Тем вечером в Ташкенте стояла хорошая погода. На севере города, где с обычными жилыми районами соседствуют роскошные виллы, пешеходы обычно снуют по проспекту Буюк ипак йули (Великий шелковый путь), который был переименован по решению правительства, но для большинства людей так и остался проспектом Максима Горького. То был обычный осенний вечер на улицах столицы, большого города с населением более 2 миллионов человек у западных склонов горной цепи Тянь-Шань, чьи белоснежные пики видны на востоке. К западу и югу простирается степь, а еще дальше находится популярный среди туристов Самарканд и пустыня. То мистицизм, который вызывает в памяти город Тамерлана, отражает переплетенное с восхищением и снисходительностью невежество остального мира в том, что касается этого региона. Он по сей день окружен аурой таинственности, которую поддерживают как экзотические западные стереотипы, так и свойственная местным культура тайны.
Тем вечером 2010 году, когда в районе Мирзо Улугбек уже сгустились сумерки, люди, как обычно, пили чай, пиво и даже водку, ели шашлыки, самсу и арбузы в ресторанах и у небольших киосков. Но тут всего за две минуты вдоль огромного проспекта (четыре полосы в обе стороны с трамвайными путями посередине) выстроились полицейские. И все стихло, словно кто-то выкрутил регулятор громкости на еще недавно столь оживленной улице.
Одни полицейские выстроились вдоль пути на расстоянии в 30 метров друг от друга, а другие остановили движение с севера на юг, тогда как на идущих с юга полосах больше не появлялось машин, потому что соседние улицы были полностью перекрыты. Пешеходам перегородили путь, шоссе опустело, прохожие стали потихоньку отходить в сторону, а полицейские вытянули в сторону шоссе руки со светящимися палочками. С обеих сторон шоссе в окнах зданий не видно занавесок: это запрещено и правоохранительные органы каждый день внимательно за этим следят (вдруг там прячется снайпер?). Внезапно по проспекту пронеслась черная машина. Через минуту за ней последовала группа немецких седанов президентского кортежа. Исполнив свой причудливый танец, они скрыдись из вида. Через несколько секунд светящиеся палочки погасли, полицейские разошлись, а жизнь вдоль шоссе вновь пошла своим чередом. Причем никто даже вскользь не упомянул случившееся, словно ничего и не было. Потому что тут подобное — обычное дело.
Два тела короля Каримова
Эта повторявшаяся из года в год сцена сопровождала появление кортежа скончавшегося 2 сентября президента Ислама Каримова. Жители Ташкента вновь увидят ее еще не скоро, даже если новый президент страны тоже возьмет на вооружение такой призванный обеспечить безопасность ритуал, который стал характерной чертой второй половины так называемой «эры Каримова». Какое наследие оставит она после себя? Возможно ли, что в стране, где Каримов был бессменным президентом с самого провозглашения ее независимости в 1991 году, пройдет либерализация власти и общества, а не разразится хаос, который консервативные аналитики зачастую прочат вставшим на путь демократизации государствам?
Узбекистан последних 25 лет не отличался особой демократичностью в политике и сохранил большую часть структур и методов поддержания безопасности (от слежки до репрессий), которые были ранее свойственны СССР. Для Запада Ислам Каримов был карикатурным воплощением такого режима: смесь политики в советском стиле, культа личности а-ля Северная Корея и светского общества на манер Саддама Хусейна. Можно сказать себе, что эра Каримова останется в истории как время независимости и советского авторитаризма в новой обертке, однако для большинства узбеков он был человеком, который привел страну к суверенитету и обеспечил ее стабильность, ведь там, в отличие от ряда постсоветских государств, не было вооруженного конфликта. Так, с парада независимостей 1991 года в бывших советских республиках было немало конфликтов: между Арменией и Азербайджаном вокруг Нагорного Карабаха, в Чечне, в Таджикистане, между Россией и Грузией, Россией и Украиной… Не стоит забывать и про граничащий с юга с Узбекистаном Афганистан. Все эти конфликты, не говоря уже о войнах в Ираке, на Балканах и в Сирии, создали у жителей авторитарных среднеазиатских стран ощущение, что у них еще все не так уж и плохо, и что за это следует благодарить руководство.
