Наверное, ни для кого не является особо удивительным и необъяснимым тот факт, что Россия позиционирует себя в качестве основного игрока на пространстве бывшего СССР. Для этой роли у нее есть все: истинно континентальные масштабы страны, численность населения, изобилие природных ресурсов, сильная армия и огромные запасы ядерного оружия. После распада Союза все это никуда не делось. Они-то и гарантируют сегодня особую роль Москвы в регионе, да и не только в нем одном.
У политиков как у геев — ориентация не та
Эти соображения едва ли не ежедневно на все лады дискутируются множеством людей — от известных политиков до домохозяек по всему постсоветскому пространству. И все потому, что большинство стран этого самого пространства делятся на прозападные, пророссийские, а также на такие, которые пытаются по мере возможностей учитывать интересы обеих сторон. Ничего не поделаешь — так уж получилось…
Конечно, это чересчур шаблонная оценка, и ситуация не такая прямолинейная. Можно привести массу примеров, когда государства, условно считающиеся пророссийскими, то и дело конфликтуют с Москвой, доставляя ей тем самым серьезные неприятности. Точно так же поступают порой и так называемые независимые страны (на то они и независимые!) прозападной, вроде бы, ориентации — то и дело ссорятся и мирятся со своими партнерами.
А вот с Москвой — дело другое — тут лучше максимально воздерживаться от излишнего соприкосновения с Кремлем, периодически отпуская в адрес северного соседа комплименты. Сами понимаете — политика!
Впрочем, тема внешнеполитической ориентации на постсоветском пространстве остается дискуссионной — вероятно по причине того, что все мы остаемся где-то в чем-то постсоветскими. Помните времена, когда все было проще и мы были не «пост», а просто советскими, все как один живо интересовались международными событиями, которые нас не касались никаким боком.
Помните программу «Международная панорама», которая шла раз в неделю, по субботам, в вечерние часы? Редко какая программа в мире, касающаяся внешней политики, была так популярна, как эта…
Нынче интерес к внешним делам вырос неизмеримо и причиной тому — та же самая независимость. При ней от отношений республик бывшего СССР с внешним миром во многом зависит жизнь внутри страны.
Как ни крути, а без Москвы — ни туды и ни сюды
Так или иначе, все варианты крутятся вокруг России, в результате чего, собственно, и родилась становящаяся все более популярной так называемая «многовекторная политика». Несмотря на мудреное название, суть ее проста как мальчишеская игра «в войнушки». Выразить ее можно в двух словах: «Дружим со всеми»… Ее логическим продолжением является и время от времени всплывающая на поверхность политика нейтралитета, как важно нынче именуют политическое ничегонеделание некоторые политики.
Оба варианта звучат очень красиво и привлекательно — и в самом деле — кому не понравится идея не иметь внешних врагов? Или жить нейтрально, находясь под защитой не армии, на которую всегда найдется другая, более сильная армия, а международного законодательства?
На самом же деле в реальности оба эти варианта практически невозможны — многовекторная политика рано или поздно потребует выбрать конкретный вектор в вопросах, по которым расплывчатые ответы не принимаются. А для нейтралитета нужно не только желание самой страны, но и согласие всех заинтересованных государств.
Против многовекторной политики и нейтралитета в нашем регионе выступает главный мировой игрок — ее величество География. Многие как-то вдруг запамятовали простой факт, известный еще со школьной скамьи: Южный Кавказ находится на стыке континентов, и служит одним из связующих звеньев между Азией и Европой.
«Мы будем учитывать интересы всех заинтересованных сторон», — говорят южнокавказские политики, и вероятно искренне этого хотят — во всяком случае ни у кого нет непреодолимого желания ввязываться в конфликты крупных сверхдержав.
Решить этот вопрос проще простого. Нет ничего сложного в том, чтобы сказать «Мы не вступим в НАТО!» А потом пусть проверяют, искренне мы говорим или лукавим по-кавказски. К тому же и НАТО сегодня не очень охотно открывает двери для новых членов, и если кто-то сам откажется — в Брюсселе будут только рады. Как говорится: баба с возу, кобыле легче.
Можно также предпринять огромное количество шагов, имеющих ритуально-символическое значение — как на международной арене, так и внутри страны — например, активизировать культурные контакты, приглашать российских поэтов, усилить обучение русского языка в школах, и т.д. В общем, маленькие, но приятные вещи, которые несомненно воспринимаются Москвой как «учет ее интересов».
Прелесть таких шагов в том, что они по большому счету ничего не значат, их осуществление не требует никаких усилий, а главное — не ставит власти страны перед выбором.
«А может, заглянете к нам в ОДКБ?»
Но все мы знаем, что символизм хорош в искусстве, а в политике — он всегда является лишь сигналом к готовности предпринимать шаги реальные.
