«Мы пришли сюда, чтобы президент Путин и Дональд Туск могли увидеть, кто повинен в гибели нашего президента», — осторожно, но твердо говорит невысокого роста человек.
Вместе с двумя другими пожилыми мужчинами Адам — он не хочет, чтобы его фамилия появилась в газете — готов этим солнечным утром принять участие в самой амбициозной на сегодняшний момент акции в центре Варшавы в память годовщины авиакатастрофы в российском Смоленске.
Тогда погибли президент Лех Качиньский и еще 95 человек, находившихся на борту, и три этих господина прекрасно знают, с чем это связано.
Две официальные комиссии по расследованию аварии сделали вывод, что крушение самолета в то туманное утро произошло, в первую очередь, из-за ошибки пилота, но Адам лучше знает.
«Я борюсь за истину», — говорит он.
Мужчина, стоящий рядом, поддерживает его, он сам работал в летной сфере.
«Совершенно очевидно, что самолет, прежде чем упасть, разрушился в воздухе. Это случилось у русского аэропорта, это был русский самолет, и расследованием падения занимались русские. Трудно поверить, что это может быть объективно».
И тут он добавляет свой козырь: «Это целая система, которая хочет скрыть правду о Смоленске — точно так же, как была скрыта правда о массовом убийстве в Катыни», — говорит он, имея в виду убийство в Советском Союзе 20 тысяч офицеров в Катыни, недалеко от Смоленска, в 1940 году. Это, возможно, самая незаживающая рана в общей российско-польской истории.
И три господина, стоящие перед президентским дворцом во вновь отстроенной старой части Варшавы, не одиноки в своем мнении.
В день грандиозной памятной церемонии — из которой, как считают критики режима, партия погибшего президента во главе с его братом-близнецом Ярославом Качиньским устроила партийный и проправительственный хэппенинг — третья комиссия по расследованию представила свои частичные выводы. Не сопроводив их документами.
В выводах говорится, как и объяснил нам пожилой господин, что самолет развалился в воздухе, что авария случилась не на подлете из-за ошибки пилота, задевшего березы, самолет рухнул не поэтому — хотя и официальная российская, и первоначальная польская комиссия по расследованию аварии сделали именно такой вывод.
«К катастрофе привели действия российской стороны», — вот новое разъяснение новой комиссии по расследованию аварии, созданной национал-консервативным польским правительством. Датский член комиссии, инженер Гленн Артур Йоргенсен (Glenn Arthur Jørgensen), был одной из ключевых персон, на основании частных расчетов сделавших именно такой вывод.
Меньшинство: политическое злоупотребление
Во второй половине дня памятное мероприятие перед президентским дворцом достигает кульминации. Брат-близнец погибшего президента Леха Качиньского сегодня является председателем партии «Право и справедливость» и реальной «сильной рукой» в Польше.
Обращаясь к собравшимся на памятное мероприятие, он говорит о глубоком расколе между теми, кто разделяет подозрения в покушении, которых придерживается и он сам, и его соратники по партии, и теми, кто отвергает их как теорию заговора. Оппоненты являются проявлением «взрыва зла», говорит он в заключение.
Окруженный стеной — в буквальном смысле — из польских офицеров, на окраине площади и самого торжества стоит представитель «сил зла». Павел Каспржак (Pawel Kasprzak) выглядит как типичный представитель польской интеллектуальной элиты. Седые волосы, очки и прекрасный английский, который, правда, несет на себе малюсенький отпечаток стрессовой ситуации.
«Память о жертвах объединяет нас. Но политика нас разделяет», — написано на баннере его движения «Граждане Польши». Движение это — меньшее из двух, которые бросают вызов «Праву и справедливости» в деле о крушении самолета в Смоленске семь лет тому назад.
Точку зрения Каспржака на сегодняшнем мероприятии поддерживают очень немногие. Он указывает на очевидную связь между теорией о российском покушении и глубокой ненавистью, которую оставшийся в живых Качиньский испытывает к польскому президенту ЕС Дональду Туску, а также теми ограничениями, которые правительство налагает на правовое государство в Польше, и чистками в государственных СМИ.
«Они злоупотребляют катастрофой, чтобы пойти в лобовую атаку на польские демократические институты. Польша ослеплена национализмом, уходящим корнями глубоко в политическую историю Польши. Такую националистическую волну мы видим во многих других местах в мире — практически везде», — говорит он.
В то время как полицейские бдительно следят за ходом интервью, становится ясно, что теплый весенний день не дает Каспржаку особого повода для оптимизма.
«Кризис демократических институтов — международный. Но здесь, в Польше, где у нас нет глубоких демократических традиций, он проявляется наиболее явно. Мы здесь в меньшинстве, так что здесь все по-другому, чем в остальной Европе. Если мы вообще относимся к Европе», — говорит он.
Мирный протест
Меньшинство планирует нарушить запрет вмешиваться в траурное торжество и попытаться добраться до трибуны. Это будет происходить мирно, подчеркивает Каспржак, в то время как он заключает, по-видимому, мировое соглашение с одним из полицейских руководителей о том, что будет дальше. Корреспондент делает вывод, что ничто не указывает на то, что в этот день расколотые поляки и в самом деле собирались сцепиться друг с другом.
Рядом с президентским дворцом взял паузу Павел Ленартович (Pawel Lenartowicz). Молодой подрядчик, занимающийся компьютерными технологиями, спокойным голосом выкрикивал из черного «Мерседеса» имена всех 96 человек, погибших при крушении самолета в Смоленске. Автомобиль в авангарде пестрой толпы молодых и старых членов одного из многочисленных обществ, которые борются за то, чтобы узнать «правду о Смоленске».
— А почему вы не верите официальным расследованиям?
«Дело в том, что с этим политическим событием связано слишком много. Почему самолет за несколько месяцев до этого ремонтировали в России? Стране, которая так недружественно относится к Польше. И почему в одном самолете было собрано так много важных персон? Они были у русских в руках. И посадку тоже контролировали русские»,— констатирует Ленартович. И добавляет, что его дедушка был одним из тех, кого расстреляли в Катыни в 1940 году.
