В Москве Германию в области политики безопасности практически всерьез не воспринимают — такую мысль высказал эксперт по России Общества внешней политики Штефан Майстер (Stefan Meister) в беседе с журналистом отдела культуры радиостанции «Дойчландфунк» (Deutschlandfunk). Министр иностранных дел ФРГ Хайко Маас (СДПГ) провел в российской столице политические переговоры, а затем отправился на Украину. По словам Майстера, так как США и Великобритания заняты сейчас преимущественно своими внутриполитическими проблемами, Россия получает преференции от возникшего вакуума в международном распределении сил, хотя сама она слабее, чем кажется.
Многие говорят сейчас, что между кризисами демократии в США и Великобритании просматриваются явные параллели. В Вашингтоне шатдаун, в результате действий президента Дональда Трампа работа правительства на несколько недель оказалась парализованной. Проблема непосредственно затронула 800 тысяч человек. А в Лондоне кабинет и парламент вот уже пару месяцев не могут проголосовать по договору о выходе Британии из ЕС, в результате чего стране грозит жесткий вариант Брексита.
Вашингтонский корреспондент телеканала «Си-Эн-Эн» (CNN) Стивен Коллинз (Stephen Collinson) видит в этой ситуации так называемого «смеющегося третьего»: он считает, что в первую очередь Россия получит выгоды от паралича своих важнейших противников. О том, как относиться к этому тезису, мы поговорили со Штефаном Майстером, руководителем Центра имени Роберта Боша по изучению Центральной и Восточной Европы при Обществе внешней политики в Берлине.
Дойчландфунк: Господин Майстер, мне как-то не приходит в голову, почему Россия получит выгоду от шатдауна и хаоса с Брекситом? А вам?
Штефан Майстер: Мне приходит. Мы видим, что Россия и так называемый Запад находятся в кризисе или в конфликте друг с другом. Это началось с конфликта на Украине в 2014 году, затем у России появилось ощущение, что Запад на нее усиленно давит. Но сегодня мы видим, что западные страны больше заняты самими собой, что они сами себя заблокировали и сами себя дискредитируют.
Параллельно с этим мы помним, что Россия — ее элита — пытается дискредитировать Запад с помощью кампаний дезинформации, чтобы внутри собственной страны — и, конечно, и за ее пределами — казаться сильнее, чем на самом деле. Теперь же в принципе этого не требуется. Сейчас в США мы имеем президента, сражающегося с демократами, и британцев, больше не являющихся политическими игроками, в том числе и в области безопасности, и все это усиливает позиции России на переговорах с Западом.
Путин использует хаос
— То есть речь идет в первую очередь о престиже — чем слабее выглядят демократии в Вашингтоне и Лондоне, тем более сильной кажется автократия в Москве?
— Конечно, это в том числе и вопрос престижа, если Запад сам себя раскалывает и сам же себя дискредитирует. Получается, что демократия больше не работает, там царит хаос, и это именно то, на чем Путин может сыграть у себя дома. Но, конечно, это дает ему и новые возможности для действий.
То есть, речь идет о возникновении нового миропорядка. Китай находится на подъеме, новые игроки усиливают свои позиции, и Россия тоже хочет стать игроком в этом многополярном мире, хотя игроком относительно слабым с экономической точки зрения. Но в данной ситуации он, Путин, конечно, покажется более сильным и получит новые сферы, в которые он сможет проникнуть. Если вы посмотрите на Сирию, на частичный уход американцев из определенных районов, то туда придет Путин со своей моделью и своей политикой и наверняка создаст там еще больший хаос.
— Хорошо, американцы больше не хотят быть мировым жандармом, Путин заполнил вакуум в Сирии, об этом вы упомянули. Может ли Россия действительно стать новой определяющей державой в мировом порядке?
— Нет, Россия не может стать определяющей державой, потому что она не обладает ни военным, ни, прежде всего, экономическим фундаментом, ни мягкой силой, чтобы стать таковой. У нее ВВП, как у Испании, и она вовлечена во многие конфликты.
— Насколько стабильна путинская система вообще, как вы считаете?
— Это всегда трудно оценить в автократических государствах. Мы видим, что у господина Путина еще относительно высокий уровень поддержки. Но мы видим также, что этот уровень падает как минимум после того, как прошлым летом было объявлено о пенсионной реформе. Мы видим растущее недовольство в российском обществе из-за отсутствия экономической модернизации, инвестиций в такие ключевые сферы как образование, наука, инфраструктура, здравоохранение.
Мы видим также, что репрессии внутри страны усиливаются, потому что система в действительности не работает. Поэтому я бы сказал, что в данный момент она относительно стабильна, она реорганизовала аппарат госбезопасности, но мы видим также изменения в российском обществе, которые потребуют от режима дополнительных ресурсов внутри страны.
У Германии нет видения своей роли в мировой политике
— В связи с визитом немецкого министра иностранных дел Хайко Мааса в Москву: может быть, и Германия получит выгоды от ослабления Вашингтона и Лондона? Возможно, наш политический вес возрастет из-за возникшего вакуума?
— Здесь я настроен скептически. Ведь в области безопасности мы зависим от американцев, мы сами не являемся игроком в области безопасности, мы — часть либеральных демократий и той системы ценностей, которую сейчас Вашингтон руками Трампа, к сожалению, подрывает и в систематическом ослаблении которой заинтересована Москва, чтобы улучшить свои позиции на переговорах.
Мы недееспособны, во внешней политике мы де-факто недееспособны, у нас нет представления о той роли, которую мы хотели бы играть в мировой политике. И кроме того, мы в первую очередь заняты внутренним кризисом в Европейском союзе, который Россия еще и пытается усугубить дезинформационными кампаниями.
— Но, возможно, Германия способна сыграть роль посредника. Ведь Маас говорил с Лавровым, своим коллегой в России, в том числе и о договоре РСМД.
— Да, но в этом вопросе Россия Германию не воспринимает всерьез. Германия не военный игрок, у нее нет дееспособного бундесвера. Для Москвы она не равноценный партнер в вопросах политики безопасности. Все, что Путин делает — угрозы супероружием, модернизация ядерного арсенала — служит тому, чтобы улучшить свои позиции на переговорах с Вашингтоном, а не с Берлином и Брюсселем. Возможно, Германия может предоставить платформу для переговоров, но в конечном итоге Путин будет говорить с Трампом.
