Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на
40 лет русская семья жила, не общаясь с внешним миром, не зная о Второй мировой войне

В 1978 году советские геологи, занимавшиеся разведочными работами в глухом уголке Сибири, обнаружили семью из шести человек, укрывшуюся в тайге

© Фото : Wikipedia, YanusВ горах Абаканского хребта Западного Саяна (Хакасия)
В горах Абаканского хребта Западного Саяна (Хакасия)
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
В 1978 году советские геологи, занимавшиеся разведочными работами в глухом уголке Сибири, обнаружили семью из шести человек, укрывшуюся в тайге. Их жилище находилось в 250 километрах от ближайшего поселка в месте, которое никогда никто не исследовал. У советских властей не было никаких регистрационных записей о людях, живущих в этом районе.

Лето в Сибири недолгое. Снег сходит только в мае, а холод возвращается уже в сентябре. Он превращает тайгу в замороженный натюрморт, приводящий в трепет своим холодным запустением и бескрайними километрами колючих сосновых и мягких березовых лесов, где спят медведи и бродят голодные волки, где стоят горы с крутыми склонами, где реки с прозрачной водой текут потоками через долины, где сотни тысяч мерзлых топей. Этот лес – последний и самый величественный в дикой природе нашей планеты. Он простирается от крайних северных районов российской Арктики на юг до самой Монголии, и от Урала до Тихого океана. Пять миллионов квадратных миль с населением лишь в несколько тысяч человек, если не считать немногочисленные города.

Но когда приходят теплые дни, тайга расцветает, и в течение нескольких коротких месяцев она может показаться почти гостеприимной. И вот тогда человек может заглянуть в этот скрытый мир – но не с земли, ибо тайга может проглотить целые армии путешественников, а с воздуха. В Сибири находится большая часть российской нефти и минералов, и с годами даже самые дальние ее уголки облетели разведчики недр и изыскатели в поисках полезных ископаемых, чтобы затем снова вернуться в свои лагеря в лесной глуши, где идет работа по их добыче.

Так было и в 1978 году в удаленном лесном краю на юге страны. На поиски безопасного места для высадки партии геологов был послан вертолет. Он бойко летел над лесными массивами примерно в паре сотен километров от монгольской границы, пока не наткнулся на густо заросшую лесом долину, где протекал безымянный приток Абакана, представляющий собой серебристую ленту воды, бегущую по небезопасной местности. Долина была узкая, похожая на ущелье, а склоны гор порой вытягивались почти вертикально. Тонкие сосны и березы, сгибавшиеся от нисходящего потока воздуха вертолетных лопастей, росли настолько густо, что посадить машину не было никакой возможности. Вдруг, пристально вглядываясь через переднее стекло в тайгу в поисках места для посадки, летчик увидел нечто такое, чего там быть не могло. На склоне горы на высоте примерно 1800 метров показался расчищенный участок, вклинившийся между соснами и лиственницами, и перепаханный длинными и темными бороздами. Озадаченные вертолетчики несколько раз пролетели над поляной, а потом скрепя сердце признали, что это следы обитания человека — огород, который, если судить по размерам и форме участка, находится там уже давно.

Читайте также: «Путешествие в Сибирь»

Это была поразительная находка. Гора находилась в 250 километрах от ближайшего поселка в месте, которое никогда никто не исследовал. У советских властей не было никаких регистрационных записей о людях, живущих в этом районе.

Летчики рассказали об увиденном четверым ученым, которых направили в этот район на поиски железной руды. Ученых это озадачило и встревожило. «Не так опасно, — пишет об этой части тайги писатель Василий Песков, — встретить дикого зверя, как незнакомого человека». Вместо того, чтобы жить в ожидании в своем временном лагере в 16 километрах от найденного участка, ученые решили отправиться на разведку. Возглавляемые геологом по имени Галина Письменская, они выбрали погожий день и «положили в рюкзак гостинцы возможным друзьям». Но на всякий случай, вспоминает она, «я проверила пистолет, висевший у меня на боку».

