Глобальные финансовые рынки всколыхнулись из-за сильной нестабильности на китайском фондовом рынке. Вдобавок юаню сейчас грозит падение больше чем на несколько процентных пунктов. Некоторые аналитики опасаются возможного коллапса китайской экономики, который может иметь глобальные последствия. Некоторые, напротив, считают, что Пекин намерен воспользоваться снижением курса своей валюты, чтобы укрепить экспорт, и это может вызвать волну конкурентных девальваций. Впрочем, обе эти позиции в целом ошибочны.

Нынешние колебания китайского фондового рынка не связаны с реальным состоянием китайской экономики, и в настоящее время, несмотря на замедление роста, никакой коллапс ей не грозит. Вдобавок, если учесть, как сильно обесценились другие азиатские валюты, умеренное снижение курса юаня не может серьезно сказаться на торговом балансе. Так почему же события, затрагивающие преимущественно сам Китай, так встряхнули глобальные рынки?

Некоторые считают происходящее простой панической реакцией. Однако, судя по аналогичным колебаниям, происходившим прошлым летом, дело этим явно не исчерпывается. Некоторые винят в происходящем фундаментальные проблемы, связанные с нежеланием Китая позволять рыночным силам править его экономикой. Однако экономические успехи Китая были вызваны именно его восприимчивостью к рыночным реформам. Фактически Китай сейчас все ближе подходит к более «нормальной», рыночной экономике. Как и положено рыночной экономике, он теряет способность манипулировать ценами и экономическими показателями. В сочетании с глобализацией именно это делает Китай уязвимым к экономическим циклам.

В сущности, нынешние проблемы Китая проистекают из того, что его экономику нельзя назвать ни в полном смысле рыночной, ни полностью контролируемой государством. Такая ситуация порождает неопределенность.

Экономический рост в Китае замедлился надолго. Это связано с долгосрочным структурным переходом к росту, опирающимся на сферу услуг, и краткосрочной циклической коррекцией, вызванной перегревом рынка недвижимости. Многие надеялись, что процесс пройдет гладко, однако факторы, формирующие эти тенденции, предполагают, что нам следует все же ожидать нестабильности.

Действия Пекина дополнительно осложнили ситуацию. Его стремление обеспечить юаню международный статус, не дожидаясь создания необходимых для этого институтов, увеличило риски и ограничило возможности для маневра. Когда Международный валютный фонд одобрил включение юаня в корзину резервных валют специальных прав заимствования, он излишне вольно истолковал собственные правила, оказав тем самым Китаю медвежью услугу. Одно из двух технических требований для включения в эту корзину подразумевает «свободную доступность», что, в общем, означает отсутствия контроля капиталов, ограничивающего переводы валюты. Китай этому требованию явно не соответствует.

Китайские фирмы и домохозяйства охотно переводят средства за рубеж, на фоне трансформации страны из плановой экономики с контролем капиталов в рыночную экономику, в которой инвесторы могут диверсифицировать свои зарубежные активы. Соответственно, пока на юань давит тенденция к обесцениванию, «свободная доступность» валюты практически невозможна.

В прошлом это давление в целом смягчалось тем фактом, что прибыли в Китае были намного выше, чем за рубежом. Цены на недвижимость росли, и вдобавок юань толкало вверх активное сальдо торгового баланса.

Однако сейчас экономический рост замедлился, цены на недвижимость снижаются, разрыв в доходности сужается, и это диктует китайским фирмам и домохозяйствам другую логику действий. Соответственно, Пекину становится труднее либерализовывать свои финансовые рынки. В результате этого растет нестабильность.

Кроме того правительство своими вмешательствами дополнительно дестабилизирует китайские фондовые рынки. На Шанхайской фондовой бирже по-прежнему господствуют принадлежащие государству фирмы, несмотря на то, что экономикой Китая теперь движет частный сектор.

При этом на биржевые колебания прямолинейные инвесторы с ментальностью азартных игроков влияют сильнее, чем фундаментальные экономические показатели. После летнего коллапса правительство, искусственно поддержавшее цены госзакупками и запретом на крупномасштабные продажи, фактически гарантировало на будущее периодические биржевые «распродажи».

Определенная нестабильность — вполне ожидаемое явление, однако попытки сгладить возникающие под влиянием рыночных сил сдвиги в дальнейшем всегда приводят только к жесткой коррекции. Пекину следовало бы позволить фондовому рынку самостоятельно найти равновесие, параллельно укрепляя нормативные и институциональные основания, чтобы в перспективе колебания происходили в первую очередь под влиянием фундаментальных экономических факторов.

Справиться с нестабильностью на валютном рынке будет сложнее. Китай уходит от привязки к доллару США и переходит к более гибкой системе, предусматривающей привязку юаня к валютной корзине. Если Пекин добьется успеха, курс юаня к этой корзине станет стабильным, зато курс к доллару сможет свободнее колебаться. Это — разумный способ продвинуться к плавающему обменному курсу, переход к которому на нынешней стадии финансового развития для Китая невозможен.

Пока Пекин только пытается создать механизм, позволяющий привязать юань к валютной корзине и определить его адекватную стоимость. Рынок сигнализирует, что это потребует девальвации, однако вопрос заключается в том, насколько сильной она должна быть. Если она будет умеренной, процесс можно будет проводить постепенно. Однако если необходимо будет сильно девальвировать юань, виденные нами недавно действия по противостоянию рыночным факторам, тянущим курс вниз, вряд ли можно будет назвать оправданными.

Г-н Хуан — старший научный сотрудник Фонда Карнеги и бывший глава представительства Всемирного банка в Китае.