В масштабном расследовании ICIJ и OCCRP #PanamaPapers утверждается, что «друзья» Владимира Путина вывели из России через офшорные компании по меньшей мере два миллиарда долларов. Финансист, руководитель экономической программы Московского центра Карнеги Андрей Мовчан в интервью RFI объяснил, почему сотням журналистам, работавших с миллионами документов, не удалось ни в чем уличить Владимира Путина.

Ксения Гулиа: Являются ли для вас материалы «Панамского архива» сенсацией?

Я не очень понимаю, какая здесь может быть сенсация. Что сенсационного в сообщении о том, что в мире существуют офшоры, им дают кредиты, и они иногда тоже вкладывают куда-то деньги? Сенсация здесь состоит в обратном. 300 журналистов в течение нескольких лет, оперируя с миллионами офшорных документов, не нашли ничего про друзей нашего президента, кроме того, что они берут кредиты.

Андрей Мовчан: В ВТБ уже сказали: «У знакомых Путина есть офшорный бизнес, но что в этом плохого?»

Мне кажется, что главный вывод из этой истории в том, что мы переоцениваем зло, с которым имеем дело. Что этих людей, которые обличены знакомствами, влиянием, возможностями, у которых есть доступ ко всему, упрекнуть в чем-то, кроме как в том, что они, как и все остальные, ведут бизнес через офшоры, в общем, не получается.

- То есть сделки, о которых говорится в расследовании, как, например, многомиллионные кредиты от кипрской дочки ВТБ без обеспечения и так далее — это «классика жанра»?

— Это абсолютная «классика жанра». Другое дело, что мы имеем дело с феодальной структурой, когда друзьям дают хорошие кредиты, но это вещь неподсудная. Тот же ВТБ скажет вам: «Что, мы не понимали, кому мы даем (кредит)? Человеку Ковальчука. Это миллиардеры, люди у которых полно денег. Конечно, мы даем беззалоговый кредит, потому что мы понимаем, что они вернут».

- Эта сумма в два миллиарда долларов, которая называется, кажется вам корректной?

— Как она может оказаться корректной или некорректной? Откуда же я знаю? Там два миллиарда долларов звучит, как цифра, она нигде не показана в движении. Это некое абстрактное округление. Два миллиарда, ну и что? Олимпиада в Сочи — 50 миллиардов. Два миллиарда долларов — не очень большая цифра.

- Проблема финансовых преступлений через офшоры много лет поднимается. Неоднократно пытались бороться с этим бороться на государственном уровне. Можно ли бороться с преступлениями через офшоры? И как это делать?

— Во-первых, я не вижу здесь ни одного преступления. Во-вторых, офшоры — это не преступление. Бороться с офшорами физически невозможно: если у вас свободно движется капитал, вы ничего не можете сделать с тем, что люди будут оперировать через офшоры.

Единственное, что мне кажется очень важным, что у нас в стране неправильно, особенно наверху, во власти, принципиально неправильно понимается вопрос — почему люди оперируют через офшоры. Всем кажется, что это — отмывание денег и уход от налогов. А на самом деле люди это делают, потому что в офшорах более эффективное законодательство, и потому что ваши права лучше защищены таким образом.

Может быть тот факт, что так (широко) стало известно, что ближайшие друзья президента тоже оперируют через офшоры, должен навести власть на мысль, где же на самом деле секрет. Потому что понятно, что уж ближайшие друзья президента могут позволить себе не отмывать грязных денег и не уходить от налогов. Они и так достаточно могут заработать. И если они тоже делают это через офшоры, то это значит, что проблема с правоприменением, проблема с Конституцией, проблема в том, что нужно развивать законодательную базу. И индикатором этого может являться то, как оперируют близкие к власти люди. Если они оперируют через офшоры, значит беда с системой и надо систему перестраивать. Дело отнюдь не в запрете офшоров, а в совершенствовании внутренней системы.

- На ваш взгляд, расследование доказывает личную причастность Владимира Путина к этой системе офшоров?

— По материалам того, что написано в The Guardian, Путин вообще никакого отношения к этому не имеет. Журналисты любят писать красивые слова. Но тот материал, который нам представлен, никак не связывает Путина с этой ситуацией, кроме того, что речь идет о его друзьях. У меня тоже много друзей. И мои друзья занимаются разным бизнесом. Нельзя же меня связывать со всеми моими друзьями.