Когда незваные гости стали взбираться вверх по склону, направляясь к указанному летчиками месту, они начали обнаруживать следы человеческой деятельности: ухабистая тропинка, посох, бревно поперек ручья, и наконец, маленький лабаз, наполненный берестяными коробами, в которых хранилась нарезанная сушеная картошка. Рассказывает Письменская:

И вот жилище возле ручья. Почерневшая от времени и дождей хижина со всех сторон была обставлена каким-то таежным хламом, корьем, жердями, тесинами. Если бы не окошко размером с карман моего рюкзака, трудно бы было поверить, что тут обитают люди. Но они, несомненно, тут обитали – рядом с хижиной зеленел ухоженный огород… Наш приход был, как видно, замечен.

Также по теме: В Сибирь по следам мамонтов


Скрипнула низкая дверь. И на свет божий, как в сказке, появилась фигура древнего старика. Босой. На теле латаная-перелатаная рубаха из мешковины. Из нее же – портки, и тоже в заплатах, нечесаная борода. Всклокоченные волосы на голове. Испуганный, очень внимательный взгляд. И нерешительность… Надо было что-нибудь говорить. Я сказала:

– Здравствуйте, дедушка! Мы к вам в гости…

Старик ответил не тотчас… Наконец мы услышали тихий нерешительный голос:

Агафья Лыкова


– Ну проходите, коли пришли…

Зрелище, представшее перед глазами геологов, когда они вошли в хижину, было картиной из средневековья. Хижина, кое-как построенная из всего, что подвернется под руку, была больше похожа на нору – «низкая, закопченная деревянная хибара, в которой было холодно, как в погребе». Пол состоял из картофельной и кедровой шелухи. Осмотревшись в полутьме, гости увидели, что комната всего одна. Она была тесная, затхлая и невыносимо грязная. Крышу подпирали проседающие балки. Поразительно, но там жила семья из пяти человек.

Опять возникло тягостное молчание, которое вдруг прорвалось всхлипыванием, причитаниями. И только тут мы увидели силуэты двух женщин. Одна билась в истерике и молилась: «Это нам за грехи, за грехи…» Другая, держась за столб… медленно оседала на пол. Свет из оконца упал на ее расширенные, смертельно испуганные глаза, и мы поняли: надо скорее выйти наружу.

Читайте также: Из Сибири с чайным стаканом

Ученые во главе с Письменской торопливо вышли из лачуги и отошли в сторону. Там они разложили провизию и начали есть. Примерно через полчаса дверь скрипнула, и из избы вышли три фигуры – старик и две его дочери. Следов истерики уже не было – только испуг и «открытое любопытство». Три странные фигуры с опаской подошли к гостям и уселись рядом, отказываясь от всего, чем их пытались угощать – повидло, чай, хлеб. Они твердили одно: «Нам это не можно!» Когда Письменская спросила, ели ли они когда-нибудь хлеб, старик ответил: «Я-то едал. А они нет. Даже не видели». По крайней мере, его разговор был понятен. А вот дочери говорили на языке, который был искажен долгими годами уединения. «Когда сестры говорили между собой, звуки их голоса напоминали замедленное, приглушенное воркование».

Постепенно, после нескольких визитов удалось узнать всю историю этой семьи целиком. Старика звали Карп Лыков, и он был старовером – членом фундаменталистской секты русского православия, которая придерживается обычаев и обрядов, остающихся неизменными с 17-го века. Староверов преследовали еще со времен Петра I, и Лыков говорил об этом так, будто все произошло вчера. Для него Петр был личным врагом и «антихристом в человеческом облике». Он утверждал, что это имеет под собой убедительные доказательства, потому что царь в своих попытках модернизировать Россию «рубил бороды христианам». Но на эту многовековую ненависть накладывались более свежие недовольства: Карп тут же начал жаловаться на какого-то купца, который где-то в начале 20-го века отказался подарить староверам 26 пудов картошки.

