По сути, в Афганистане идет война между наркокартелями, а силы США просто помогают одной стороне в ее борьбе против другой.
Без ведома американских налогоплательщиков, наркобароны ежедневно сотрудничают с американскими и канадскими военными.
Это сотрудничество с врагами и альянс были сформированы американскими силами в ходе вторжения США в Афганистан, произошедшего в 2001 году, и с тех пор масштабы совместной работы с врагами лишь выросли. Наркобароны получили поддержку в виде американских денег и оружия, что позволило им консолидировать их наркобизнес за счет торгующих наркотиками соперников из других племен, что заставило некоторых из них пойти на союз с талибами.
Короче говоря, война в Афганистане в значительной степени, если не полностью, ведется между армиями, которыми управляют торговцы героином. Некоторые из них находятся в союзе с американцами, другие – с талибами. Что еще хуже, похоже, что талибы начинают побеждать в этой мафиозной войне, чьи корни напрямую произрастают из американской политики.
Связанные с США наркобароны ставятся во главе полиции и пограничных постов, в то время как их соперники оказываются в американских списках на уничтожение.
Если вы ищете главаря афганской героиновой торговли, то это Соединенные Штаты. Американская миссия превратилась в мафиозную схему, отравляющую каждый военный и политический альянс, в который вступают США и их марионеточный режим в Кабуле. Это – гангстерская оккупация, в которой связанные с США наркобароны ставятся во главе полицейских участков и пограничных постов, в то время как их соперники оказываются в американских списках на уничтожение. В результате Афганистан превратился в опиумную плантацию, поставляющую 90 процентов мирового героина.
Статья в декабрьском номере журнала Harper's повествует о внутренних механизмах зараженной наркотиками американской оккупации и ее практически безграничной зависимости от альянсов, заключенных с наркобаронами. В центре репортажа – город Спин Болдак, расположенный на юго-восточной границе с Пакистаном. Спин Болдак – это ворота к опиумным плантациям Кандагара и Гильменда. Здесь главный местный наркобарон также является главой пограничного патруля и местного отряда милиции. Автором репортажа является журналист, работавший под прикрытием. Вначале он подружился с высокопоставленными лейтенантами наркобарона, а затем встретился с американскими и канадскими военными, сотрудничающими с торговцем наркотиками на ежедневной основе.
Ниже мы предлагаем отрывки из статьи канадского журналиста Мэтью Айкинса (Matthieu Aikins) в декабрьском номере журнала Harper's. Полностью статью можно прочитать здесь (статья доступна по подписке и на английском языке).
На последней карте Департамента ООН по безопасности и охране, где Афганистан разбит на разноцветные сектора, призванные обозначить уровень риска для операций ООН, мы находились на крошечном оранжевом островке «высокого [риска]», в окружении моря красного цвета, указывающего на «экстремальный» риск. Оранжевый островок – это город Спин Болдак и дорога к городу Кандагар. Красное море раскинулось по территории провинций Кандагар, Гильменд, Забул и Урузган – и дальше на юго-восток.
Эта схема иллюстрирует четыре поразительных факта.
В первую очередь, она показывает как яростное и все более сложное по форме повстанческое движение, которое многие уже называют нео-Талибаном, распространилось по пуштунскому югу и юго-востоку Афганистана.
Во-вторых, в пределах красной территории, на которой мы находились, на неопределенное время размещены 20 тысяч солдат США, посланных сюда в месяцы, предшествующие восьмой годовщине вторжения 2001 года. Предназначенное для усиления Международных сил содействия безопасности (ISAF), состоящих из военнослужащих разных стран, это увеличение стало запоздалым признанием того, как плохо идут дела в стране после многих лет пренебрежения и плохого управления.
В-третьих, все красные регионы на карте ООН примерно соответствуют областям, где выращивают опиум, представляющий собой многомиллиардную индустрию, чьи щупальца захватили как нео-Талибан, так и слабеющее афганское государство, от простых солдат до правительственных министров.
И, наконец, наш маленький оранжевый островок «высокого» риска в море «экстремального» красного риска – это частное владение полковника Разика.
Все вместе, эти четыре факта – усиливающееся повстанческое движение, крупномасштабное размещение международных войск и вспомогательных отрядов, опиум и относительно безопасная территория Разика – очень важны в попытках объяснить, почему необразованный тридцатилетний полевой командир остается на крепкой позиции союзника ISAF, и одновременно торгует наркотиками на жизненно важном пограничном переходе вроде Спин Болдака.
