Автократия по-русски. К вопросу о функционировании системы, в рамках которой и сам-то президент не всегда понимает, какая роль отведена ему в ней: хозяина или заложника?
Автор материала - Нина Хрущева - внучка Никиты Хрущева. В настоящее время она преподает международные отношения в Новой школе при Нью-Йоркском университете
Для характеристики политической системы необходимо ответить на два простых вопроса: во- первых, чем отличаются друг от друга политические партии? Во-вторых, за кем последнее слово? Долгое время ответы на эти вопросы лежали в посткоммунистической России на поверхности: партийный ландшафт был поделен между теми, кто хотел возврата к советским временам, и теми, кто требовал проведения реформ. А за кем было последнее слово? За президентом.
Через двенадцать лет со времени начала переходного периода ответ на первый вопрос стал расплывчатым. С одной стороны, по той причине, что Коммунистическая партия находится на пути к своей неминуемой гибели, ее идеология в принципе теряет свое значение. Но, с другой стороны, и потому, что более понятным становится ответ на второй вопрос: всеохватывающая популярность и способность стирать все политические разделительные линии обеспечили Путину непоколебимые позиции.
Противоречивые итоги
Многие сожалеют по поводу такой ситуации, но господствующее положение президента, возможно, не является столь гибельным, как это может показаться на первый взгляд. Власть Путина ограничивают масштабы России, ее убогая инфраструктура и бюрократическая путаница.
Впрочем, свою власть в границах этих ограничений он использует неумолимо. Путин и его функционеры правят с большим произволом и с большей непрозрачностью, чем это допускается в любой другой по-настоящему демократической стране. Впечатление, которое создает президентство Путина, это непрерывная автократия, перемежающаяся там и сям выборами. К слову сказать, автократия, не диктатура!
Промежуточные итоги четырех лет президентства не говорят о решении стоявшей перед ним задачи сотворения 'диктатуры закона'. В стране, как и прежде, - слабо развитые принципы правового государства; пока не существует настоящее среднее сословие, как нет и способного на сопротивление гражданского общества; приватизация государственных предприятий имела много позитивных последствий для экономики, но, правда, использовалась и в протекционистских целях. Находятся ли военные под надежным гражданским контролем, ответить утвердительно трудно, жестокая война в Чечне продолжается.
То есть, авторитарная система Путина дает живые побеги, но для российских условий она еще далека от того, чтобы приносить страшные плоды. За некоторые вещи Путин действительно заслуживает благодарности всех россиян. Прежде всего за то, что он отправил на троцкистскую свалку истории коммунистов. И это хорошо. Добро пожаловать в республику!
И в области экономических реформ Путин не стал поворачивать колесо истории вспять. Кривая конъюнктуры со времени его прихода к власти ползет вверх.
Что Путин упустил, так это поощрение в деле создания демократической правительственной структуры. При этом речь идет не так уж и о том, что он и его компаньоны по бывшему КГБ заставили замолчать средства массовой информации и упрятали своих противников за решетку. Настоящим позорным пятном на путинском господстве является то, что его власть опирается на свою личную персону, а не на поддержку какой-то политической партии.
В этом отношении главным вопросом российской политики является не борьба за голоса избирателей. Намного важнее борьба за власть, которая имеет свое место внутри президентских полномочий, лишь там и сям попадающих в какой-то момент под свет софитов, - например, когда был арестован Михаил Ходорковский. Является ли Путин хозяином этой системы или ее заложником - царем или дожем - вопрос, на который, быть может, он однажды ответит сам.
Появление настоящих политических партий предполагает, разумеется, наличие сильного парламента. Но поскольку президентство в России обладает такой силой, Дума низведена в основном до места, где происходят перебранки, до своего рода рая для сомнительных сделок. В лучшем случае - она предохранительный клапан для демократии, но не ее мотор. В Думе, конечно, есть партия, располагающая подавляющим большинством голосов и поддерживающая президента. Но именно в этом-то и ее ошибка: она голосует только за то, чего желает он.
Недееспособная оппозиция
Чего России не хватает, так это политических партий, которые выступали бы за что-то другое, а не за то, чтобы исполнять волю своего вождя. Путин препятствует развитию таких партий, так как не переносит оппозицию. Но при этом ему одновременно по-настоящему полезна помощь представителей их руководства. Один пессимист, наблюдавший в декабре прошлого года за бесперспективной политикой партий, за затаенной злобой и руганью, не сдержался и сравнил Россию с Германией периода Веймарской республики. Для примера: реформистский 'Союз правых сил' (СПС) во главе с Борисом Немцовым и Анатолием Чубайсом уничтожил сам себя и в декабре так и не смог получить в Думе ни одного места. Ничего удивительного: руководство СПС вело избирательную кампанию, в ходе которой оно, казалось, находило удовольствие в отрыве от 'обычного народа'. Вместо того, чтобы встречаться с россиянами, испытывающими мучения в этой трудной жизни, они демонстрировали себя в качестве суперменов, летающих на личных самолетах и имеющих дело с ноутбуками. Такая политическая глухота заслуживает пощечины.
Небольшая надежда
Проблема создания партий была к тому же усложнена личным соперничеством. Григорий Явлинский, очевидно, думая, что он Шарль де"Голль (Charles de Gaulle), сидит на своей даче - по варианту сидения де"Голля в имении в Коломбье - и дожидается, когда его призовут во власть. Одно лишь эго Явлинского удерживает его партию 'Яблоко' от сотрудничества с СПС.
Путин инстинктивно понимает, что России необходимы демократические элементы с тем, чтобы отличать новую России от старой, чтобы давать время от времени струю свежего ветра. Продемонстрирует ли он после своего переизбрания, чему ничто не угрожает, что сохранил хоть какую-то толику этого демократического инстинкта?
В России в эти дни много говорят о 'путинизме' - как о термине, характеризующем форму правления, которая, в частности, признает демократию, не требуя, однако, от государства придерживаться правил настоящей демократической системы. У французов есть для этого одно старое определение - государственность: государство распоряжается обществом вместо того, чтобы служить ему.
Это не означает, что Путин, как и его предшественники, должен править, испытывая страх, но кое для чего у 'путинистского' правительства, видимо, времени не найдется: для открытости, для дискуссии, для транспарентности.