В комментариях на русском и узбекском языках в социальных сетях и статьях в СМИ нередко прослеживается такая мысль: «Спасибо за мир». На первый взгляд она может показаться странной, если вспомнить о насилии режима в отношении собственного населения. Когда узбекские граждане оплакивают Ислама Каримова и тревожатся по поводу будущего, это вовсе не обязательно означает, что они не в курсе устроенных им репрессий, арестов и пыток несогласных под прикрытием борьбы с экстремизмом и полного контроля над политическими организациями и СМИ. Они вовсе не обязательно со всем этим согласны, но зачастую считают все это необходимостью для выживания молодой независимой страны. В любом случае, для них это все равно предпочтительнее формирования режима в стиле афганских талибов.
Сначала Каримов зарекомендовал себя хитрым политиком, продемонстрировал способность к сильным словам и поступкам. В первые годы своего президентства он лично появлялся в тех местных собраниях, где оспаривался его политический курс. Затем он вел ловкую игру с присутствием и отсутствием, чтобы показаться вездесущим и всемогущим. Если у его авторитаризма и была оригинальная черта, она заключалась в том, что в отличие от туркменского диктатора Сапармурата Ниязова, он не пытался сформировать классический культ личности, а создал образ далекого и молчаливого лидера, который все реже выступает на публике и по телевидению, но чьи мудрые патриотические мысли все чаще встречаются в школьных учебниках. Как и у средневековых монархов, которых описывает историк Эрнст Канторович в знаменитой книге «Два тела короля», сила Ислама Каримова была в том, что он создал себе два вместилища: смертное физическое тело солдата и глашатая борьбы за суверенитет и бессмертное духовное тело молчаливого мудреца, который пишет книгу национально
й истории.
В государствах с авторитарным режимом мало что удивляет сильней, чем тишина. В Узбекистане на молчание автократа отвечало молчание народа. Смущенное молчание незаданных вопросов, неназванных вещей, подпольной политической культуры, надежд и разочарований. Это негласное, но принимаемое всеми молчание, которое иностранный гость через несколько месяцев принимает, как нечто само собой разумеющееся. Это полная противоположность свойственным французским кафе бурным, но столь милым сердцу политическим спорам, насмешливому обсуждению в университетах, где сильным мира сего нередко достается на орехи. Так, однажды пожилой узбек в одном самаркандском кафе указал вверх пальцем и молча покачал головой, когда мы по наивности спросили его об экономической политике правительства. Когда у стен есть уши, люди проглатывают язык.
Молчание живущих при диктатуре людей — это пустота, о которой забываешь из-за невозможности поговорить о ней. Перекинуться парой слов по этому поводу можно лишь с проверенными людьми и в надежных местах, а не на рынке или соседней чайхане. Кроме того, в Узбекистане в помине нет в некоторых случаях наивного энтузиазма Запада по поводу динамики арабской весны. Интернет тоже не стал исключением. Хотя многие в Узбекистане пользуются VPN для посещения заблокированных правительством сайтов, контроль над связью давно стал неотъемлемой частью жизни в стране. Государство всегда следит за вами, покупаете ли вы новую SIM-карту или устанавливаете роутер. Как отмечает эксперт Сара Кендзиор (Sarah Kendzior), Министерство иностранных дел считает, что все написанное об Узбекистане в интернете на узбекском или русском языках входит в сферу его суверенных прав. Касается это в том числе сделанных из-за границы публикаций и переписки между гражданами членами диаспоры.
После появившихся 28 августа на сайте Fergananews сообщений о смерти Каримова, заявления правительства о госпитализации президента и публикации его младшей дочерью Лолой Каримовой-Тилляевой на трех языках подтверждения о перенесенном отцом 27 августа инсульте, казалось, что Узбекистан и дальше продолжит жить с культурой молчания и неприятия любого инакомыслия.