А вот с этим сложнее. Отказаться от НАТО, куда нас, грузин, например, и так не берут — легко. А вот если вам за рюмкой коньяка нашепчут на ухо «А неплохо было бы, если б вы вступили в ОДКБ» — это уже совсем другая песня, и разговорами типа «Обсудим, рассмотрим, подумаем» — тут не обойтись… Рано или поздно придется давать конкретный, четкий ответ — да или нет…
А если дело зайдет еще дальше, и за рюмкой коньяка вам нашепчут на ухо «А почему бы вам не вступить в ЕАЭС?». Это уже тема совсем другого масштаба, поскольку членство в таком исключительно политизированном альянсе означает полное переформатирование государства.
Все, что вы делали до этого, все, что вы строили, все ваши институты, система управления — все оказывается лишним и ненужным. Вступление в Евразийский Союз — это не только полная смена таможенного режима, импортных приоритетов, отказ от внедрения промышленных, торговых и иных стандартов, принятых в Евросоюзе, но и в значительной степени формирование новых правил игры.
Возможности даже теоретического получения беспошлинного доступа на европейский рынок закрываются навсегда, соответственно, не имеет смысла думать о развитии производства, росте качества товаров, и достаточно просто гнать в Россию то, что гонится уже сейчас — преимущественно, если речь идет о странах Южного Кавказа — мандарины, виноград, помидоры…
И при этом можете не сомневаться — после всего этого вам наверняка нашепчут на ухо «Не надо вам помогать Европе получать каспийский газ в обход России». Или другой, более развернутый совет: «Не стоит вам сверх меры пытаться переманить на свои маршруты китайские грузы, опять-таки в обход России»…
А вот тут уже выбор стоит просто в лоб — никаких уклончивых ответов быть не может — либо с нами, либо против нас… Данная ситуация никакого компромисса не предусматривает — или-или. Или вы продолжаете принимать участие в крупных инфраструктурных проектах, которые Москва воспринимает как покушение на ее сферу влияния, либо вам наконец придется признаться и себе и миру в том, что «учет интересов сторон» имеет свой предел.
И рано или поздно придется встать перед выбором — чьи интересы учитывать — свои или чужие.
Конечно, политика баланса может продолжаться очень долго. Можно многие годы делать то, что выгодно своей стране, и при этом вежливо держаться с потенциальным противником на приличном расстоянии.
В случае с Россией это сделать еще легче — во-первых, по причине важности для Москвы ритуальных шагов и слов, во-вторых, по причине того, что современная российская внешняя политика, как правило, концентрируется на одной конкретной цели. К примеру, сейчас главный приоритет — это Украина, стало быть, другие соседние страны — на втором плане. Сейчас вся организационно-информационно-финансовая мощь гибридной войны направлена на Украину, и остальные могут расслабиться.
Однако интересы есть интересы, и кто может занять позицию «приоритетного врага» после того, как ее утратит Украина — никто не знает. Наличие вопросов, по которым договориться невозможно, всегда оставляет этот вопрос открытым.
Нам бы на Южный Кавказ своего Тито
По этой же причине невозможно объявление нейтралитета на Южном Кавказе. Во-первых, он слишком важен географически, и здесь сталкивается очень много полярно противоположных интересов — в отличие от Швейцарии, которая даже не имеет выхода к морю.
Во-вторых, недостаточно сказать «Все, мы нейтральная страна»… Сказать можно все что угодно, но указанные выше вопросы — разве что кроме военного блока в лице ОДКБ — никуда не денутся, и отвечать на них надо будет — с нейтралитетом или без него.
Швейцария нейтральна не потому, что у нее сильная армия и все боятся туда лезть. Швейцария нейтральна потому, что находясь в центре Европы, она тем не менее не является жизненно важной транспортной артерией, потому что у нее нет ни природных богатств, ни земельных ресурсов.
И потому, что самое главное: Европе, охваченной в те века всеобщей войной всех со всеми было нужно одно место, где нет войны, куда всегда можно было приехать, отдохнуть, провести сепаратные переговоры с противником, спрятать наворованные деньги.
По-вашему, откуда у швейцарцев такая суперразвитая финансовая система? Да потому, что кто только в ней не прятал денег, добытых мародерством и грабежом…
Иногда невольно думается: нам бы, постсоветским, своего Иосипа Броз Тито, да впридачу еще Гамаля Абдель Насера и Джавахарлала Неру, которые договорились в 1961 году создать движение неприсоединения. Да оглянешься окрест, нет ни одной подходящей личности — ни одного из реальных факторов для движения неприсоединившихся южнокавказских стран в нашем регионе нет. Стало быть, возможности у нас сильно ограничены — нейтралитет невозможен, а «учет интересов всех сторон» возможен только на уровне вопросов, не имеющих принципиального значения..
Конечно, все могло бы быть иначе, если б российская политика была бы иной, если в Москве не воспринимали любой шаг со стороны соседей, как попытку унизить Россию, отобрать у нее природные богатства и поставить ее на колени.
Но то — теория. Практика же диктует другое. Не надо пытаться «учитывать интересы», так как в итоге у вас потребуют учесть что-то невозможное, и после отказа все начнется с нуля.
Вот и получается почти как у юного Ленина: надо просто идти своим путем, не оглядываясь и не спрашивая разрешения.
