Один из главных экономических сюрпризов 2015 года заключается в том, что оглушительное падение мировых цен на нефть не привело к значительному росту глобальной экономики. Несмотря на крах цен с 115 долларов за баррель в июне 2014 года до 45 долларов в конце ноября 2015 года, влияние этого фактора, согласно большинству макроэкономических моделей, на глобальный рост оказалось меньшим, чем ожидалось, — примерно 0,5% глобального ВВП.

Хорошая новость в том, что это позитивное, хотя и умеренное влияние на экономический рост, видимо, сохранится и в 2016 году. Плохая новость в том, что низкие цены приведут к ещё большим затруднениям в основных странах-экспортёрах нефти.

Нынешнее падение цен на нефть можно сравнить с падением 1985-1986 годов, вызванным избытком предложения, когда страны ОПЕК (в первую очередь, Саудовская Аравия) решили пересмотреть ограничения поставок нефти для восстановления своей доли на рынке. Его можно также сравнить с крахом 2008-2009 года, вызванным спадом спроса, последовавшим за мировым финансовым кризисом. Когда речь заходит о падении цен на нефть из-за фактора спроса, крупного позитивного эффекта для экономики ожидать не приходится; в этом случае цены на нефть больше играют роль автоматического стабилизатора, чем внешней силой, толкающей вперёд глобальную экономику. Напротив, шок предложения должен производить значительный позитивный эффект.

Хотя характер нефтяного шока 2014-2015 годов не столь однозначен, как в двух предыдущих случаях, похоже, что его движущие силы более или менее равномерно распределяются между факторами спроса и предложения. Конечно, замедление в Китае, занятого перестройкой экономики в сторону внутреннего потребления, стало тормозом для всех мировых цен на сырьё — индексы цен на металл также резко упали в 2015 году. (Цены на золото, например, в конце ноября составляли 1050 долларов за унцию, что очень далеко от пикового значения 1890 долларов в сентябре 2011 года; цены на медь упали почти столь же резко с уровней 2011 года).

Однако появление новых источников поставок нефти — ничуть не менее важный фактор. Благодаря сланцевой революции добыча нефти в США выросла с пяти миллионов баррелей в сутки в 2008 году до 9,3 млн баррелей в 2015 году. Этот бум поставок сохраняется до сих пор, несмотря на крах цен. На рынки также влияет ожидание восстановления добычи нефти в Иране после снятия санкций.

Падение цен на нефть в определённом смысле является игрой с нулевой суммой — производители нефти теряют, а потребители выигрывают. Обычно считается, что более низкие цены стимулируют глобальный спрос, потому что потребители обычно тратят большую часть выигрыша, а производители приспосабливаются к ситуации, как правило, сокращая уровень сбережений.

Однако в 2015 году данная разница в поведении оказалась выражена менее ярко, чем обычно. Одна из причин этого в том, что импортеры энергоресурсов в развивающемся мире стали играть более значимую роль в глобальной экономике, чем это было в 1980-х, а их подходы к нефтяному рынку больше соответствуют принципам государственного вмешательства в экономику, чем в развитых странах.

Такие страны, как Индия и Китай, стабилизируют розничный рынок энергоресурсов с помощью государственных субсидий, позволяющих сохранять низкие цены для потребителей. Стоимость этих субсидий стала весьма солидной, когда цены на нефть достигли пика, поэтому многие страны уже давно активно ищут варианты их сокращения. Тем самым, когда цены на нефть упали, правительства развивающихся стран воспользовались шансом уменьшить бюджетные субсидии.

В то же время многие страны-экспортёры нефти вынуждены пересматривать свои планы расходов на фоне резко падающих доходов. Даже Саудовская Аравия, несмотря на огромные нефтяные и финансовые резервы, испытывает напряжение, вызванное быстрым ростом населения и увеличением военных расходов из-за конфликтов на Ближнем Востоке.

Приглушённый эффект воздействия нефтяных цен на мировой экономический рост не должен был стать полным сюрпризом. Научные исследования указывали на это уже давно. Нефть теперь считается менее самостоятельным драйвером бизнес-циклов, чем полагалось ранее. Ограничителем роста стал и резкий спад инвестиций, связанных с энергоресурсами. После несколько лет быстрого роста объемы глобальных инвестиций в добычу и разведку нефти упали до 150 долларов млрд в 2015 году. Со временем это должно будет отразиться на ценах, но медленно и постепенно — на фьючерсных рынках цены на нефть достигают 60 долларов за баррель только к 2020 году.

Хорошая новость для 2016 года в том, что, согласно большинству макроэкономических моделей, эффект влияние низких нефтяных цен на рост должен растянуться на пару лет. Тем самым, низкие цены будут и дальше поддерживать рост экономики, даже если развивающиеся страны-импортёры продолжат использовать свои сбережения для сокращения субсидий.

Однако для производителей нефти риски растут. Лишь пара стран, в первую очередь, испытывающая проблемы с госуправлением Венесуэла, пребывают в состоянии откровенного коллапса; но многие балансируют на грани рецессии. Страны с плавающим валютным курсом, в том числе Колумбия, Мексика и Россия, сумели пока адаптироваться, несмотря на необходимость весьма жестких бюджетных ограничений (впрочем, положение России по-прежнему особенно уязвимо в случае, если низкие цены на нефть сохранятся). Напротив, страны с фиксированным валютным курсом подверглись более суровым испытаниям. Давно существующая привязка валюты Саудовской Аравии к доллару, когда-то казавшаяся незыблемой, в последние недели попала под усиленное давление.

В двух словах, в 2015 году цены на нефть оказались не столь значимы для роста мировой экономики, как предполагалось в начале этого года. Значительные резервы и сравнительно консервативная макроэкономическая политика позволили пока большинству крупных стран-производителей нефти справиться с огромным фискальным стрессом, не допустив сползания в кризис. Однако наступающий год может оказаться иным, и не в самом хорошем смысле — особенно для производителей нефти.