«Фигаро»: При жизни Солженицын был чрезвычайно известен во Франции из-за своей судьбы и творчества, но сейчас молодое поколение мало читает его произведения. Что можно рассказать об этом гиганте мысли молодому человеку 20 лет, который почти ничего о нем не знает?

Шанталь Дельсоль: Тоталитарные режимы несут в себе один негатив. Польский священник и философ Юзеф Тишнер (Jozef Tischner) говорил: «От коммунизма не останется ничего, кроме борьбы с коммунизмом». Именно поэтому вклад Солженицына в качестве крупного диссидента так важен. Он свидетельствует об историческом существовании монстра (десятки миллионов смертей и сломанных жизней, страдания и голод, необходимые власти, и духовная расправа над народами). Но прежде всего он демонстрирует, на что способен человек, раздавленный режимом террора: выносливость, мужество, противостояние превратностям судьбы, которые являются духовными добродетелями. Это показывает, что один человек может противостоять всемогущему и циничному режиму. Его пример обнадеживает человечество: поняв все, чего смог достичь писатель, молодой студент подумает, что он тоже так сможет. Конечно, при условии, что свободу и правду он будет любить больше, чем себя самого. Жизнь Солженицына — это образец для молодых людей, живущих в материалистическом и нарциссическом обществе: человек может полностью посвятить свою жизнь не только себе, а чему- то другому и таким образом духовно расти, а не уменьшаться. Это мощный урок для нашего времени.

Наконец, история Солженицына — это наглядный урок для истории Франции, для молодых поколений. Пусть они никогда не забывают ту пропасть лжи, в которую упало наше общество: существовало внушительное количество французов, прославлявших советский режим, в то время как диссиденты вроде Солженицына жили в страхе. Здесь, во Франции, было сделано все для отрицания советской действительности. Я никогда не забуду, какие лживые аргументы приводил мой дядя, французский коммунист, пытаясь заставить меня поверить, что «Архипелаг ГУЛАГ» был написан ЦРУ…

— Какие из работ писателя вы бы порекомендовали читателям, которые хотели бы открыть для себя его творчество и изучить его более глубоко?

— Солженицын не такой великий стилист, как Толстой или Гроссман, несмотря на то, что его романы очень живые и захватывающие. Он великолепный историограф. Он способен воссоздать почти день в день исторические периоды, забытые в силу обстоятельств (тоталитаризм, как и любое самодержавие, является хозяином истории и пишет ее по своему лживому усмотрению). Безусловно «Архипелаг ГУЛАГ» представляет собой незабываемое описание тоталитарной реальности. Сборник «Красное колесо» рассказывает о революционных эпизодах, политических и социальных событиях, происходивших в России до 1917 года, и является ценным источником знаний и захватывающим произведением. В нем показано, как погибает трусливая и обезумевшая власть, как улица побеждает оставшихся без средств парламентариев или что может твориться в уме щедрого и благочестивого царя, столкнувшегося со своим собственным народом. Его наследие огромно и каждый может найти произведение на свой вкус. Однако начинать знакомство с творчеством писателя лучше всего с его первых небольших и колких произведений, уже наполненных будущей символикой: «Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор».

— Все творчество Солженицына, конечно же, отмечено его борьбой против советского тоталитаризма. Сохранило ли оно актуальность, более чем через 25 лет после падения СССР?

— Мы не можем сводить его творчество исключительно к борьбе против тоталитаризма, потому что при этом он еще раньше достиг глубокого понимания того, с какими новыми вызовами нам придется столкнуться. Запад слишком долго выходил из конфликта демократии и тоталитаризма. Мы были убеждены, например, в том, что Россия, избавившись от тоталитаризма, сразу станет демократической страной. И также мы думали и о других странах, которым мы помогали избавиться от диктаторов, таких как Ливия. Солженицын увидел после своего изгнания из СССР в 1974 году, что мы вошли в эпоху другого расслоения, настолько нового, что мы даже не знаем, как его называть: современным или антимодернистским? Прогрессисты против консерваторов? Глобалисты против популистов? Вероятно, именно этого не смогли простить Солженицыну: отказ от сакрализации современной демократии и объявление новых разногласий, которые беспокоят сегодняшние интеллектуальные элиты.

— Писатель подвергался многочисленным нападкам. Смогли ли лживые обвинения против него повлиять на его образ?

— С момента его приезда на Запад, он проклинал наши недостатки и разложение нашего общества, сравнивая их с режимом, от которого он только что бежал. Это неудивительно, если мы посмотрим на произведения таких диссидентов, как Кундера и Гавел, которые делают точно такие же выводы. Наверняка в их размышлениях была доля правды, во всяком случае, это стоило учитывать. Но реакция западных людей была жесткой: кто такой этот человек, которого мы принимаем, а он начинает нас критиковать? Его сразу же причислили к русским славянофилам, хулителям разлагающегося Запада. И поскольку после этого он присоединился к консервативному течению, французы, которые любят все смешивать, назвали его реакционером и защитником автократии. На самом деле Солженицын является либеральным консерватором, он дорожит персонажем Столыпина, реформатора, нелюбимого и непонятого в начале двадцатого века, который стремился сформировать конституционную монархию; он восхищается децентрализованным государственными системами.

— Какие плюсы и минусы Солженицын приписывал Западу?

— Он критикует наш материализм и отсутствие духовности — это то, в чем нас обычно упрекают настроенные против Запада русские, называя это разложением. Эта критика состоит в осуждении нашего правового позитивизма (хорошо, что позволяет закон, и плохо, что защищает закон), который указывает на недостаток личной сознательности. Солженицыну нравится у нас то, что похоже на сельскую Россию (по крайней мере, у него есть идеи похожие на толстовские): швейцарские коммуны, способные на самоуправление.