Рамзана Кадырова и Владимира Путина связывает многое: любовь к спорту, ярко выраженный мужской шовинизм и склонность к произволу. Глава Чечни Кадыров, самозваный «пехотинец» Путина, ведет себя лояльно в отношении хозяина, чья поддержка привела его к власти десять лет назад. Он гарантирует Кремлю стабильность на мятежных задворках, а Путин в свою очередь оказывает ему практически безусловную поддержку.
Ради обеспечения могильного покоя на Северном Кавказе Путин терпит отношения с крайне непривлекательной фигурой. При этом пытки и убийства гомосексуалистов в Чечне — самая свежая деталь длинного кровавого следа, который ведет к Кадырову. В северокавказской республике постоянно происходят внесудебные убийства и групповые наказания противников властей, а также предполагаемых террористов. Кроме того, существуют многочисленные указания на то, что Кадыров причастен к убийствам журналистки Анны Политковской, оппозиционера Бориса Немцова и других критиков режима.
Российские расследования большей частью заканчиваются ничем — это обстоятельство не вызывает удивления, если учитывать политическое значение фигуры Кадырова. Атмосфера беззакония препятствует становлению мира. Зато по-прежнему гноятся старые раны, остаются травмы; жертвами жестоких чеченских войн после распада Советского Союза стали десятки тысяч мирных граждан, и злость относительно преступлений российской армии сидит глубоко. Кадыров подавляет моменты напряженности. Они могут снова в любое время вырваться наружу при ослаблении репрессий.
Стабильность, за которую он отвечает, неустойчива, даже если на первый взгляд удалось восстановление в разрушенной войной столице — Грозном. Его режим практически полностью зависит от дотаций Кремля.
Так же, как на остальной территории Северного Кавказа, Москве недостает стратегии, способной справиться с экономической бесперспективностью, коррупцией и проблемами в сфере безопасности. Правда, Кадыров позиционирует себя как оплот борьбы против джихадизма, но одновременно он создает для него благоприятные условия в своей империи. Он комбинирует сталинистские и исламистские элементы в своем стиле управления. Критики говорят об «арабизации» Чечни, которая, в частности, отражается в запрете алкоголя и ветхозаветном понимании роли мужчины и женщины. Что касается последнего, то здесь вроде бы обнаруживаются поверхностные параллели со свойственным Кремлю консервативным пониманием ценностей, но у средневекового чеченского общественного порядка мало общего с современной Россией. Это проявляется и в том, что выходцы из Чечни представляют вторую по численности группировку российских джихадистов в Сирии — они воюют там в том числе против Москвы, на которую они возлагают ответственность за безнадежное положение их родины.
Таким образом, Кадыров все больше становится бременем для России. Путину следовало бы — в частности, в собственных интересах — понять, что его чеченский Франкенштейн создает больше проблем, чем решает. Впрочем, пока он демонстрирует лояльность и контролирует ситуацию, путинскому человеку для грязной работы нет альтернативы.
