Представители Турции, Ирана и России вновь собираются в Астане на этой неделе. Три участвующих в сирийском конфликте страны намереваются договориться об условиях соблюдения перемирия, соглашение о котором было подписано 30 декабря. Впервые за шесть лет у этих переговоров, начатых по инициативе России, есть шансы на успешное завершение, считает французский географ и дипломат Мишель Фурше (Michel Fourcher).
Le Point: Все попытки посредничества ООН завершились провалом. Почему российская инициатива представляется более перспективной?
Мишель Фурше: После жесткого вмешательства в Алеппо Россия сформировала такое соотношение сил, которое вынуждает неджихадистскую суннитскую оппозицию вести переговоры. Кроме того, только Москва может заставить Дамаск говорить с оппозицией. На первом собрании в конце января два лагеря впервые встретились лицом к лицу. С одной стороны был режим, а с другой — представители вооруженной, но неджихадистской оппозиции. Россия — единственная, кто может найти выход из конфликта, потому что она находится в позиции силы в военном и политическом плане. Доказательством тому служит поворот турецкой дипломатии, которая больше не требует ухода Башара Асада.
— Прошлая встреча в Астане все же не дала конкретных подвижек. Иран тормозит процесс?
— Сходство интересов России и Ирана не безгранично. Помимо исторического недоверия Тегерана к Москве, стоит отметить, что ему не кажется естественным и легитимным стремление России представить себя региональной державой. При этом российское присутствие отдалило Запад от арабского Востока, что играет на руку интересам Ирана. В конце концов, военное вмешательство США в 2003 году позволило Ирану утвердить свое влияние на части Ирака, который перестал быть для него угрозой. Эта операция принесла Тегерану немалые стратегические дивиденды. Рассматривать подобный сценарий в Сирии для Ирана намного рискованнее. В любом случае, главное, что процесс начался, и что соглашение возможно.
— Рассматривает ли Россия другие сценарии, помимо сохранения Башара Асада у власти любой ценой?
— Россия прочно держится за принцип неприятия силовой смены режима из-за ливийского сценария, а также арабской весны и оранжевой революции на Украине. Россию беспокоит, что Сирия может стать направленным против нее очагом терроризма. Кроме того, у Москвы имеется на сирийской территории множество стратегических интересов, которые получают воплощение в военных базах, оружейных контрактах, соглашениях с производителями нефти и дипломатическом влиянии. Эти интересы не предполагают вечной поддержки конкретного лидера, чей ослабленный политический статус на международной арене и нравственная дискредитация в конечном итоге будут играть не на руку Москве. Россия достаточно осведомлена о геополитической ситуации в стране и регионе, чтобы осознавать невозможность достижения даже минимальной стабильности при маргинализации сирийских суннитов (73% населения — прим.ред.), пусть между теми и существует серьезный раскол. В центре текущих переговоров стоит вопрос объединения сил для борьбы с джихадистскими движениями, «Аль-Каидой» и «Исламским государством» (запрещенные в России террористические организации — прим.ред.), в обмен на участие в центральной власти.
