Пятница - тот день, когда в этой заброшенной российской деревне, находящейся от Москвы в шести часах езды по заснеженным дорогам через отравленные смогом промышленные города и бесконечные сосновые леса, происходит какое-то движение.
В этот день свой еженедельный визит десяти обитателям деревни Зимницы наносит продавец, привозящий им в магазине на колесах маленькие радости жизни.
'Я купил хлеб, мороженую рыбу, сигареты и водку, - говорит 53-летний Виталий, загружая свой потрепанный рюкзак, - а что еще нужно русскому?'
Похоже, что деревенская жизнь в России с большой неохотой втягивается в 21-й век.
Когда-то Зимницы были в три или четыре раза больше, и здесь работал свой магазин. Сейчас же разрушающиеся избы стоят как молчаливые свидетели постепенного перемещения населения из сельской местности в города.
Алкоголизм, искренняя вера в Бога и ощущение борьбы за выживание на окраине цивилизации - эти вековые черты русской деревни еще не исчезли, порой выходя на поверхность.
Виталий поднимает глаза, и на его лице под надвинутой на грязные очки в толстой оправе меховой шапке светится улыбка. Он еще не закончил свой монолог. 'Я знаю английский', - говорит он и выпрямляется. 'To be or not to be, that is the question!' - рявкает он, доказывая, что Шекспир проник и в этот уголок сельской России.
Четыре человека, ждущие своей очереди у палатки зеленого продуктового грузовика, не обращают на него никакого внимания, сосредоточившись на том, чтобы не выйти из общего ряда покупателей.
Стараясь сохранить тепло, они постукивают своими обутыми в валенки ногами одна о другую. Температура здесь примерно минус 20 градусов, и изо рта идет пар.
Тошнотворный привкус
Хотя кое-кто предпочел перебраться сюда добровольно. Живущий в одном из домов Сергей Копылов философствует следующим образом: 'Лучше быть первым парнем здесь, чем вторым в Санкт-Петербурге'.
Он тянется к большой прозрачной бутылке и наливает себе еще один стакан самогона - так по-русски называется алкогольный напиток домашнего приготовления.
Копылову 50 лет от роду. Однако из-за своей длинной неряшливой бороды, немытых волос, изможденного лица и глубоких морщин он выглядит лет на 20-30 старше.
'За Россию', - произносит он и медленно цедит прозрачный самогон. Брагу для него готовят на коровьем молоке; он крепче, чем водка и оставляет после себя тошнотворный привкус.
Копылов своими грязными, в трещинах пальцами подцепляет на вилку мороженую квашеную капусту и закусывает ею, чтобы отбить привкус и запах самогона.
Сейчас полдень, и Копылов в прекрасном настроении. Пять порций самогона вызывают у него возбужденное веселье. Кроме того, он запасся сосисками и рыбой из передвижной продуктовой лавки.
Вместе с ним в доме обитают четыре кошки, три собаки, его немой отец и подруга Татьяна. Раньше он жил в переполненной коммунальной квартире в Санкт-Петербурге, но променял ее на более спокойную сельскую жизнь.
Деревянные стены дома покрыты грязью. Отапливается он дровяной печкой.
Единственными вкраплениями современности в сцену жизни 19-го века в этом доме стали энергосберегающая электрическая лампочка, свисающая на проводе с потолка, электронные часы, мерцающие своими цифрами в углу, и мобильный телефон, повешенный на гвоздь в стене.
Копылов говорит, что дальше по улице в своей спартанской деревянной хибаре живет одинокая старуха. Время свое она проводит в молитвах, поисках дров для печи и походах за водой к колодцу.
Дачники-спасители
Россия богатеет на своих полезных ископаемых и энергоресурсах. Улицы Москвы переполнены последними моделями западных машин, а европейские повара готовят в ресторанах роскошные яства.
На берегах озера Селигер, что всего в шести километрах ходьбы по лесу от Зимниц, вновь появляются дачи. Москвичи и жители других городов, которых называют дачниками, скупают старые дома или строят новые.
Вслед за периодом упадка после развала Советского Союза находящиеся в красивых и популярных местах деревни вновь возвращаются к жизни.
'Дачники наши спасители, - говорит Виктор Виноградов, всю жизнь проживший на берегах этого озера в деревне Приозерной, - они приезжают сюда со своими деньгами и здесь их тратят'. Виктор строит дачникам дома и ловит рыбу на продажу.
А в Зимницах Копылов рисуется на своих санях, нахлестывая тянущую их по снегу дряхлую лошадь.
Затем он входит в дом, готовый принять новую порцию самогона.
'Умом Россию не понять, - заявляет он, - ее можно понять только сердцем'.
______________________________________
Жизнь в запое ("Wprost", Польша)
Российское алкогольное бедствие ("Spiegel", Германия)
