Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Испытывающие головокружение глобальные рынки продолжают ставить новые рекорды. Но это не должно отвлекать инвесторов. В 2017 году им придётся переоценить работу глобальной экономики, и соответствующим образом откалибровать оценку всех акций и облигаций, представленных на рынке, ведь даже если часть рыночных фундаментальных факторов осталась неизменной, многие другие явно изменились.
Инвесторы, как астрономы или антропологи, полагаются на интеллектуальные модели, чтобы понять сложную вселенную, определиться с первоочередными решениями, установить приоритеты для будущих исследований. Но всё чаще необычные события вынуждают нас переоценивать всё, что, как мы полагали, мы хорошо знаем. Это может быть чёрная дыра. Это может быть странная окаменелость. Или это может быть политическая встряска — референдум о Брексите в Великобритании или избрание Дональда Трампа президентом США.
По мере того как нынешний бурный год подходит к концу, испытывающие головокружение глобальные рынки продолжают ставить новые рекорды. Но это не должно отвлекать инвесторов. В 2017 году им придётся переоценить работу глобальной экономики, и соответствующим образом откалибровать оценку всех акций и облигаций, представленных на рынке, ведь даже если часть рыночных фундаментальных факторов осталась неизменной, многие другие явно изменились.
На протяжении, по меньшей мере, двух десятилетий большинство инвесторов соглашалось с консенсусным мнением экономистов и политологов о том, что мир становится меньше, при этом степень его интегрированности растёт. Благодаря подъёму Китая и Индии, треть населения планеты внезапно превратилась в работников и потребителей глобальной экономики. А новые технологии обеспечили дешёвую связь, передовую робототехнику и возрастающие возможности анализа данных, позволяющие компаниям сокращать объёмы товарных запасов и лучше интегрировать цепочки поставок.
Тем временем, политические лидеры постепенно создавали регулирование и торговые режимы, которые помогали ликвидировать таможенные пошлины, упрощать пересечение границ, открывать привлекательные новые рынки. Хорошими были компании, которые пытались воспользоваться этими новыми возможностями, при этом инвесторы искали акции тех фирм, которые выглядели в этом смысле наиболее перспективными.
По данным Всемирной торговой организации, с 1995 года объёмы экспорта товаров и коммерческих услуг в мире выросли в четыре раза. Когда после финансового кризиса 2008 года объёмы международной торговли начали падать, большинство политиков, опираясь именно на эти прежние тенденции, решили, что восстановить рост экономики помогут новые торговые соглашения. В частности, администрация президента США Барака Обамы задумала создать огромную зону свободной торговли, включающую страны Азии и Европы. Благодаря двум крупным торговым соглашения, к заключению которых она стремилась (Транс-Тихоокеанское партнёрство с 12 странами, а также Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнёрство), США оказались бы в центре интегрированного рынка, объединяющего две три глобальной экономики.
Однако эти надежды угасли, когда популистские движения в странах Запада, опирающиеся на народное недовольство зарождающимся мировым порядком, добились успеха на выборах. С тех пор как радикальная, выступающая против истеблишмента партия «Сириза» победила в Греции два год назад, избирателям, кажется, всё больше нравится идея национальных правительств, противостоящих наднациональным и многосторонним организациям, подобным Европейской комиссии и Международному валютному фонду.
Референдум о Брексите многие наблюдатели тоже интерпретируют как попытку восстановления контроля над национальными границами. Что касается причин, которые привели к победе Трампа, то историки будут спорить об этом даже после окончания его президентского срока, но уже сейчас понятно, что многие из его сторонников точно также хотят, чтобы Америка закрыла двери, пополнила закрома и начала полагаться на себя, а не на иностранных друзей.
В совокупности все эти политические события (а также уверенная поступь сил, выступающих против истеблишмента, во Франции и Германии, где выборы пройдут в наступающем году) будут сдерживать дальнейшую глобальную экономическую и политическую интеграцию, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Государства мира будут теперь избегать крупных торговых соглашений, а их стремление к международной гармонизации внутреннего регулирования ослабнет. Компании, работающие на международных рынках, столкнутся вскоре с ростом издержек, потому что перемещать товары через границы и нанимать иностранных работников станет всё труднее; инвесторы, вложившиеся в эти компании, могут ожидать снижения доходности.
