Согласно результатам опроса «Левада-центра», опубликованным 2 декабря, 75% россиян хотят, чтобы их страна наладила отношения с западными странами, 70% желают, чтобы улучшились отношения с Украиной. Но вместе с тем руководство страны, по их мнению, ничего не должно для этого делать. Порядка 65% уверены, что Кремль должен продолжать следовать нынешним политическим курсом. Этот и другие парадоксы специально для DWобъяснил социолог «Левада-центра» Денис Волков.
DW: С одной стороны, три четверти россиян считают нужным наладить отношения с Западом, с Украиной, но при этом полагают, что Россия должна продолжать свою политику — как вы можете это объяснить?
Денис Волков: На самом деле, объясняется это, как мне кажется, достаточно просто, если судить по результатам фокус-групп. Действительно, большинство считает, что надо сотрудничать с Западом и по Сирии, и по другим вопросам. Но это сотрудничество, говорят они, не получается — не потому, что мы не хотим, а потому что Запад не хочет. Идет отчасти перекладывание вины на Запад, а отчасти есть непонимание того, почему Запад так относится (к России. — Ред.). Не все хотят связывать действия Запада с тем, что Россия сделала с Крымом в обход международных обязательств. Я бы не сказал, что люди этого не понимают, но они не хотят думать о том, почему другая сторона поступает так, как она поступает.
В массовом сознании есть понимание, что для налаживания отношений нужно идти на уступки. Но идти на уступки не хотят, потому что отчасти, нарушая нормы, Россия доказывала, что обретает вновь статус великой державы. Если мы начнем восстанавливать отношения, то мы потеряем, что ли, этот статус, думают они.
— Как желание налаживать отношения увязывается с настроениями, что, например, Украина или НАТО — враги России, которых нужно опасаться?
— Россияне, если верить опросам, Европу разлюбили, но жить они по-прежнему хотят, как в Европе. Как это понять?
— Тут дело в том, что привлекательность Европы, Запада, США сохраняется по-прежнему. Ничего не изменилось в понимании того, что на Западе жить лучше, чем в России. Для большинства определяющим является уровень жизни. Для более продвинутых, для которых слово «Запад» имеет какое-то наполнение, это еще защищенность от произвола, гарантии каких-то благ, медицина.
Тот конфликт, который есть, он имеет еще один пласт — ощущение, что нас на Западе не принимают, а мы хотели бы по-прежнему быть частью если не Запада, то развитого мира. Образ великой державы включает в себя не только то, что мы можем вести себя, как хотим, но и являемся частью цивилизованного мира, где нас уважают. Санкции Запада для многих — сигнал, что нас хотя бы замечают, а не игнорируют. Хотелось бы людям, конечно, другого: чтобы нас признавали равными. Но они считают, что уж лучше конфронтация, чем то, что тебя не замечают.
— На фоне конфликта с Турцией в эфире государственных российских телеканалов раздались призывы к войне, в том числе с использованием ядерного оружия. А что говорят результаты опросов об отношении россиян к войне?
— Большинство не хочет никаких войн никогда. По разным опросам и разным случаям выявляется условная фракция «ястребов» — где-то 20 процентов тех, кто выступает за какие-то радикальные и агрессивные действия, неважно в чей адрес — будь то США, Турция или еще кто-то. Это достаточно стабильная группа.
Еще есть от 5 до 10% скорее сочувствующих другой стороне, которые активно выступают за мир — за сотрудничество и с международными организациями, и с Европой, и с Украиной и с кем бы то ни было. А большинство поддерживает действия властей, потому что считает, что, скажем, никакой войны нет с Украиной или же считает действия правительства вынужденными, например, после теракта. Но до тех пор, пока это не связано с большими жертвами или издержками.
Для российских элит, мне кажется, важно поддерживать агрессивные настроения, чтобы руки были развязаны, чтобы было больше свободы для маневра. Но зачастую эти агрессивные 20 процентов сами ни в чем участвовать не хотят. Если посмотреть на них — это, с одной стороны, молодежь, среди которой уровень анализа действительности один из самых низких. А с другой стороны, это наиболее обеспеченные люди, которые сами-то воевать не пойдут и детей не пустят, но могут себе позволить быть агрессивными. Это не все, но крупные группы внутри «ястребов».
— А чем агрессивные настроения отличаются от времен СССР?
— Открытых социологических исследований тогда не было, так что сложно говорить. В советское время доктрина была такова, что мы не будем использовать ядерные бомбы. А теперь ядерная риторика стала намного более открыто и свободно эксплуатироваться.
Например, заявление Жириновского надо воспринимать как тестирование общественного мнения. Но вот то, что президент, если вспомнить, в фильме про Крым говорил о возможности применения ядерного оружия, это более серьезно. Но на фокус-группах большая часть говорит, что они не верят в серьезность таких слов, думая, что он хочет Запад просто припугнуть. Но в общем, если раньше было табу на эти темы, то сейчас это табу снимается.