Это регион на границе Афганистана и Пакистана уже давно купается в опиуме, который выращивают в Афганистане, а затем контрабандой перевозят на запад, к Балканам, через Иран и Турцию, или отправляют из порта Карачи (в Пакистане) в страны Персидского залива и Африку. В восьмидесятых эта торговля росла как на дрожжах, в то время как и ЦРУ, и правительства Пакистана с радостью закрывали глаза на операции с наркотиками, проводимые моджахедами в Афганистане, так как это помогало финансировать войну против Советского Союза. После того как Советы покинули страну, наркотики остались, и с тех пор производство опиума в Афганистане увеличилось в четырнадцать раз, с 500 тон в середине 1980-х до 6900 тонн в этом году. Недавние усилия по борьбе с наркотиками значительно снизили площади культивации на севере и востоке страны, поэтому выращивание опиума и его перевозка были перенесены на юг, где с безопасностью большие проблемы.
Как и большая часть афганской жизни, операции с наркотиками организованы в рамках племенных и семейных структур.
====================
Внезапно Разик повернулся ко мне. «Ты знаешь, чем я занимаюсь? – спросил он. – Я – контрабандист». Он произнес это с гордостью – в конце концов, это естественное занятие его племени, которое живет в этом приграничном районе с тех пор, как британцы провели здесь границы в 1893 году. «Я перевожу машины и другие вещи в Пакистан».
Разве у него не было проблем с пакистанской полицией? – спросил я. На лице Разика засияла лучезарная улыбка. «Никаких проблем! Я просто даю им денег».
Удача улыбнулась семье Разика, когда полевой командир Эсмат Муслим, происходящий из той же ветви Адозаи их племени Ачакзаи, пришел к власти в регионе. Бывший военный офицер, прошедший военную подготовку у русских, Эсмат стал командиром моджахедов в начале 1980-х, и организовал военный отряд, в основном состоявший из членов его племени. Дядя Разика Мансур стал одним из его главных лейтенантов. Эсмат, ставший притчей во языцех за свое вероломство и жестокость, вдребезги разбил хрупкий мир, существовавший между кланами контрабандистов Ачказаи и Нурзаи, и со временем перешел на сторону коммунистического правительства в обмен на контроль над приграничной торговлей. В конце концов, Эсмата выбили из Спин Болдака в 1988 году в ходе объединенной атаки моджахедов.
======================
В то лето на юг Афганистан вернулось культивирование опиума, запрещенное Талибаном за год до этого. Запасов было мало, и цена на сырье взлетела – во время урожая фермерам платили до 250 долларов за килограмм, по сравнению с 28 долларами в 2000 году. Центральное правительство, находившееся в стадии зарождения, не имело влияния; каждый полевой командир управлял своей маленькой вотчиной, а экономические стимулы были ясны. Файда Мухаммед, получивший задание обеспечивать порядок на одном из крупнейших маршрутов контрабанды наркотиков, вскоре обнаружил, что его работа несовместима с честью. Он и его солдаты останавливали грузовики, до верху набитые опиумом или гашишом, лишь для того, чтобы обнаружить, что они находятся под защитой высокопоставленных чиновников. Он утверждает, что однажды его заставили отпустить грузовик в результате прямого давления со стороны влиятельного министра в Кабуле. Еще один водитель имел при себе письмо от Бачи Ширзая (Bachi Shirzai), брата губернатора Ширзая.
=======================
По информации Всемирного банка, контрабанда товаров – это, возможно, крупнейший сектор экономики Афганистана, крупнее даже, чем торговля опиумом.
В результате, такие города как Спин Болдак, превратились в рынки для всевозможных товаров, которые затем контрабандой перевозятся в Пакистан. Каждый день сюда прибывали новые контейнеры с товарами, и мы с Самиуллой часто наблюдали, как их открывают и разгружают. Среди грузов были не только машины. Там было весь выброшенный мусор Первого мира, все, что только имело хоть какую-то ценность: бывшие в употреблении микроволновки, гитары, ДВД-плееры, велосипеды, автомагнитолы, телевизоры, кассетные видеокамеры, клавиатуры, газовые плиты, моторизованные инвалидные кресла, генераторы, лебедки, детские игрушки и одежда. Я видел, как один согбенный старик в тюрбане подхватил спутанный узел консолей PlayStation и перекинул его через плечо, как мешок с соломой.
Пограничная полиция Разика занималась поддержанием хоть какого-то порядка в этом хаосе. Разик защищал торговцев и получал с этого свою долю. Пограничная полиция была настолько вовлечена в контрабанду, что на первый взгляд обязанности нескольких ее командиров, включая Разика, состояли исключительно из перепродажи вещей. Когда я спросил их, почему они никогда не надевают свою форму, они ответили, что наряжаются только для крупных мероприятий. Они проводили свои дни, рассматривая машины, сплетничая на веранде за чашкой чая и заключая сделки.
