Важное различие между «западной» и «восточной» Европой состоит не в богатстве, свободе, всевозможных международных рейтингах и даже не в отношении к России. По-настоящему имеет значение история, и вы замечаете это, когда приходит время очередной годовщины.

У каждой страны есть то, о чем она помнит. Британия оплакивает своих погибших в ноябре, Нидерланды делают то же самое 4 мая, Дания отмечает годовщины своей оккупации и освобождения в военное время, а 5 июня празднует годовщину своей конституции 1849 года. Франция отмечает штурм Бастилии. Италия празднует объединение 4 ноября, а Германия – 3 октября.

Но мало какие из этих дат несут с собой тяжелый эмоциональный багаж. С везучими государствами Западной Европы с 1945 ничего травматического не происходило. Идея о том, что отмечание национального праздника может быть незаконным или опасным, кажется практически непостижимой.

Но зайдите за старый «железный занавес», и это счастливое равнодушие исчезает. День Катыни в Польше (13 апреля) отмечает массовое убийство людей, родственники которых во многих случаях еще живы и требуют правосудия. День независимости Эстонии (24 февраля) отмечает государственность, полученную в 1918 году и уничтоженную в 1940 иностранной оккупацией: любое упоминание об этом празднике в советскую эпоху было наказуемо.

Я только что приехал из Литвы, где отмечалась годовщина бойни, произошедшей 13 января 1991 года, когда советские войска убили 14 безоружных протестантов и причинили травмы еще 600 в ходе провалившегося путча, поддерживавшегося Кремлем. В церемония в парламенте принимал участие брат одной из погибших, который рассказал о том, как, будучи лишь 12-летней девочкой, она отправилась вместе с ним из Каунаса, чтобы защитить свою страну от нападения. Сенатор США Ричард Дурбин (Richard Durbin) продемонстрировал молитвенник, напечатанный в 1863 году, до того как российские цари и их наместники в Литве запретили печать латиницей. Его бабушка привезла этот молитвенник в США сто лет назад.

Там было много волнующих моментов, и я был горд, что меня пригласили. Тем более грустно, что Польша, которая должна быть одним из лучших друзей Литвы, прислала на мероприятия нарочито незначительную делегацию.

С точки зрения сторонних наблюдателей, спор между странами разгорелся из-за правописания: могут ли поляки, проживающие в Литве, использовать нелитовские буквы алфавита, такие, как w в официальном написании своих имен и фамилий – например, на первой странице паспорта. Поводом для конфликта также стало обучение национальных меньшинств: не получают ли (довольно малочисленные) литовцы в Польше несправедливо больше, чем (довольно многочисленное) польское меньшинство в Литве.

Дружественные страны легко бы решили такие вопросы. Реальная проблема лежит в радикально различных взглядах на то, что, на самом деле, произошло в прошлом. Поляки помнят, как в годы между двумя мировыми войнами, литовцы жестко обращались с их соотечественниками; литовцы помнят века насильственного ополячивания, и захвата в 1920 году польской армией Вильнюса, который они считают своей столицей. Короче говоря, каждая сторона игнорирует свое собственное плохое поведение и концентрирует свое внимание на недостатках других.

Два министра иностранных дел, Радек Сикорски и Аудронюс Ажубалис, плохо ладят между собой. Встреча президентов двух стран, прошедшая в прошлом году в Риге, завершилась демонстративным обменом колкостями.

Было бы здорово думать, что по мере того, как течет время, раны истории заживают. Возможно, это так и есть: польско-литовские отношения не так плохи, как могут показаться на поверхности. Дональд Туск, смягчающий польский премьер-министр, мирно общается с уравновешенным литовским коллегой Андрюсом Кубилюсом. Одной из причин для этого может служить тот факт, что и сам Туск является представителем кашубского национального меньшинства, что позволяет ему гораздо лучше понимать чувствительность маленьких наций. В прошлом году две страны с апломбом отпраздновали шестисотлетнюю годовщину их совместной победы над рыцарями-тевтонцами. В январе 2013 года будет отмечаться 150-я годовщина польско-литовского восстания против царского господства: у обеих сторон достаточно времени, чтобы начать планировать примирение.

Автор статьи является корреспондентом журнала The Economist в Восточной и Центральной Европе