ЛОНДОН — В ноябре исполнится 20 лет аббревиатуре БРИК, которую я придумал, описывая экономический потенциал Бразилии, России, Индии и Китая. Многие комментаторы будут вновь рассматривать эту концепцию и оценивать результаты, достигнутые каждой из четырёх стран, начиная с 2001 года, поэтому я хотел бы представить собственные соображения по этому поводу.
Во-первых, и вопреки регулярно звучащим интерпретациям, основной смысл моей изначальной статьи, опубликованной в ноябре 2001 года («The World Needs Better Economic BRICs»), заключался не в том, чтобы спрогнозировать непрерывный рост экономики этих стран или отрекламировать новую маркетинговую концепцию для инвестфондов. Любой, кто прочтёт эту статью, увидит, в чём её главный аргумент: вероятный рост доли экономики стран БРИК в мировом ВВП будет иметь важные последствия для системы глобального управления.
Поскольку 2001-й был уже третьим годом после введения евро, я доказывал, что крупные европейские страны, а именно, Франция, Германия и Италия, должны быть представлены в «Большой семёрке», Международном валютном фонде и других организациях коллективно, а не индивидуально. Тем самым, освободится место для новых экономических держав. Далее я предложил четыре различных сценария, описывая, как может выглядеть мировая экономика в 2010 году, при этом в трёх сценариях предполагалось, что доля стран БРИК в мировом ВВП возрастёт.
В конечном итоге для всех стран БРИК десятилетие 2000-2010 годов оказалось и в абсолютных, и в относительных цифрах даже лучше, чем я прогнозировал. Однако вплоть до финансового кризиса 2008 года практически никаких заметных изменений в структурах глобального управления не наблюдалось. И хотя эта встряска действительно привела к учреждению саммитов «Большой двадцатки» и к некоторым реформам в МВФ и Всемирном банке, крайне тревожит то, что для осуществления даже таких сдержанных перемен потребовалась экономическая катастрофа.
Через год после появления саммитов «Большой двадцатки» к странам БРИК добавилась ЮАР, и эти пять государств сформировали собственный геополитический клуб. Хотя такое развитие событий усиливало изначальную экономическую концепцию, не похоже, чтобы в итоге удалось достигнуть многого. И что ещё хуже, с тех пор не наблюдается почти никакого прогресса на фронте общего глобального управления — даже в условиях смертельно опасной пандемии.
Возвращаясь к экономической теме БРИК, с 2003 по 2011 годы мои коллеги и я опубликовали целый ряд прогнозов развития для каждой из этих стран до 2050 года. Эта работа тоже вызвала несколько ошибок восприятия, одна из которых заключалась в том, что мы будто бы предложили конкретные прогнозы. В реальности заголовок нашей статьи 2003 года — «Мечтая вместе с БРИК: На пути к 2050 году» — ясно говорил о том, что мы представили себе некий вероятный, желанный путь и совершенно точно не прогнозировали постоянно высокие темпы роста во всех этих странах. Мы предположили, что в десятилетке 2021-2030 реальные (с учётом инфляции) годовые темпы роста ВВП в Китае не будут превышать 5%, и только в Индии будет наблюдаться ускорение темпов экономического роста после 2020 года (благодаря её хорошей демографической ситуации).
Мы пока ещё не знаем цифры ВВП за 2020 год в крупных странах, но очевидно, что в большинстве стран мира и реальный, и номинальный ВВП окажутся меньше, чем в 2019 году, а в случае с Бразилией, Индией и Россией значительно меньше. Исключением станет Китай, где ВВП, судя по всему, увеличится на 5% или даже больше в номинальном выражении (в долларах США), что ещё сильнее повысит его долю в мировом ВВП.
Пандемия завершила десятилетие 2011-2020 годов, которое оказалось далеко не таким плодотворным, как предыдущее. Доли Бразилии и России в мировом ВВП, судя по всему, вернулись к уровню 2001 года. И хотя Индия вышла на пятое место в мире по размерам экономики, она пережила несколько очень трудных лет. Лишь Китай демонстрировал значительные успехи в этот период. При номинальном ВВП выше $15 трлн его экономика стала примерно в 15 раз больше, чем в 2001 году, и она в три раза больше экономики Германии и Японии и в пять раз больше экономики Великобритании и Индии. Китайская экономика уже равна 75% экономики США и в наступившем десятилетии может стать крупнейшей в мире (в номинальном выражении, поскольку по паритету покупательной способности она уже достигла этого статуса).
Хотя это десятилетие оказалось разочаровывающим для Бразилии и России, сохраняется вероятность, что группа БРИК экономически станет такой же большой, как «Большая семёрка», при жизни следующего поколения. Если продолжится международная торговля и сохранятся инвестиционные и финансовые потоки между странами БРИК и остальным миром, тогда такой рост принесёт пользу всем.
Но это очень большое «если». Многое будет зависеть от того, сможем ли мы продемонстрировать политическое лидерство, необходимое для укрепления системы международного управления и открытости, к которой давно стремятся страны западной демократии. С точки зрения этих политических вопросов, второе десятилетие БРИК было крайне жёстким. Отношения между Западом (США и Европа) и Китаем с Россией сейчас так же напряжены, как и на протяжении многих предыдущих десятилетий, хотя недавнее заключение инвестиционного соглашения между ЕС и Китаем стало хорошей новостью.
Можно надеяться, что приход к власти администрации избранного президента США Джо Байдена и председательство Британии в «Большой семёрке» помогут компенсировать потерянное время. Судя по всему, имеется определённая поддержка идеи создать более крупный альянс — «Демократическую десятку» (D10), в которую войдут страны «Большой семёрки», Австралия, Индия и Южная Корея. С западной точки зрения, такая группа имела бы очевидные геополитические и дипломатические преимущества, и она могла бы быть полезной в сфере управления киберпространством и новыми технологиями; однако не очень ясно, каким целям всего мира она могла бы послужить.
Более того, D10 может вызвать больше вопросов, чем дать ответов. Почему бы не включить туда другие демократические страны, которые уже входят в «Большую двадцатку», например, Бразилию, Индонезию и Мексику? Почему Южная Корея захочет быть в группе, в которую не входит Китай, её сосед с гигантской экономикой, но зато входит Япония, с которой у неё часто происходят дипломатические ссоры? Насколько вообще релевантной может быть группа D10 в борьбе с изменением климата, в укреплении глобальной экономической стабильности и повышении равенства, а также в таких вопросах, как распределение вакцин Covid-19 и антимикробная резистентность?
Что реально нужно миру? То, к чему мы призывали ещё в 2001 году: по-настоящему репрезентативная система глобального экономического управления. Давайте надеяться, что у будущей администрации США снова появится желание выбрать этот путь.
