Стороннему наблюдателю это может показаться довольно странным. Русскоязычные боевики образовывают одну из самых многочисленных групп среди иностранных бойцов «Исламского государства» (террористическая организация, запрещенная на территории РФ, — прим. ред.). Уже более 10 месяцев Россия принимает активное участие в сирийском конфликте. Российский Северный Кавказ до сих пор остается чрезвычайно нестабильным  регионом. Киевская группа крымских татар пообещала принять непосредственные меры против того, что они называют российской оккупацией полуострова. Тем не менее, пока в России не был зафиксирован всплеск экстремизма, который затронул Францию, Бельгию и Германию. Почему?

Начнем с того, что такая точка зрения ошибочна. В результате крушения пассажирского самолета над Синайским полуостровом 31 октября 2015 года Россия потеряла больше людей, чем потеряла Франция во всех недавних терактах, вместе взятых — 224 человека. Считается, что этот теракт организовала местная джихадистская группировка, которая поклялась в верности «Исламскому государству». Этот теракт произошел спустя всего один месяц после начала военной кампании России в Сирии. С тех пор авиаперелеты между Россией и Египтом — излюбленным местом отдыха многих россиян — так и не были возобновлены, а это говорит о том, что угроза сохраняется.

«Исламское государство», несомненно, держит Россию под прицелом. Боевики, поклявшиеся в верности ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная на территории РФ, — прим. ред.). совершили несколько терактов в Дагестане. Федеральная служба безопасности России сообщает о росте активности потенциальных террористов по всей стране. Появление потенциальных террористов и смертников ожидается в нескольких российских регионах. Одна из заявленных причин решения президента Путина начать военную кампанию в Сирии заключалась в том, чтобы сразиться с врагом на его территории, а не ждать, пока он придет в Россию.

Пока в самой России не произошло ни одного крупного теракта. Крушение российского пассажирского самолета в октябре прошлого года произошло, когда он поднялся в воздух из египетского аэропорта. Более десятка российских военнослужащих, убитых в Сирии, погибли в боях. Опасения, часто звучавшие на Западе в преддверии Олимпийских игр в Сочи, к счастью, не материализовались. Несомненно, российские службы безопасности имеют огромный опыт. Российские антитеррористические законы, которые уже являются довольно жесткими, становятся еще жестче. А Чечня, которая в прошлом была главным источником проблем в России, находится под жестким контролем ее лидера, Рамзана Кадырова, который называет себя «солдатом Путина».

Учитывая все это, можно говорить о наличии значительных различий между Россией и Западной Европой, которая стала главной целью боевиков, связанных с или вдохновляемых ИГИЛ. В России мусульмане и православное большинство жили бок о бок в течение многих веков. Интеграция далеко не всегда проходила гладко, однако в России уже сформировался вполне приемлемый способ сосуществования — на всех уровнях. Ислам является официальной религией, признанной государством, наряду с православным христианством, буддизмом и иудаизмом. Подавляющее большинство мусульманских мигрантов, работающих на территории России, приезжают из бывших советских республик в Средней Азии. Подобно иностранным рабочим в Европе в 1960-х и 1970-х годах, они либо ищут временную работу на территории России, либо стараются закрепиться там и ассимилироваться. В целом, имперское наследие России и ее многонациональная, многоконфессиональная природа смягчают воздействие исламистского терроризма.

Не стоит также забывать о горьком опыте, полученном в 1990-х и начале 2000-х годов — в период чеченской войны. Тогда теракты стали инструментом, который часто использовался экстремистами в Москве и других городах. Взрывы происходили в пассажирских самолетах, на станциях метро, многоэтажных домах, а пациенты больниц, посетители театров и школьники становились заложниками — и все это на фоне кровавых сражений на Северном Кавказе. Эта война давно закончилась, однако сохранение мира в этом регионе является одной из основных задач Кремля, что объясняет условия того уникального соглашения, которое фактически существует между Путиным и Кадыровым.

Ничто из сказанного выше не дает российским властям повода для излишней самонадеянности. В настоящее время наибольшую тревогу вызывают воспитанные внутри России джихадисты, последователи ИГИЛ, а также боевики, возвращающиеся из Сирии — наряду с экстремистскими группировками, которые продолжают вести свою подрывную деятельность на Северном Кавказе после окончания чеченской войны. Но на горизонте возникли гораздо более серьезные угрозы. Российская военная кампания в Сирии, хотя она и является ограниченной, в сущности, не имеет четких временных границ. Кроме того, она вполне может стать лишь первой частью целой серии возможных военных кампаний России вдоль южных границ.

Спустя почти 15 лет после начала американской военной кампании в Афганистане эта страна остается нестабильной. Две крупнейшие страны Средней Азии — Казахстан и Узбекистан — могут в ближайшем будущем столкнуться с весьма сложными переходными периодами, поскольку их президенты, которым уже далеко за 70, готовятся покинуть сцену. Более мелкие государства региона — Таджикистан и Киргизия — тоже сталкиваются с множеством проблем, отражающихся на их стабильности. Учитывая то, что российская граница с Казахстаном — самая протяженная граница в мире — контролируется далеко не так жестко, как другие границы России, и что границы в Средней Азии в целом нельзя назвать надежными, приток джихадистов сквозь них — эта тот вероятный сценарий, который необходимо тщательно проработать. Хотя Россия сейчас снова вступила в конфронтацию с Западом, ей угрожает вполне реальная опасность, надвигающаяся с юга.

Дмитрий Тренин — директор Московского центра Карнеги, регионального филиала Фонда Карнеги за международный мир.