18 июня, во время слушаний в Конгрессе, посвященных вопросу репараций, два чернокожих журналиста изложили абсолютно разные видения расового наследия Америки. Ниже приведен полный текст их выступлений.
Та-Нехиси Коутс: «Вопрос репараций — это вопрос возмещения ущерба»
Вчера, когда лидера большинства в Сенате Митча Макконнелла (Mitch McConnell) спросили о репарациях, он в очередной раз ответил всем известной фразой: Америку нельзя привлекать к ответу за то, что происходило 150 лет назад, потому что никто из ныне живущих не несет ответственности за события прошлого.
Этот аргумент служит основанием для довольно странной теории управления, согласно которой ответственность Америки каким-то образом связана с продолжительностью жизни ее поколений. Тем не менее, даже в 21 веке американское государство продолжает платить пенсии наследникам солдат Гражданской войны. Мы соблюдаем условия соглашений, которые были подписаны 200 лет назад, несмотря на то, что никого из подписавших их людей уже давно нет в живых.
Многим из нас хотелось бы нести ответственность только за то, что совершили лично мы. Но мы — американские граждане, и все мы являемся частью огромного коллективного предприятия, которое выходит далеко за рамки нашего личного пространства. К примеру, будет попросту нелепо оспаривать ссылки на отцов-основателей или «Великое поколение» на том лишь основании, что мы не являемся членами этих групп людей. Мы признаем наше происхождение, преемственность, и истинная дилемма в вопросе репараций сводится именно к этому: это дилемма наследования. Невозможно представить себе Америку без наследия рабства.
Как написал историк Эд Баптист (Ed Baptist), рабство «повлияло на все ключевые аспекты экономики и политики» Америки: к 1836 году более 600 миллионов долларов, почти половина экономической деятельности в США прямо или косвенно была связана с хлопком, который собирали миллион с лишним рабов. К тому времени, когда началось освобождение рабов, они представляли собой крупнейший в Америке актив. 3 миллиарда долларов по курсу 1860 года, и это было больше, чем все остальные активы страны, вместе взятые.
Методы обращения с этим активом не имели ничего общего с мягким убеждением и уговорами. Это были пытки, изнасилования и торговля детьми. Рабство процветало на этих берегах в течение 250 лет. Когда ему пришел конец, у нашей страны появилась возможность распространить ее священные принципы — жизнь, свобода, стремление к счастью — на всех людей, независимо от цвета их кожи. Но Америка следовала другим принципам. Поэтому в течение ста лет после окончания Гражданской войны чернокожие оставались жертвами непрекращающейся кампании террора — кампании, которую лидер большинства в Сената Макконнелл еще застал на своем веку.
Многим хотелось бы отделить эту современную кампанию террора и истребления от рабства как такового, однако логика рабства, превосходства белой расы не знает этих границ, а стражи рабства были похотливы и породили многочисленное потомство. Силовые захваты власти и принудительные работы для осужденных. Законы о бродяжничестве и принудительные работы для должников. Практика «красной черты» и расистские законы о солдатах. Подушные налоги и поддерживаемый государством терроризм.
Допустим, Макконнелл еще не родился, когда произошло сражение при Аппоматтоксе. Но он уже жил, когда Джорджа Стинни (George Stinney) казнили на электрическом стуле. Он жил, когда ослепили Айзека Вударда (Isaac Woodard). Макконнелл мог своими глазами наблюдать клептократию в родной Алабаме и режим, пришедший к власти благодаря кражам голосов избирателей. Вчера Макконнелл сослался на закон о гражданских правах, и ему действительно стоило это сделать, потому что он своими глазами мог видеть, как нападали, сажали в тюрьму и предавали тех, благодаря кому появился этот закон, и кого правительство обещало защищать. Макконнелл уже жил, когда в Чикаго была проведена «красная черта» и когда чернокожих владельцев недвижимости ограбили на 4 миллиарда долларов. Жертвы тех преступлений в большинстве своем живы и сегодня. Уверен, им хотелось бы услышать заявление лидера большинства в Сенате.
Им необходимо знать, этому комитету необходимо знать, что, хотя освобождение рабов наглухо закрыло дверь перед бандитами Америки, Джим Кроу широко распахнул перед ними окна. Сенатор Макконнелл утверждает, что это было 150 лет назад, однако все происходит прямо сейчас.
Состояние обычной чернокожей семьи в США составляет примерно одну десятую состояния обычной белой семьи. Чернокожие женщины умирают в родах в четыре раза чаще белых женщин. Кроме того, наша страна свободы занимает первое место в мире по численности заключенных, и большая часть заключенных — это потомки чернокожих рабов.
Вопрос о репарациях — это вопрос о возмещении ущерба, непосредственного восстановления прав. Но это также является вопросом гражданства. У этого комитета появился шанс воплотить в реальность свои извинения за рабство, прозвучавшие в 2009 году, и отвергнуть лицемерный патриотизм — заявить, что у нашей нации есть как достоинства, так и недостатки. Что, если Томас Джефферсон имеет значение, то значение имеет и Салли Хемингс (Sally Hemings). Если важен день высадки десанта союзников в Нормандии, важен также и «Черный Уолл-Стрит». Если важен Вэлли-Фордж, важна также и резня в Форте Пиллоу. Вопрос заключается не в том, возьмем ли мы на себя ответственность за некоторые события нашего прошлого, а в том, достаточно ли мы храбры, чтобы взять на себя ответственность за все события прошлого. Благодарю вас.
