Он призвал уважать права человека, свободу самовыражения и вероисповедания, он говорил о важности обеспечения доступа к информации и отмены цензуры в Интернете, а также о создании условий для свободного участия граждан в политике. При этом он даже не упомянул ни о Тибете, ни об этнических и религиозных меньшинствах, чьи права и свободы сегодня серьезно ущемлены. Первое публичное выступление Барака Обамы в Китае стало показательным, так как оно дало понять, в каком ключе будет строиться стратегическое партнерство с этим азиатским гигантом. Как и подобает президенту-демократу, Обама обозначил некоторые важные пункты, но не более того. Получилась некая смесь реального и кажущегося. Он поставил важные задачи, но они обусловлены конкретным моментом и  конкретной политической ситуацией.

Вчерашние слова американского президента звучали скорее не как вызов Пекину, а как пожелания, основанные на чувстве глубокого уважения к Китаю, к его стремлению и праву завоевать мировое лидерство, которое Америка вынуждена разделить с другими государствами. Подобный подход для Обамы может оказаться весьма опасным, так как его могут посчитать слишком мягким и слишком либеральным по отношению к авторитарному государственному режиму. В этом американского президента смогут обвинить не только его противники в Америке, но и его либеральные соратники, а также те, кто опасается установления особых отношений между США и Китаем. Новая ось международных отношений, игнорирующая такие ключевые вопросы как нарушение прав человека и свобод этнических меньшинств, может вытеснить многих других игроков, и в первую очередь Европу, с международной политической арены. Таким образом, будет нарушен один из основных принципов «доктрины» Обамы: многосторонность политики.

Создание «Большой двойки», как уже окрестили особые отношения между Вашингтоном и Пекином, вытеснило бы на периферию «Большую двадцатку» и любую другую организацию международной политики. Подтверждением тому служит совместное решение Китая и США, принятое на саммите АТЭС  и упомянутое по случаю приезда Обамы в Пекин о том, чтобы лишить политического смысла повестку дня саммита по климату в Копенгагене, и включить  выработку директив по квотам на  выбросы CO2 в программу саммита 2010 в Мексике. Эта новость, отнюдь не неожиданная, стала серьезным ударом для тех, кто рассчитывал, что Америка во главе с Обамой быстро приведет свою политику в соответствие с Киотскими договоренностями, которые не соблюдала, а то и просто высмеивала предыдущая администрация.  Что это, очередной перенос сроков или окончательный отказ? Или же это серьезная уступка Китаю, который пока не хочет слышать об ограничениях на вредные выбросы, так как его заботой является быстрый экономический рост. С точки зрения Обамы речь идет о непопулярном решении, продиктованном тактическими соображениями и принципом «лучшее - враг хорошего».

И все же, это был тактический маневр, хотя и весьма спорный, так как основная стратегия осталась неизменной. Вряд ли Обама войдет в историю как президент, уничтоживший экологическую политику. Если это произойдет, это станет его личным провалом. Кроме того, трудно себе представить, что итогом вновь актуализировавшейся прагматичной политики новой администрации станет заключение брачного союза между Китаем и Америкой, который лишит влияния всех остальных игроков и сделает мир вновь однополярным, управляемым двумя государствами. В этом не заинтересована ни Америка, ни Китай. «Большая двойка» –  хорошая журналистская находка, но она не имеет ничего общего с новой господствующей силой. «Большая двойка» не может ей стать, так как она этого не хочет. Америка не намерена стать заложницей двусторонних отношений и потерять свою способность к широким маневрам, которые позволяют ей  одновременно делать ставки на разных игроков. А Пекин?  Разве он готов заключить двусторонний союз, отказавшись от своего доминирования в азиатском регионе, от всё более содержательных отношений с Россией и с развивающимися странами юга, такими как Бразилия и ЮАР? Разве Китай готов отказаться от дохода, который ему приносит экономическая экспансия в африканские страны, и от нейтральной по отношению к диктаторским режимам политики, которая позволяет китайцам вести дела в тех местах, куда западные конкуренты не идут по политическим мотивам. А такая супердержава как Индия? Разве она будет спокойно смотреть, как  крепнет китайско-американский союз, не принимая никаких мер? А Россия? Нет, «Большая двойка»,  некий Молох с двумя головами, который никого не замечает, не только трудно реализуемый проект, но и не нужный ни Обаме, ни наследникам Ден Сяопина. Стоит вспомнить одну из его максим, процитированную в Европе синологом Питером Ботелье, которая характеризует всю внешнюю политику Китая: «Спокойно наблюдай, укрепляй собственные позиции, делай дела, соблюдая спокойствие, скрывай собственные возможности и имей терпение,  и никогда не гордись своим лидерством».

Однако очевидно, что сближение двух гигантов, североамериканского и азиатского, которое носит не только экономический характер, заставит всех основных игроков играть по-новому. С другой стороны это не единственный фактор, который приводит в движение международную политику: от Южной Америки до Африки есть масса других влияющих факторов. Союз между Америкой и Китаем может перевесить чашу политических весов, если на другую чашу поместить традиционный, Трансантлантический союз. Как обычно, все будет зависеть от Европы. До сих пор она является самым большим мировым рынком. Она объединяет большую территорию и самые различные демократии. Она обладает наиболее сильным культурным притяжением и твердыми общественными устоями. Ее валюта самая крепкая. У нее есть все козыри, чтобы, несмотря ни на что, наравне с Америкой продолжать быть главным игроком на международной арене. Однако до сих пор у нее нет объединяющей идеи, которая бы стала ее движущей силой. Возможно, лишь страх быть отброшенной на политическую периферию – то есть угроза окончательного упадка – заставит ее вновь осознать свою ключевую роль и вести себя соответственно.