На первых порах правительство, СМИ и большинство узбекских пользователей интернета молчали о случившемся, продолжая рассуждать об успехах национальной сборной по боксу на недавней Олимпиаде и выкладывая фотографии раскрашенного в цвета национального флага нового лайнера компании Uzbekistan Airways. Тем временем работающие за границей оппозиционные СМИ развернули небывалую активность, российские проявили осторожность в своих предположениях, а западные внезапно вспомнили о существовании Узбекистана и его бессменного президента, выдвинув несколько гипотез, которые опирались в основном на старые материалы.
Дело в том, что Ислама Каримова уже не первый раз объявляли мертвым. Еще в 2003 году европейские дипломаты утверждали со ссылкой на «надежный источник», что у президента лейкемия, и жить ему осталось всего несколько месяцев… В начале 2010-х годов у него якобы нашли рак, что объясняет его редкие появления на публике. В 2013 году инфаркт навел многих на мыль о скором переходе власти, но Ислам Каримов снова вернулся, как всегда, постаревшим и еще чуть более скрытным, а его периодические появления внушали многим уверенность. Популярные узбекские юмористические группы в социальных сетях, такие как Uzbek MDK и Troll Uz опубликовали мем с российским кардиологом Лео Бокерией и надписью «Ислам Абдуганиевич идет на поправку». Он стал отражением слухов о поездке врача в Ташкент к Каримову, что сам Бокерия официально опроверг 28 августа.
Завеса молчания спала, и хотя жизнь Каримова обычно очень мало обсуждалась в узбекском сегменте сети, его кончина породила беспрецедентную волну комментариев. Все дело в том, что речь шла уже не о классической политической дискуссии, а практически семейном вопросе в продолжение образа Каримова как отца и деда, который активно формировали узбекские СМИ и правительство. На форумах и в социальных сетях Каримова ласково называли «папочкой» и «дедушкой», причем не только на узбекском, но и на русском, который является вторым языком страны, но используется в качестве основного многими СМИ… По Facebook и «ВКонтакте» (любимые соцсети узбеков) начали ходить слухи. Многие утверждали, что президент жив вопреки всем сообщениям, и призывали молиться за него. Люди не поверили сайту Fergananews, который ведет борьбу против режима Каримова.
С 28 августа в Facebook была создана страница в поддержку Каримова. Ее авторы пытались придать второе дыхание хэштегу #withkarimov, который был создан сторонниками президента во время прошлых выборов, и запустить петицию с требованием закрыть Fergananews. В четверг комментарии под статьей о петиции на русском языке показали, что население больше не хочет мириться с линией правительства. «К сожалению, они правы», — написала женщина, поставив грустный смайлик. Тем самым она вызвала агрессивную реакцию пользователей: «Да что вы вообще об этом знаете?», «Не распространяйте ложные слухи», «Вы это от кого-то слышали, и вам на самом деле что-то известно?» Она просто ответила: «В Самарканде знают». Дело в том, что во втором городе страны подготовка к похоронам президента началась еще в тот момент, когда по официальной информации он был еще жив.
Общественные противоречия
В пятницу официальное молчание было нарушено: Ислам Каримов действительно умер. Вечером телевидение зачитало официальное сообщение правительства и парламента о том, что сердце президента остановилось в 20:15. Утром того дня официальная правительственная газета писала, что президент находится в критическом состоянии. В воскресенье власти сообщили о госпитализации президента и опровергли распространявшуюся рядом СМИ информацию о его кончине. Как утверждает Fergananews, мозг Каримова погиб еще 29 августа, однако в его теле искусственно поддерживали жизнь до 29 августа. Телеканалы убрали из сетки вещания развлекательные программы, заменив их передачами о культуре и истории страны (в частности о ее независимости). По сообщениям Reuters, в четверг на улицах Самарканда прошла масштбаная уборка и присутствии большого числа полицейских, что предвосхитило прошедшие в субботу похороны в родном городе президента.