Все стало только хуже для семьи Лыковых, когда к власти пришли большевики-атеисты. При советской власти изолированные общины староверов, бежавших в Сибирь от преследований, начали уходить все дальше от цивилизации. Во время чисток 1930-х годов, когда нападкам подверглось само христианство, коммунисты из дозора убили брата Лыкова на краю их деревни, когда Карп работал вместе с ним. Тот взял семью и сбежал в лес.

Также по теме: Растения пролежавшие 30 тысяч лет во льдах Сибири


Это было в 1936 году, и Лыковых в то время было всего четыре человека – Карп, его жена Акулина, сын Савин 9 лет от роду и дочь Наталья, которой было всего два года. Взяв с собой пожитки и кое-что из семян, они ушли в таежную глушь, где построили несколько грубых хижин, пока, наконец, не обосновались в одном пустынном месте. В этой чаще на свет появилось еще двое детей – Дмитрий в 1940 году и Агафья в 1943-м. Младшие дети Лыковых из людей знали только членов своей семьи. Все, что Агафья и Дмитрий знали о внешнем мире, им поведали родители. Главным развлечением семьи, рассказывает российский журналист Василий Песков, был пересказ снов.

Дети Лыковых знали, что есть такие места, которые называют городами, где люди живут в тесноте в высоких домах. Они слышали, что есть и другие страны, кроме России. Но для них эти понятия были не более, чем абстракцией. Единственное, что они читали, это молитвенники и древнюю семейную Библию. Акулина учила детей читать и писать по Евангелию, используя в качестве ручки и чернил заостренную палочку и сок жимолости. Когда Агафье показали изображение лошади, она узнала ее из библейских историй, которые читала мать. «Глянь, тятенька, конь!» — воскликнула она.

Если понять и проникнуться уединением этой семьи трудно, то осознать, насколько тяжела и сурова была их жизнь, гораздо легче. Добраться до заимки (поселение, обычно однодворное, и земельный участок — прим. ред.) Лыковых пешком было невероятно тяжело, даже если плыть на лодке из Абакана. Песков, сам себя назначивший главным летописцем этой семьи, рассказал, что во время своего первого визита к Лыковым, они проехали 250 километров, ни разу не увидев людского жилья.

Из-за уединения выжить в этой глуши было почти невозможно. Полагаясь исключительно на собственные запасы, Лыковы пытались хоть как-то найти замену тем немногим предметам цивилизации, которые они принесли с собой в тайгу. Они делали что-то вроде калош из бересты и носили их вместо обуви. Одежда была вся в заплатах, носили ее, пока она не истлевала. Потом меняли на другую – из конопляной мешковины.

экспедиция волонтеров отправилась в Сибирь


Читайте также: Французские писатели в Сибири

Лыковы принесли с собой в тайгу примитивную прялку и, что невероятно, детали ткацкого станка. Они таскали все эти вещи с собой, когда переселялись с места на место, уходя все дальше в таежную глухомань. Должно быть, то были тяжелые скитания. Но никаких предметов на замену металла у них не было. Два чайника верой и правдой служили им много лет, но когда их, наконец, съела ржавчина, единственным материалом им на замену могла стать береста. Ставить бересту на огонь нельзя, и поэтому готовить пищу стало труднее. К тому времени, когда геологи нашли Лыковых, их главным блюдом были картофельные лепешки с ржаной мукой и семенами конопли.

В некоторых отношениях, рассказывает Песков, тайга давала определенное изобилие. «Рядом с жилищем – холодный чистый ручей. Лиственничный, еловый, кедровый и березовый древостой дает людям все, что они были в силах тут взять. Зверь не пуган никем. Черничники и малинники – рядом, дрова – под боком, кедровые шишки падают прямо на крышу жилья».