Конечно, некоторые офицеры Пограничной полиции действительно занимались обеспечением безопасности Спин Болдака. Самым активным из тех, с кем встречался я, был командир Хаджи Джана, носивший боевую форму армии США с капитанскими лычками и нашивкой 1-й пехотной дивизии. Джанан был офицером полиции при режиме талибов, но затем почувствовал ветер перемен, сбрил свою бороду и присоединился к своим соплеменникам на службе в новых пограничных силах.
Разик получает доход в 5-6 миллионов долларов в месяц. Эти деньги инвестированы в недвижимость в Кабуле и Кандагаре, а также за рубежом, в эмирате Дубаи и Таджикистане. Само предприятие напрямую управляется избранной группой его лейтенантов, которые оказывают содействие транспортировке наркотиков и собирают деньги с контрабандистов. Лалай показал мне список их имен – среди них был и Джанан – а также список имен пяти крупнейших наркоторговцев в Спин Болдаке. Он сказал, что люди Разика также импортировали из Китая контейнеры, до верху набитые ангидридом, который используется при производстве героина.
На условиях анонимности, два кандагарских политика – племенные старейшины Ачакзаи с незапятнанной репутацией – поведали мне схожую информацию об участии Разика в контрабанде наркотиков, а также о его частных тюрьмах, огромном богатстве и тесном сотрудничестве с коррумпированными высокопоставленными чиновниками и крупными контрабандистами наркотиков. Чиновник в кандагарском офисе Независимой афганской комиссии по правам человека, попросивший не называть его имени, подтвердил информацию о том, что Разик имеет в своем распоряжении частные тюрьмы и проводит казни без суда.
= = = = = = = = = = = = = = = = = =
Я поговорил с одним из действующих лейтенантов Разика, который изначально очень не хотел со мной разговаривать и согласился встретиться только при обещании полной анонимности – Разик убил бы его, если бы узнал о наших разговорах, сказал он. Тем не менее, он откликнулся на мою просьбу о разговоре, потому что считал, что коррупция разрослась до чудовищных размеров, и он беспокоился об ухудшающейся ситуации с безопасностью, которая стоила жизни все большему числу его подчиненных. Он сказал, что даже будучи командиром роты в беспокойной приграничной зоне, он был бессилен остановить поток автомобильных конвоев, перевозивших через его район наркотики. Они были не только лучше вооружены, чем он и его солдаты; некоторые из контрабандистов показывали ему сопроводительные письма, подписанные самим Разиком. Многие из этих конвоев, сказал лейтенант Разика, состояли из зеленых пикапов Пограничной полиции, направлявшихся в лаборатории по производству героина, расположенные в контролируемых талибами районах провинции Гильменд. Другие конвои состояли из джипов Land Cruiser без номеров, направлявшихся на юг, в Белуджистан.
… За этим последовал разгром. Нурзаи, опасаясь своих племенных врагов, поднялись и объединили свои силы с талибами. Разик и его люди ответили на неожиданное сопротивление с особой жестокостью. «Они убивали женщин и детей, - рассказал Устаз Абдул Халим (Ustaz Abdul Halim), член племени Нурзаи и бывший командир моджахедов, ныне живущий в городе Кандагар. – После этого все перешли на сторону талибов».
Используя динамику отношений между племенами к своей выгоде, талибы поставили муллу Рауфа Ланга (Rauf Lang) из племени Нурзаи на должность своего командира в районе Панджваи. Позже той осенью, вновь прибывшие канадские войска начали в регионе «Операцию Медуза», крупномасштабную атаку, продлившуюся несколько недель. В ходе ближних боев и опустошительных бомбардировок погибли сотни боевиков и тысячи мирных жителей. Сегодня эта область остается одной из самых опасных в провинции Кандагар – канадцы несут многие из своих жертв именно здесь, и недавно покинули две непригодные для обороны передовые базы в этом районе. Антиправительственные настроения по-прежнему преобладают.
Мрачная ирония растущих проталибских настроений на юге страны состоит в том, что Соединенные Штаты и их союзники часто возвращали к власти те самые силы, которые были ответственны за наихудший период в памяти южан – постсоветские «ночи моджахедов». В случае Гуль-Аги Ширзая (Gul Agha Shirzai), который сегодня является губернатором Нангархара, но по-прежнему имеет большое влияние в Кандагаре, одну и ту же позицию занимал один и тот же человек. В случае Разика, племянника печально известного Мансура, произошла реставрация наследника. Вводя в должность этих персонажей, а затем защищая их с помощью оружия, Международные силы содействия безопасности (ISAF, мешанина из военнослужащих разных стран, усиленная дополнительными 20 тысячами американских солдат, посланных в Афганистан в месяцы, ведущие к восьмой годовщине вторжения 2001 года) стали связаны, в глазах многих афганцев, с преступностью и злоупотреблениями этих личностей. Один международный чиновник, многие годы работавший в Афганистане в сфере борьбы с оборотом наркотиков, сказал мне: «Мы делаем за талибов их работу».