Та-Нехиси Коулз, автор книги «Между миром и мной» (Between the World and Me) 2014 года
Коулман Хьюз: «Если сегодня мы начнем выплачивать репарации, мы еще больше разобщим нашу страну».
Для меня большая честь выступать с заявлением на тему, которая имеет огромное значение. Ничто из того, что я скажу, ни в коем случае не призвано умалить ужасы и жестокость рабства и законов Джима Кроу. Расизм — это кровавое пятно на истории нашей страны, и я считаю неспособность нашей страны выплатить репарации непосредственно освобожденным после Гражданской войны рабам одной из величайших несправедливостей, когда-либо совершенных американским правительством.
Но меня беспокоит, что наше стремление исправить прошлое может повлиять на нашу способность налаживать ситуацию в настоящем. Подумайте о том, что мы делаем сегодня: мы тратим время на обсуждение законопроекта, в котором рабство упоминается 25 раз, а заключение в тюрьму — только один раз, и мы это делаем сейчас, когда в стране уже нет рабов, но есть почти миллион чернокожих заключенных. Мы обсуждаем законопроект, в котором ни разу не упоминаются убийства, а, по данным Центра по контролю заболеваемости, убийства — это главная причина гибели молодых чернокожих американцев. Я не говорю, что мы не должны признавать наше прошлое. Это важно. Я просто говорю, что есть разница между признанием истории и тем, чтобы позволить истории отвлечь нас от тех проблем, с которыми мы сталкиваемся сегодня.
В 2008 году Палата представителей формально принесла извинения за рабство и законы Джима Кроу. В 2009 году Сенат сделал то же самое. Чернокожим американцам больше не нужны извинения. Нам нужны более безопасные районы и более качественное школьное образование. Нам нужна менее жесткая система уголовного наказания. Нам нужна доступная медицинская помощь. Однако мы не сможем получить все это, просто выплатив репарации за рабство.
Практически все мои знакомые советовали мне не выступать сегодня в конгрессе. Мне говорили, что, хотя я всегда голосовал за демократов, сегодня меня сочтут республиканцем, и половина страны возненавидит меня. Другие говорили, что, попытавшись дистанцироваться от республиканцев, я вызову гнев второй половины страны. И горькая правда заключается в том, что и те, и другие правы. Вот какими подозрительными мы стали в отношении друг друга. Вот насколько мы разобщены как нация.
Если сегодня мы начнем выплачивать репарации, мы еще больше разобщим нашу страну, мы еще больше затрудним создание политических коалиций, необходимых для решения проблем, с которыми сталкиваются чернокожие американцы. Мы оскорбим множество чернокожих американцев, обозначив цену страданий их предков, и превратим отношения между чернокожими и белыми американцами из коалиции в сделку, из союза между гражданами в разбирательства между истцами и ответчиками.
Что нам необходимо сделать сегодня — это выплатить репарации тем чернокожим американцам, которые росли в период действия законов Джима Кроу и которые непосредственным образом пострадали от того, что они были гражданами второго сорта — как мои бабушка и дедушка. Но выплата репараций всем потомкам рабов — это большая ошибка.
Возьмем, к примеру, меня. Я родился спустя три десятилетия после отмены законов Джима Кроу в достаточно обеспеченной семье, жившей в пригороде. Я учусь в университете Лиги плюща. Но я являюсь потомком рабов, которые работали на плантации Томаса Джефферсона. Если будет принят закон о репарациях за рабство, то деньги из федерального бюджета получу я, а не какой-то другой американец с иным происхождением, даже если он живет от зарплаты до зарплаты и работает на нескольких работах, чтобы прокормить семью. Вы можете назвать это справедливостью. Но я называю это справедливостью по отношению к мертвым в ущерб справедливости по отношению к живым.
Я понимаю, что репарации — это то, на что люди имеют право независимо от того, насколько они состоятельны. Я это понимаю. Но людей, которым необходимо возместить ущерб за их статус рабов, больше нет, и мы не вправе получать компенсацию за них.
Репарации должны выплачиваться только жертвам. Поэтому в тот момент, когда вы выплатите мне репарации, вы превратите меня в жертву без моего согласия. Более того, вы превратите в жертву треть чернокожих американцев, которые выступают против выплаты репараций, и тоже без их согласия. А чернокожие американцы слишком долго сражались за право самостоятельно выбирать свой статус, чтобы с ними можно было вести беседы в таком снисходительном тоне.
Вопрос не в том, что именно Америка должна мне как потомку рабов. Вопрос в том, что все американцы должны друг другу как граждане одной страны. А долг граждан не может носить характер сделки. Он не должен зависеть от происхождения. Его срок никогда не истекает, и его нельзя полностью выплатить. По всем этим причинам законопроект HR-40 — это нравственная и политическая ошибка. Благодарю вас.
Коулман Хьюз — студент Колумбийского университета и колумнист издания Quillette