Однако Лыковы постоянно жили на грани голода. И лишь в конце 1950-х годов, когда Дмитрий повзрослел, они впервые начали ловить животных, которые давали им мясо и шкуры. Поскольку у Лыковых не было ружья и даже лука со стрелами, они могли охотиться, только выкапывая ловчие ямы или преследуя добычу по горам, пока животное не падало от изнеможения. Дмитрий был поразительно вынослив, и мог охотиться зимой босиком, иногда отсутствуя по нескольку дней, и возвращаясь домой в сорокаградусный мороз с молодым лосем на плечах. Но чаще всего жили без мяса, и со временем их диета становилась все более однообразной. Дикие животные истребляли урожай моркови, и конец 1950-х Агафья вспоминала как «голодные годы». «Мы тогда ели кору и березовые почки», — рассказывала Агафья.

Траву, коренья, грибы, ростки картошки, кору. Мы все время голодали. Каждый год проводили совет — съесть все до конца или оставить что-то на семена.

Также по теме: Лютый сибирский холод

Голод в таких обстоятельствах был непреходящей опасностью, а в 1961 году в июне выпал снег. Сильный мороз погубил все, что росло в огороде, и к весне семья была вынуждена питаться кожаной обувью и корой. Акулина всю свою еду отдавала детям, а сама в том году умерла от голода. Остальных членов семьи спасло то, что они посчитали чудом: случайное зернышко ржи, проросшее на делянке гороха. Единственный колосок Лыковы обнесли специальной загородкой и ревностно оберегали его день и ночь, отгоняя мышей и белок. Созревший колос дал восемнадцать зерен. И из этих зерен они начали упорно создавать запас семян.

Когда советские геологи познакомились с семьей Лыковых и узнали их поближе, они поняли, что недооценили способности и ум отшельников. Каждый член семьи был яркой личностью. Старик Карп радовался всякой последней новинке, которые геологи приносили с собой из лагеря. Он упорно отказывался верить в то, что человек побывал на Луне, однако быстро свыкся с мыслью о летающих на орбите спутниках. Лыковы заметили их еще в 1950-е годы, когда «звезды стали скоро по небу ходить». А сам Карп придумал целую теорию, объясняя это явление: «Люди измыслили что-нибудь и пускают огни, на звезды вельми похожие».

«Но больше всего его поразил прозрачный пакет из полиэтилена, — пишет Песков. — «Господи, что измыслили – стекло, а мнется!» — воскликнул Карп, впервые увидев его». Кроме того, Карп прочно держался за свой статус главы семьи, хотя на дворе были 1980-е годы. Савин в ответ старался быть кем-то вроде непреклонного арбитра в вопросах веры. «Савин был крепок на веру, но жестокий был человек», — сказал о нем его собственный отец. Похоже, Карпа беспокоило то, что произойдет с семьей после его смерти, если Савин возьмет верх. Безусловно, наименьшее сопротивление старший сын встретил бы со стороны Натальи, которая всегда стремилась заменить свою мать в качестве поварихи, швеи и сиделки.

Читайте также: Сибирь — дом  снежного человека


С другой стороны, младшие дети охотнее шли навстречу людям, были открыты для перемен и новшеств. «Фанатизм у Агафьи не очень заметен», — написал Песков. К тому времени он уже понял, что младшая дочь Лыковых обладает чувством юмора и иронии, умеет над собой пошутить. Необычная речь Агафьи – у нее монотонный голос, а простые слова она растягивает на слоги – убедила некоторых ее гостей в том, что женщина она слабоумная. Однако на самом деле Агафья очень смышленая, и в семье, где не было календарей, она взяла на себя трудную задачу – вести счет времени. Тяжелого труда она также не страшилась. Поздно осенью откопала новый погреб, работая даже при свете луны после захода солнца. Когда изумленный Песков спросил женщину, не страшно ли ей было одной в лесу в темноте, она ответила: «А что страшного, что мне здесь навредит?»

