Ему хватило всего одной фразы, чтобы завоевать сердца аудитории. Выйдя с микрофоном к публике на открытии первого франко-российского музыкального фестиваля в Тулузе, он воспользовался случаем, чтобы в двух словах описать натуру дирижера: «Это музыкант, чьим инструментом становится… оркестр. Если вы играете на виолончели или флейте, то можете упражняться дома. Оркестр же не получится взять с собой на дом». Все это объясняет необходимость мастер-классов, которые он организовывает. Затем, описав в общих чертах характер фестиваля, улыбающийся Туган Сохиев окончательно покорил аудиторию: «Через несколько дней мы ждем в Тулузе небольшую группу… оркестр Большого театра». В зале раздался смех. Маэстро Сохиев же совершил настоящее музыкальное чудо.

Карьера любого дирижера выстраивается на международных подвигах и завоеваниях территории. Сохиев же пока что добивается успеха во всех своих начинаниях. В 2004 году он приехал во Францию как один из дирижеров, которым предложили возглавить тулузский Национальный оркестр Капитолия после ухода его давнего руководителя Мишеля Плассона (Michel Plasson). «У меня до сих пор остались сильные и живые чувства от встречи с оркестром. Это был осмос, какого раньше я еще никогда не знал», — говорит Сохиев. Музыканты выбрали его: в 28 лет он оказался во главе одного из самых престижных оркестров Франции. Остановился ли он на этом? Нет, он занялся его развитием и передал ему собственный стиль. Он выступил за демократизацию работы оркестра (с помощью комитетов музыкантов), обеспечил смену уходящих артистов «молодыми талантами». Благодаря ему у оркестра появилась двойная идентичность: «Мы добавили к обожаемой мной французской ДНК произведения русских и российских композиторов». Он продолжил международные турне и трансляции концертов. Мировая слава тулузских музыкантов еще никогда не была так велика.

Чтобы понять, что питает этот редкостное растение, нужно отправиться на заснеженный Кавказ времен СССР. Туган Сохиев родился во Владикавказе, в Северной Осетии, «в российских Альпах». Он рос в семье горцев на высоте в 2,5 километра. Его мыть была учительницей, а отец — инженером-теплотехником. «Я был старшим и самым ответственным. Присматривал за братом, а потом и сестрой». По его словам, осетины — удивительные люди, принявшие христианство язычники (у них до сих пор есть выходные, чтобы почтить духов дома и бога солнца), у которых сохранялась тесная связь с природой, музыкой и песней (это часть их жизни, и я вижу то же самое здесь у басков).

В возрасте 7 лет он услышал какие-то звуки: «Я был на улице, и кто-то играл на фортепиано». Он пытается вспомнить точнее, но ему это не удается, словно шок оказался слишком сильным. «Я хочу заниматься музыкой!» — сказал тогда он отцу. Он стал учиться музыке днем после школы и как-то «с удивлением обнаружил, что когда дирижер делает движение рукой, тональность звука меняется». Затем молодой человек поступил в Консерваторию Римского-Корсакова в Санкт-Петербурге. «До этого я ни разу не уезжал из Владикавказа, и когда два дня спустя я прибыл на вокзал на площади Восстания, город практически обнял меня. Любовь к Санкт-Петербургу до сих пор жива во мне», — с нежностью в голосе рассказывает он в своем рабочем кабинете, который отличается обезличенной строгостью.

В северной столице он открыл для себя оперу под началом Ильи Мусина. «У меня не было нормальной студенческой жизни. Все, что я делал, было связано с музыкой. Всегда». Учил его и великий Юрий Темирканов. Он говорил ему: «Почему ты дирижируешь? Что ты хочешь сказать? В чем твоя музыкальная мысль?» Сохиев открыл для себя приятные произведения и не очень: «Я не касался опер Вагнера, некоторых симфоний Малера и даже „Патетической" симфонии Чайковского». Он побаивался их мрачной глубины? «Может быть. Я не нашел то, что мне хотелось бы сказать. Если мне нечего сказать, я не дирижирую. Музыканты — профи, они могут играть и сами. Все уже прописано в партитуре: ноты, темп, указания… Дирижер должен дать им нечто иное, то, что читается между строк. Смысл». Он не женат, у него нет детей, зато есть три телефона, хотя он не доверяет соцсетям. Его управленческие навыки покорили Оркестр Капитолия, а затем и Большой театр, музыкальным руководителем которого он является с 2014 году. Он отходит от «отцовского» архетипа маэстро. «Характер музыкантов изменился. 20 лет назад они принимали все, хорошее и плохое, допускали покровительственный подход. Сегодня они высказывают свое мнение и участвуют в принятии решений».

41-летний тулузско-московский дирижер считается в России блестящим и многообещающим специалистом, которому по силам потягаться с такими знаменитостями как Теодор Курентзис и Владимир Юровский. Он стал одним из ярчайших представителей нового поколения, продемонстрировав идеи, навыки, планы на будущее и умение сформировать комфортную рабочую обстановку даже в потенциально взрывоопасной среде.

Его фестиваль, который пройдет на этой неделе в Парижской филармонии и был поддержан президентами Путиным и Макроном (при этом его организация обошлась без государственного или частного российского финансирования), погружает Тулузу в атмосферу Рахманинова и Бородина. «Сейчас в Тулузе все русские!» — говорят в окружении оркестра, выражая надежду, на ответное выступление в Москве. На вопрос об отношениях Сохиева с властью тот лишь пожимает плечами: «На меня никто не давил. Есть официальные и протокольные отношения. Я уже выступил перед Путиным. Я тут только ради музыки. Если нет возможности заниматься музыкой, то я ухожу».

В Тулузе не раз всплывала тема его ухода. Поэтому там создают все новые проекты, чтобы удержать человека, который буквально одержим музыкой и посвящает редкое свободное время чтению. Сейчас он читает мемуары Кондрашина, который был… советским дирижером. Пока что между музыкантами и их обожаемым маэстро не было никаких трений. Но сможет ли эта взаимная любовь продлиться еще лет двадцать?