Даже умеренная стычка между США и Мексикой по вопросам торговли может обойтись крайне дорого, например, автопроизводителям, потому что сейчас в ходе производственного процесса некоторые из автокомпонентов пересекают американскую границу восемь раз. И если Boeing ещё не занялся наведением порядка в своей гигантской глобальной цепочке поставок, созданной для выпуска самолётов Dreamliner, сейчас он, наверное, спешит сделать это как можно скорее.
Избиратели хотят ограничить международное передвижение товаров, услуг и людей, а значит, компаниям придётся перейти к новой модели бизнеса, которая предполагает создание дублирующих структур внутри стран. Между тем, инвесторам придётся искать акции таких компаний, которым для получения прибыли требуется минимальное пересечение границ, или же таких, которые могут продолжать генерировать прибыль, даже несмотря на рост протекционистских препятствий. В итоге, рынки будут премировать те компании, которые способны спорить с властями и лавировать в условиях противоречивого регулирования, вместо тех, которые способны повышать производительность и открывать новые рынки.
Впрочем, эта новая модель не сможет игнорировать важные силы, на которые опиралась старая модель, в первую очередь, силы глобализации и технологических инноваций: протест избирателей их не остановит. В современной глобальной экономике очередной значимый скачок в производительности будет сделан компаниями, занятыми анализом данных о потребителях и производственных цепочках в крупных масштабах. Компании, у которых это будет хорошо получаться, смогут создавать товары лучше и по более низкой цене. Впрочем, они добьются серьёзных успехов, только если смогут сравнивать данные в разных странах и юрисдикциях. В то же время, непоколебимая логика развития Интернета, а также робототехники, повышающей производительность, и разделения труда, которое впервые описал ещё Адам Смит, будет заставлять правительства сотрудничать.
Мудрые инвесторы будут искать компании, способные выстоять в условиях нынешнего популистского бунта против глобализации и при этом воспользоваться новыми экономическими и технологическими тенденциями. Они будут использовать более сложные методы анализа, подходящие для нынешних более сложных времён. Но, как хорошие астрономы или антропологи, успешные инвесторы сумеют выявить правильные модели в море противоречивых данных.
На протяжении, по меньшей мере, двух десятилетий большинство инвесторов соглашалось с консенсусным мнением экономистов и политологов о том, что мир становится меньше, при этом степень его интегрированности растёт. Благодаря подъёму Китая и Индии, треть населения планеты внезапно превратилась в работников и потребителей глобальной экономики. А новые технологии обеспечили дешёвую связь, передовую робототехнику и возрастающие возможности анализа данных, позволяющие компаниям сокращать объёмы товарных запасов и лучше интегрировать цепочки поставок.
Тем временем, политические лидеры постепенно создавали регулирование и торговые режимы, которые помогали ликвидировать таможенные пошлины, упрощать пересечение границ, открывать привлекательные новые рынки. Хорошими были компании, которые пытались воспользоваться этими новыми возможностями, при этом инвесторы искали акции тех фирм, которые выглядели в этом смысле наиболее перспективными.
По данным Всемирной торговой организации, с 1995 года объёмы экспорта товаров и коммерческих услуг в мире выросли в четыре раза. Когда после финансового кризиса 2008 года объёмы международной торговли начали падать, большинство политиков, опираясь именно на эти прежние тенденции, решили, что восстановить рост экономики помогут новые торговые соглашения. В частности, администрация президента США Барака Обамы задумала создать огромную зону свободной торговли, включающую страны Азии и Европы. Благодаря двум крупным торговым соглашения, к заключению которых она стремилась (Транс-Тихоокеанское партнёрство с 12 странами, а также Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнёрство), США оказались бы в центре интегрированного рынка, объединяющего две три глобальной экономики.