Некоторые из оказавшихся в изгнании оппозиционеров опубликовали радостные комментарии по поводу предполагаемой смерти «тирана» и «врага ислама», однако большинство узбекоязычных и русскоязычных пользователей выражали привязанность к Исламу Каримову трогательными и прочувствованными словами поддержки. Это может показаться удивительным, потому что наша политическая культура заставляет нас позабыть о зачастую возникающих отношениях между жителями авторитарных стран и их руководством, даже самым что ни на есть диктаторским. Что бы ни говорил на этот счет Агент 117, диктатура — это вовсе не обязательно, «когда люди коммунисты, мерзнут и ходят в серых шапках и ботинках на молнии». Это может быть страна с холодным или теплым, в общем, весьма приятным климатом, где едят и пьют, поют и смеются.
Самый популярный в истории Узбекистана фильм — это комедия 1960-х годов под названием «Об этом говорит вся Махалля». Это отражает противоречия современного узбекского общества, которое разрывается между любовью к обсуждениям и невозможностью во всеуслышание выразить иное политическое мнение. Это также говорит о его стремлении к современности, гордости за свою культуру и в некоторых случаях слепом принятии укоренения радикального политического насилия периодов российского и советского империализма, которому дали новый толчок опасения в связи с обретением страной независимости. Но юмор переживает все. Он так же стоек, как и любимый в стране персонаж Хаджа Насреддин, который высмеивает богачей, лицемеров и сильных мира сего. Однако почти никто не решился выложить в соцсетях ходившую на прошлой неделе черную шутку о том, что Ислам Каримов никогда не умрет, потому что для этого ему нужно было бы предварительно подписать об этом президентский указ…
Разумеется, во Франции XXI века иронизируют по поводу помпезной и слегка воинственной обстановки на похоронах узбекского лидера, блестевших в тот день слез на щеках как выросшей вместе с Каримовым молодежи, так и старушек в платках, которые помнят его еще со времен сталинизма. Тем самым у нас забывают о горе многих французов после смерти Де Голля (это касалось даже тех, кто не голосовали за него или критиковали его курс) или же о том, что его гроб доставили в церковь на покрытой французским триколором машине. Хотя Де Голль, конечно же, не был Каримовым, на счету которого авторитаризм и регулярные посягательства на права человека за 25 лет независимости Узбекистана, нет ничего странного в том, что кончина столь значимой для решающего периода в истории страны фигуры получила такой масштабный отклик, пусть даже она и не оказалась большой неожиданностью. Кроме того, необходимо принять во внимание множество источников неопределенности, которые структурируют политические представления 30 миллионов человек в Средней
Азии, на территории между Россией, Китаем и Ближним Востоком. Из этого следует, что молодая, мусульманская и светская страна, где любят спорить и шутить, в то же время является государством, где нельзя безнаказанно критиковать правительство.
Пока что критика не получила особо распространения в социальных сетях: в эти траурные дни там видны по большей части слова поддержки семье Каримовых, слащавые истории и фотографии президента, в молодые годы или уже в пожилом возрасте. В Facebook многие заменили фото в своем профиле черным прямоугольником, флагом Узбекистана с черной лентой или национальной символикой, в которой синий, белый и зеленый цвета были заменены на черный и белый.
Сейчас в преемники Каримова прочат премьера Шавката Мирзиёева, а в ближайшие три месяца до проведения выборов исполняющим обязанности президента становится спикер верхней палаты парламента Нигматилла Юлдашев. Несмотря на внешние перемены, узбекскому народу вряд ли позволят сделать настоящий демократический выбор. Кроме того, несмотря на развитие событий за последние годы и динамизм граждан в социальных сетях за последние дни, интернет останется под жестким контролем и не станет источником направленного против авторитаризма движения. В субботу как гость на политическом спектакле в чужой, но все же чуть-чуть родной для меня стране, я наблюдал на экране компьютера за последним танцем черных немецких седанов Каримова на улицах Ташкента под взглядами полицейских и траурной толпы. И надеялся, что страна заслужила право обойтись в будущем без пожизненных президентов.