Тайга


Но из всех Лыковых главным любимцем у геологов был Дмитрий, превосходный охотник и рыболов, до мелочей знавший все тонкости тайги. Он был самым любознательным и, пожалуй, самым передовым членом этой семьи. Именно он сложил печку в доме и сделал все берестяные туеса для хранения провизии. Дмитрий целыми днями мог вручную пилить и строгать бревна из поваленных Лыковыми деревьев. Поэтому неудивительно, что его буквально очаровали технические новинки геологов. Когда отношения наладились настолько, что Лыковых уговорили наведаться в лагерь, он провел много радостных часов на маленькой лесопилке, поражаясь тому, с какой легкостью циркулярная пила распиливала бревна и делала доски. «Бревно, которое Дмитрий полотнил день или два, тут на глазах превращалось в красивые ровные доски. Дмитрий трогал доски ладонью и говорил: "Хорошо!.."»

Карп Лыков вел долгую борьбу с самим собой, чтобы удержаться от всей этой современности на расстоянии. Когда они впервые познакомились с геологами, семья приняла от них только один подарок – соль. (Прожив без нее сорок лет, Карп говорил, что это было «истинное мучение»). Но со временем они стали брать все больше подарков. Они были рады помощи самого близкого друга среди геологов – бурильщика по имени Ерофей Седов, который в свое свободное время помогал им засаживать огород и собирать урожай. Они брали ножи, вилки, рукоятки, зерно. А со временем взяли даже ручку с бумагой и электрический фонарь. Большую часть этих новинок они признавали скрепя сердце, только не греховный телевизор, который они увидели в лагере у геологов,

Также по теме: Десять лет в Сибири в бегах от правосудия

…он оказался для них непреодолимо влекущим. Изредка появляясь в поселке, непременно садятся и смотрят. Карп Осипович садится прямо перед экраном. Агафья смотрит, высунув голову из за двери. Прегрешенье она стремится замаливать сразу – пошепчет, покрестится и снова высунет голову. Старик же молится после, усердно и за все разом.


Пожалуй, самое печальное в странной истории Лыковых было то, с какой скоростью после установления контакта с внешним миром семья пошла на убыль. Осенью 1981 года трое из четырех детей друг за другом скончались, уйдя на погост вслед за матерью. Как пишет Песков, их смерть не связана с болезнями, от которых у Лыковых не было иммунитета, хотя как раз этого и можно было ожидать. Савин и Наталья страдали от почечной недостаточности, что скорее всего было результатом грубой диеты. Однако Дмитрий умер от воспаления легких, которое могло возникнуть от инфекции, подхваченной им у новых друзей.

Его смерть потрясла геологов, которые изо всех сил пытались спасти мужчину. Они предложили вызвать вертолет и отвезти его в больницу. Но Дмитрий, будучи в крайне тяжелом состоянии, не захотел покидать свою семью и бросать религию, которую он исповедовал всю жизнь. «Нам это не можно, — прошептал он перед смертью. — Сколько Бог даст, столько и буду жить».

Когда троих Лыковых схоронили, геологи попытались уговорить Карпа и Агафью уехать из тайги и вернуться к родственникам, которые пережили гонения в годы чисток и по-прежнему жили в своих старых деревнях. Но оставшиеся в живых Лыковы даже думать об этом не хотели. Они отремонтировали свою старую хижину, и остались жить в своем прежнем жилище.

Карп Лыков умер во сне 16 февраля 1988 года – спустя ровно двадцать семь лет после смерти своей жены Акулины. Агафья с помощью геологов похоронила его на склоне горы, затем повернулась и направилась домой. С божьей помощью проживу, сказала она – и осталась. И живет до сих пор. Прошла уже четверть века, а эта семидесятилетняя дочь тайги так и обретается в одиночестве на высокой круче над Абаканом.

Она не уедет. Но мы должны оставить ее, взглянув на эту женщину глазами Ерофея в день похорон ее отца:

Я оглянулся махнуть Агафье рукой. Стоит у речного обрыва как каменная. Не плачет. Кивнула: «Идите, идите». Прошли с километр, оглянулся – стоит…»