и поэтому любые реформы должны укреплять монополию партии на власть.
Но это именно то, что Китаю не нужно. Партийные элиты, которые получают огромное богатство от существующей системы, противостоят глубоким структурным реформам, которые могут помочь Китаю избавиться от зависимости в существенных государственных инвестициях и ГП. Антикоррупционная кампания Си не в силах преодолеть это сопротивление — наоборот это лишь обескураживающая инициатива. Во время недавнего визита в Пекин, китайский экономист сказал мне, что кампания Си обходится Китаю в 1% ВВП в год. Китайский бизнесмен также сказал, что реальный рост был меньше половины официального показателя. Возможно, этому может противостоять динамизм частного сектора, но даже там страх потери контроля повышает роль партии.
Наконец, существует дефицит мягкой силы Китая. Си провозгласил «Китайскую мечту» о возвращении к мировому величию. Поскольку экономический рост замедляется, а социальные проблемы увеличиваются, легитимность партии будет все больше зависеть от подобных националистических призывов. За прошедшее десятилетие Китай потратил миллиарды долларов на повышение своей привлекательности для других стран, но опросы международного общественного мнения показывают, что Китай не получил должной отдачи от своих инвестиций. Подавление проблемных этнических меньшинств, заключение в тюрьму адвокатов-правозащитников, создание надзорного государства и отталкивание творческих представителей гражданского общества, таких как известный художник Ай Вэйвэй, подорвали привлекательность Китая в Европе, Австралии и США.
В некоторых авторитарных государствах репутация Китая может и не пострадает от подобной политики, но современный авторитаризм идеологически не опирается на то, на что опирался коммунизм. Десятилетия назад молодые революционеры по всему миру были вдохновлены учением Мао. Сегодня, несмотря на то, что «Мысль Си Цзиньпина о социализме с китайскими характеристиками» была закреплена в конституции партии, немногие молодые люди в других странах несут это знамя.
Китай — это страна, имеющая как с сильные, так и слабые стороны. Американская стратегия не должна преувеличивать ни одну из них. Значимость Китая возрастет, и отношения между США и Китаем станут конкурентным соперничеством. Мы не должны забывать ни одну из частей этого описания. Ни одна страна, включая Китай, вероятно, в ближайшие одно или два десятилетия не превзойдет США по общему могуществу, но США придется научиться делиться властью, когда Китай и другие страны набирают силу. Поддерживая свои международные альянсы и внутренние институты, Америка получит сравнительное преимущество.
Джозеф С. Най, младший, — американский политолог, профессор Гарвардского института государственного управления им. Джона Ф. Кеннеди, автор книг «Закончился ли американский век?» и «Мораль имеет значение? Президенты и внешняя политика от Франклина Делано Рузвельта до Трампа».
