В декабре министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил индийским дипломатам, что Москва поддерживает дипломатические связи с движением «Талибан» (террористической организацией, запрещенной в России — прим. ред.).
Чем же было обосновано это смелое высказывание Лаврова? Он заявил, что мирное урегулирование в Афганистане не может быть продолжено без участия талибов — и что диалог с «Талибаном» снизит риск распространения терроризма из Афганистана в Центральную Азию.
Но это еще не все. Проведенное мной исследование стратегии России в отношении Афганистана показывает, что дипломатические контакты Москвы с талибами фактически направлены на то, чтобы поставить под сомнение международно признанные правила взаимодействия с этой исламской экстремистской организацией.
Российские политики поддерживают связи с группировками талибов, которые выступают за дипломатическое урегулирование ситуации в Афганистане, и избегают контактов с группировками, пытающимися дестабилизировать ситуацию в истерзанной войной стране. Избирательная стратегия Москвы в отношении талибов резко отличается от известного нежелания Вашингтона взаимодействовать с этой афганской воинствующей группировкой.
Это свидетельствует о том, что Россия стремится построить международный консенсус в отношении своей стратегии — и укрепить свой статус противовеса гегемонии США.
Официально Россия продолжает называть «Талибан» террористической организацией. Однако с 2007 года Москва неофициально поддерживает дипломатические связи с членами движения «Талибан». Эта противоречивая политика обусловлена убеждением России в том, что «Талибан» можно разделить на два основных лагеря.
Первый лагерь состоит из умеренных членов движения, которые готовы участвовать в мирных переговорах и уничтожать транснациональный терроризм. Второй лагерь, напротив, состоит из обструкционистов, которые стремятся подорвать власть законного правительства Афганистана.
Российские политики проводят грань между этими двумя лагерями, анализируя стратегические интересы и политические предпочтения лидеров «Талибана» (террористическая организация, запрещенная на территории РФ, — прим. ред.) из числа среднего и старшего командного состава. В частности, они стремятся к взаимодействию с группировками талибов, которые обладают значительным политическим влиянием в регионах с высокой концентрацией боевиков ИГИЛ (террористической организации, запрещенной в РФ — прим. ред.) и выступают против незаконного оборота наркотиков.
Поскольку «Талибан» и ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная на территории РФ, — прим. ред.) являются идеологическими противниками, Россия считает боевиков-талибов, действующих в районах Западного Афганистана, где расположены мощные плацдармы ИГИЛ, например, Хорасан, полезными военными союзниками. В декабре 2015 года бывший эксперт ЦРУ по борьбе с терроризмом Филип Мадд (Philip Mudd) заявил, что Россия часто передает разведданные членам движения «Талибан», действующим против ИГИЛ. Кроме того, Россия якобы поставляла стрелковое оружие боевикам «Талибана» в Хорасане и поддерживала действия Ирана по военной подготовке талибов в этом регионе.
Москва испытывает озабоченность по поводу преступности, связанной с наркотрафиком из Афганистана в Центральную Азию. Поэтому члены движения «Талибан», которые выступают против незаконного оборота наркотиков, становятся партнерами в прагматическом плане. Как отметила в нашем недавнем интервью эксперт по Афганистану из московского Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) Екатерина Степанова, российские власти решительно поддержали меры по запрету производства опиума, предпринятые муллой Омаром (Mullah Omar) в июле 2000 года. Россия считает членов «Талибана», стремящихся возродить эту политику, конструктивно мыслящими партнерами в борьбе с распространением наркотиков из Афганистана в Центральную Азию и Россию.
Испытывает ли Россия оптимизм по поводу «Талибана»?
Российские власти считают успешное сотрудничество с группировками талибов в борьбе с терроризмом и наркотиками полезной основой для включения лидеров этих группировок в процесс мирного урегулирования. Эта оптимистическая оценка основана на предыдущих взаимоотношениях России с «Талибаном».
Полномочный представитель президента России в Афганистане Замир Кабулов заявил, что диалог с умеренными членами движения «Талибан» может привести к положительным результатам. В качестве доказательства своих слов он сослался на успешное разрешение Москвой кризиса 1995-1996 годов с заложниками. Нынешние российские дипломатические инициативы в отношении талибов направлены на то, чтобы повторить этот успех и создать модель дипломатических отношений с исламскими экстремистскими организациями, которую можно было бы применять и в других зонах конфликта.
Есть и более масштабная цель достижения международного консенсуса — исключение из этого процесса США
Правда, для связей Москвы с «Талибаном» есть и еще один стимул. Достижение международного консенсуса в отношении стратегии Москвы, направленной на избирательное взаимодействие (с талибами), позволит укрепить международный статус России как посредника в разрешении конфликтов. С декабря 2016 года в России проходят регулярные дипломатические переговоры по урегулированию политического кризиса в Афганистане. На этих переговорах помимо прочего звучат прямые призывы к умеренным группировкам талибов участвовать в мирных переговорах с афганским правительством.
Соединенные Штаты отказались участвовать в этих переговорах из-за своего нежелания поддерживать дипломатические связи с «Талибаном». Однако расширение этих переговоров с трехстороннего саммита России, Китая и Пакистана в декабре 2016 года до форума 11 государств в апреле 2017 года с участием представителей стран Центральной Азии, Ирана, Индии и Афганистана свидетельствует о том, что разработанная Москвой избирательная стратегия взаимодействия с движением «Талибан» вызывает интерес и находит признание.
Европейские лидеры неохотно соглашаются на дипломатический диалог с Талибаном, но пророссийские афганские политики обращают внимание на взаимосвязь между стратегиями взаимодействия с «Талибаном», которых придерживаются страны Европы и Россия. Бывший прокремлевский президент Афганистана Хамид Карзай (Hamid Karzai) заявил в апреле 2017 года, что Норвегия и Германия на протяжении многих лет ведут переговоры с «Талибаном», а критика связей России с талибами со стороны Запада, по его словам, является проявлением двойных стандартов.
Пакистан призвал Соединенные Штаты к сотрудничеству с Россией в ее действиях по налаживанию связей с «Талибаном», а Индия стремится «навести мосты» между США и Россией, сблизив их позиции в отношении Афганистана. Российские политики надеются, что растущая популярность стратегии избирательного взаимодействия с «Талибаном» послужит стимулом для Соединенных Штатов, и они изменят свою позицию в отношении дипломатических отношений с это исламской экстремистской организацией.
Прецедент уже существует. Поскольку США в 2012 году вели тайные переговоры с «Талибаном», российские политики считают, что под влиянием международного давления и в условиях отсутствия активных военных действий в Афганистане Вашингтон может вернуться к стратегиям взаимодействия времен президентства Обамы.
Если Соединенные Штаты последуют примеру России и признают необходимость поддержания дипломатических связей с «Талибаном», то представление международной общественности о России как о великой державе существенно усилится. Ответные действия Москвы на международные кризисы, связанные, например, с Сирией, Афганистаном и Северной Кореей, направлены на то, чтобы превратить Россию в противовес США. Это указывает на то, что в стремлении к достижению этого статуса успех или неудача взаимодействия Москвы с «Талибаном» связаны с серьезными последствиями.
Короче говоря, избирательное взаимодействие России с умеренными членами движения «Талибан» ставит под сомнение переговорные стратегии США в отношении этой афганской воинствующей организации. И российские политики, содействуя мирному урегулированию в Афганистане и получая международное признание благодаря своему дипломатическому взаимодействию с «Талибаном», могут помочь укрепить статус России как великой державы и незаменимого посредника в разрешении кризисных ситуаций во всем мире.
