НАТО и Россия, в течение четырех десятилетий враждовавшие между собой, и в последнее время начавшие осторожно сотрудничать, - продвинулись еще немножко навстречу друг другу. Сегодня будет окрещен новый Совет "НАТО-Россия". Орган, в котором Москва сможет равноправнее, чем прежде разговаривать со странами-членами Союза. Само по себе - событие особо ничем не примечательное, даже если в Риме эта церемония пройдет с большой помпой, сопровождаемая, будем надеется в последний раз, заклинаниями по поводу того, что "холодная война" на этот-то уж раз совершенно определенно позади. То, что теперь дискутировать и искать подходы к таким проблемам, как терроризм, нераспространение оружия массового уничтожения, собираются в составе "двадцатки", а не девятнадцати (стран НАТО) плюс один (Россия), выглядит заманчиво под политическим углом зрения. Но с практической точки зрения все это было бы возможным и при сохранении старого формата. И ради безопасности обе стороны держат открытым задний выход из нового общего дома.
Непосредственное значение нового сотрудничества заключается во взаимной, но не обязательно общей политической и стратегической выгоде. Для Путина его прозападная ориентация и его готовность быть в борьбе с терроризмом на стороне Вашингтона находит теперь благодарность в форме повышения статуса в НАТО. Без событий 11 сентября это было бы невозможным. И без этого Путину было бы тяжелее делать прозападный курс удобоваримым для своих военных. Но Москва извлекает политическую выгоду из изменившихся в связи с террористическими актами стратегических интересов Запада в целом и США в частности также и другим образом.
Стремление НАТО и Вашингтона к более тесному сотрудничеству с бывшей мировой державой смягчило для Москвы остроту неприятия факта расширения Союза на Восток. Теперь, когда Путин со своей громадной страной и своими теснейшими связями вплоть до азиатских и арабских стран стал желанным и предпочтительным партнером Запада, он может относиться к приему бывших государств-сателлитов Москвы в Атлантический союз спокойно. В конечном счете, ценным является не членство в альянсе, а влияние. Такова уж причуда истории: восточноевропейские страны снова встретятся за одним столом почти как равные товарищи с тем, от кого они ищут защиты в НАТО.
НАТО, со своей стороны, преследует две цели. Утратив прежнего противника, она видит в поисках своей новой идентификации в сотрудничестве с Москвой путь, который обещает успех, и пытается держать руку на пульсе стремительных стратегических процессов на планете. Оборонительный союз, поставленный после событий 11 сентября ведущей державой США де-факто вне игры, и выступающий, что касается международной борьбы против терроризма, против распространения оружия массового уничтожения лишь в качестве зрителя, срочно пытается определить смысл своего существования в новых условиях, который бы подтверждался на практике. Претензии НАТО на роль Союза, предназначенного для борьбы с террористами, международной преступностью и распространением оружия массового уничтожения, значатся пока на бумаге. Но надежды, связанные с сотрудничеством с Москвой, могут оказаться обманчивыми. До той поры, пока США не используют альянс в качестве как такового, а создают в зависимости от потребностей свои собственные коалиции, Путин будет лучше ориентироваться на Вашингтон, чем на штаб-квартиру НАТО.
НАТО должна усвоить горькую истину, что она не сможет ответить на вопрос о своей идентификации как оборонительного военного союза ни путем расширения на Восток, ни путем тесного сотрудничества с Россией. Только государства-члены альянса могут придать ей какой-то практический смысл существования в мире, стратегические параметры которого драматически изменились. Но тут-то как раз и царит беспомощность, поскольку у НАТО с завершением блоковой конфронтации остались как у оборонительного союза лишь чисто теоретические функции. Она слишком тяжеловесна со своими устаревшими структурами для того, чтобы отвечать на новые вызовы времени в плане безопасности.
Москва знает об этой дилемме и пользуется этим. Путин не скрывает, что он хочет НАТО, которая бы трансформировалась из военного союза, потенциальную угрозу которому составляла Россия, в орган, представляющий собой политическую платформу для бывшего противника. Как это имеет место в случае с ОБСЕ: с организацией, значимой, что касается дискуссий и воззваний, и незначительной, когда речь заходит о конкретных действиях. Это было бы не самым плохим выходом, к тому же при близком рассмотрении иного и не дано, чтобы оправдать необходимость существования НАТО. Мы живем в эпоху гибкой политики безопасности. ЕС создает свой собственный потенциал для борьбы с региональными кризисами, а США - свои военные коалиции, когда в этом возникает необходимость. Поэтому новый Совет "НАТО-Россия" может стать лабораторией, в которой альянс мутирует от военной к политической организации. Это не нанесет ущерба безопасности Европы. А для НАТО появился бы шанс обеспечить свое будущее.