Однако эти надежды угасли, когда популистские движения в странах Запада, опирающиеся на народное недовольство зарождающимся мировым порядком, добились успеха на выборах. С тех пор как радикальная, выступающая против истеблишмента партия «Сириза» победила в Греции два год назад, избирателям, кажется, всё больше нравится идея национальных правительств, противостоящих наднациональным и многосторонним организациям, подобным Европейской комиссии и Международному валютному фонду.
Референдум о Брексите многие наблюдатели тоже интерпретируют как попытку восстановления контроля над национальными границами. Что касается причин, которые привели к победе Трампа, то историки будут спорить об этом даже после окончания его президентского срока, но уже сейчас понятно, что многие из его сторонников точно также хотят, чтобы Америка закрыла двери, пополнила закрома и начала полагаться на себя, а не на иностранных друзей.
В совокупности все эти политические события (а также уверенная поступь сил, выступающих против истеблишмента, во Франции и Германии, где выборы пройдут в наступающем году) будут сдерживать дальнейшую глобальную экономическую и политическую интеграцию, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Государства мира будут теперь избегать крупных торговых соглашений, а их стремление к международной гармонизации внутреннего регулирования ослабнет. Компании, работающие на международных рынках, столкнутся вскоре с ростом издержек, потому что перемещать товары через границы и нанимать иностранных работников станет всё труднее; инвесторы, вложившиеся в эти компании, могут ожидать снижения доходности.
Даже умеренная стычка между США и Мексикой по вопросам торговли может обойтись крайне дорого, например, автопроизводителям, потому что сейчас в ходе производственного процесса некоторые из автокомпонентов пересекают американскую границу восемь раз. И если Boeing ещё не занялся наведением порядка в своей гигантской глобальной цепочке поставок, созданной для выпуска самолётов Dreamliner, сейчас он, наверное, спешит сделать это как можно скорее.
Избиратели хотят ограничить международное передвижение товаров, услуг и людей, а значит, компаниям придётся перейти к новой модели бизнеса, которая предполагает создание дублирующих структур внутри стран. Между тем, инвесторам придётся искать акции таких компаний, которым для получения прибыли требуется минимальное пересечение границ, или же таких, которые могут продолжать генерировать прибыль, даже несмотря на рост протекционистских препятствий. В итоге, рынки будут премировать те компании, которые способны спорить с властями и лавировать в условиях противоречивого регулирования, вместо тех, которые способны повышать производительность и открывать новые рынки.
Впрочем, эта новая модель не сможет игнорировать важные силы, на которые опиралась старая модель, в первую очередь, силы глобализации и технологических инноваций: протест избирателей их не остановит. В современной глобальной экономике очередной значимый скачок в производительности будет сделан компаниями, занятыми анализом данных о потребителях и производственных цепочках в крупных масштабах. Компании, у которых это будет хорошо получаться, смогут создавать товары лучше и по более низкой цене. Впрочем, они добьются серьёзных успехов, только если смогут сравнивать данные в разных странах и юрисдикциях. В то же время, непоколебимая логика развития Интернета, а также робототехники, повышающей производительность, и разделения труда, которое впервые описал ещё Адам Смит, будет заставлять правительства сотрудничать.
Мудрые инвесторы будут искать компании, способные выстоять в условиях нынешнего популистского бунта против глобализации и при этом воспользоваться новыми экономическими и технологическими тенденциями. Они будут использовать более сложные методы анализа, подходящие для нынешних более сложных времён. Но, как хорошие астрономы или антропологи, успешные инвесторы сумеют выявить правильные модели в море противоречивых данных.
Кристофер Смарт — старший научный сотрудник Центра бизнеса Моссавара-Рахмани в гарвардском институте управления имени Кеннеди. Он был специальным советником президента по международной экономике, торговле и инвестициям (в 2013-2015 году) и заместителем советника министра финансов по Европе и Евразии (в 2009-2013 году). Он также — старший научный сотрудник в Chatham House.
