Когда речь заходит о выборах, то немецкий взгляд, устремленный вовнутрь, видит 14 местных общинных выборных органов, ландтаги и страсбургский Европарламент. Однако куда большее значение имеют «всемирные выборы» в США и в России. Они задают координаты для определения внешнеполитического курса. При этом принципиальный характер имеют здесь два изменения: американо-российский «роман», начавшийся в период 1989-1991 годов, подходит к своему завершению. Одновременно начинают омрачаться отношения Германии с бывшими представителями двухполюсного мира.
В то время, как Путин в силу своего превосходства в сфере средств массовой информации и благодаря усердной работе «силовых министерств» может в марте познать триумф своего переизбрания на пост президента, в США немалая часть общественности ждет, что Буш (Bush) в ноябре потерпит поражение. Вывод преждевременный и продиктованный в целом затаенной враждой к действующему президенту. Буш и его соратники считаются, своего рода, военной кастой, «опасность» которой вызывает неприятие на эмоциональном уровне. Ирак накалил чувства до предела, суть которых составляет мнение, что в основе антитеррористической войны лежит неадекватная реакция власти на события 11-го сентября.
Официально об этом не говорят, зато «с удовольствием» делают ставку на победу Керри (Kerry). Никто не знает его самого и его планы. Достаточно придуманной похожести с Кеннеди (Kennedy) и самоиндуцированной надежды на врожденный мультилатерализм. На таком фундаменте зиждется политическая мысль в Германии. В случае с Россией с появлением Путина было то же самое. «Реформатор», говорящий по-немецки, обрел симпатии, как некоторые советские генеральные секретари, еще не успевшие по-настоящему прорваться на вершину власти и выступившие с первой речью о мире во всем мире. Последовало катание на санях, объятия, разочарования.
Поздно приходит понимание того, что законом политики является непрерывность, а не «переломы». Другой президент, не Буш, не смог бы взять в антитеррористической войне вместе с ее иракскими загадками новый, диаметрально противоположный курс. Этого не позволяют обстоятельства и враг. Путин будет снова добиваться реализации цели, которой он никогда не изменял. Она заключается в том, чтобы вернуть России роль державы геостратегического значения. У него никогда не было никакой другой цели, кроме той, чтобы смыть со своей страны позорное пятно лакея, которое оставили на ней Ельцин и магнаты.
Россия, как и прежде, - государственный пациент, пораженный болезнью затаенной обиды проигравшего в «холодной войне». Путин применяет в качестве лечебного средства «сильное государство», его понимание гражданского общества и конституционного патриотизма крайне ограничено. На его второй президентский срок, когда экономическое положение страны будет лучше, придутся реформирование армии и модернизация ядерных сил в сокращенном варианте. Время уступок для США позади, давление на «ближнее зарубежье», на потерянные республики будет расти. Здесь накапливается новый конфликтный материал, составляющие которого недавно перечислил Колин Пауэлл (Colin Powell), и о котором не устают напоминать в Конгрессе именно демократы.
Американскому президенту, кто бы им ни был, придется по-новому заниматься этим «фронтом». Европейцы, кроме сожалений по поводу ужесточения российской политики, мало что могут сделать. «Ось» Берлин-Париж-Москва распалась, взгляд, ищущий поддержку, снова обращается к Вашингтону. Грузия, Молдавия, Украина, страны Балтии - территории, которые находятся под угрозой, Москва собирает не земли, а добивается влияния, чтобы противостоять продвижению американских вооруженных сил в сторону Восточной Европы. Договор о сокращении обычных вооруженных сил в Европе находится под угрозой, система противоракетной обороны США стимулирует строительство ракет с «кассетными боеголовками», самого современного российского наступательного вооружения.
В этом заключается вызов, а не в тайном желании поражения Буша. Германия приближается к прежней системе координат. У Германии в связи с континентальной непредсказуемостью Европы остается большой интерес к тому, чтобы вернуть себе США в качестве главного союзника. Этот якорь должен уйти глубоко, чтобы удержать от сильного дрейфа.