В первоначальной гонке за захват Афганистана в 2001 году, вербовка моджахедов была достаточно прагматичным решением, так как они являли собой лучший способ получить контроль над страной в отсутствие значительного американского военного присутствия. Но американские войска были перенаправлены в Ирак, а создание ISAF продвигалось медленно. В результате международные силы прибыли в Афганистан слишком поздно и в слишком малых количествах, что не позволило им свергнуть полевых командиров. Канадские силы прибыли в Кандагар лишь в 2006 году, и даже тогда их контингент, состоявший из 2500 солдат, были слишком мал, чтобы гарантировать контроль над одной из самых важных провинций Афганистана.
«В 2006 году мы столкнулись с наихудшим сценарием – вероятностью захвата провинции силами талибов», - рассказал мне бригадный генерал Джонатан Вэнс (Jonathan Vance), канадский командующий силами ISAF в провинции Кандагар. Он был горд, что маленькому военному контингенту его страны удалось удержать повстанческое движение и не дать ему распространиться. Но он признал, что жизнь обычного жителя провинции стала менее безопасной с тех пор, как талибы начали усиливать свой контроль над городом Кандагар. «У меня нет возможности гарантировать, что кто-нибудь не подорвется ночью на бомбе».
Военные офицеры, подобно генералу Вэнсу, находятся в затруднительном положении, сталкиваясь с персонажами, подобными Абдулу Разику. Эти окопавшиеся персонажи занимают должности или носят униформы, чью легитимность следует уважать. Но многие из тех, кто поддерживает свою власть через коррупцию и принуждение, изначально были поставлены на свои места американскими военными – и афганцы не забывают об этом, ведь их память длиннее, чем у жителей Запада, уезжающих из региона через девять или двенадцать месяцев.
Я спросил у генерала Вэнса, знает ли он о том, что Разик напрямую занимается торговлей наркотиками. «Да, - ответил он. – Мы прекрасно знаем, что на этом пограничном посту происходит незаконная деятельность». У него не было никаких иллюзий по поводу Разика, с которым он общается напрямую. «Он руководит эффективной системой безопасности, призванной гарантировать, что деловая часть его жизни проходит безо всяких проблем, и это оказывает побочный эффект на общественный порядок, - рассказал он мне. – В идеале, все должно быть наоборот. Трагедия Кандагара в том, что здесь сложно найти этот образец гражданской добродетели».
Честные люди в Афганистане не часто занимают властные должности, и у них обычно нет ресурсов, чтобы оказаться в первых рядах на получение больших контрактов по проектам развития. Однако если ваши ограничения в сфере безопасности позволят вам выйти на улицы (Афганистана), то вы найдете их (честных людей) там, торгующими овощами с тележек или практически умоляющими незнакомцев присоединиться к ним на чашечку чая, которая может стоить им половину дневного заработка. Если присмотреться поближе, то можно найти их в разваливающихся маленьких домиках, так не похожих на роскошные «маковые дворцы» новой элиты Кабула – это места ссылки, в которые честные люди были изолированы либо с помощью силы, либо по своему собственному выбору. В других случаях – когда речь идет о таких людях, как Малалаи Какар (Malalai Kakar), лучшая женщина-полицейский в Кандагаре, застреленная в прошлом сентябре неизвестными, или Алим Ханиф (Alim Hanif), главный судья нового центрального аппеляционного суда по делам о наркотиках, убитый перед своим домом в Кабуле мужчинами в масках – честных афганцев можно найти на кладбище.
Что же касается Разика, то он остается в живых и вовсю управляет своим приграничным районом. Изредка внешние силы досаждают ему: в июле антинаркотическая полиция Афганистана, работавшая в связке со своими учителями из Управления США по борьбе с наркотиками, совершила набег на два тайника с гашишом на территории Разика, арестовав в процессе одного из его лейтенантов. Но Разик вряд ли не ладит со своим правительством. После того, как 20 августа закончился первый круг президентского голосования, его люди силой захватили все урны для голосования в Спин Болдаке и привезли их в его дом на «хранение». Результатом этого стал лишь один из многих отчетов о выборных махинациях в провинции Кандагар, выступившей всецело за президента Карзая. Подсчет голосов с избирательных участков Спин Болдака принес следующие результаты: за Карзая – 8341 голос, за его главного оппонента, д-ра Абдуллу Абдуллу – 4.
