- В трилогии Вы ставите много вопросов перед человечеством и прежде всего перед самим собой. Вы глубоко разочарованы в современном человеке и в цивилизации. Почему? Что именно вызывает внутреннюю боль?
- Что люди до сих пор не могут договориться между собой, во-первых, что они боятся мира и самих себя. Что они не хотят заглянуть в себя и раскрыть свои возможности. А главное, что они как-то готовы любить друг друга. Это угнетает, конечно.
- Я говорю не только о вине человечества, но и о самом себе. У меня такие же комплексы, как и у всех остальных. Но я хотя бы задумываюсь об этом.
- Многие социологи и другие ученые говорят, что мир стал супермаркетом. Верить можно лишь в то, что продается и покупается. Неужели все так плохо?
- Я как раз наоборот говорил. Мир - не только супермаркет, но для многих людей он стал только супермаркетом. Мир - это большая загадка, и мы здесь оказались для того, чтобы разгадать ее, а не для того, чтобы просто участвовать в процессе товарообмена. Мне кажется, что общество, ориентирующееся на конформизм, безнадежно, потому что тогда человек действительно становится мясной машиной, и не более того.
- И каким Вам представляется будущее человечества? Будет еще хуже чем сегодня или когда-то наступит пробуждение?
- Я бы хотел, конечно, взглянуть на человечество хотя бы через тысячу лет и посмотреть, что будет с человеком, как он будет развиваться. К сожалению, это возможно только в фантастических романах. Что будет? Думаю, что будет то же самое, что и было. Радикально, конечно, ничто не изменится.
- В одном интервью Вы признались, что не понимаете, почему люди не могут обойтись без агрессии и насилия. В России этого сейчас, кажется, очень много. Прежде всего, психологическая агрессия - и со стороны простых людей, и со стороны власти. Почему?
- Потому что наше государство было создано в XVI веке царем-садистом и параноиком, Иваном Грозным. Ту самую вертикаль власти, о которой постоянно говорит Путин, выстроил Иван Грозный в XVI веке - централизованное государство с центром в Москве, которой все подчинялись. К сожалению, эта средневековая феодальная модель до сих пор является главной структурой нашего государства. Покуда у нас будут укреплять не горизонталь власти, не развитие личности, прав и свободу человека, каждого гражданина, а вертикаль власти, мощь государственной машины у нас по-прежнему все будет в этическом плане на феодальном уровне. По-прежнему у нас власть отделена от народа, она непрозрачна, цинична, непредсказуема. Такое общество пропитано насилием. И от насилия на разных уровнях мы никуда не можем деться.
- Кто виноват в том, что положение такое - власть или народ?
- Думаю, что это общая вина. Безусловно. Покуда в каждом россияне не пробудится гражданин, это не изменится. Винить одну власть бессмысленно. Власть - это власть, она не может другой быть. Так что менять надо оппозицию, которая не может договориться. Украина ведь тоже советской была, но оппозиция сумела договориться. Она стала реальной и победила. Нам до этого далеко.
- Когда в России может произойти цветная революция?
- Я не политолог. Одно могу сказать - в России пока все происходило сверху. А перемены, если вспомнить хрущевскую оттепель, Михаила Горбачева, Бориса Ельцина, ну и Путина тоже - все это было сверху. Все поменяется именно сверху. Будем ждать.
- В истории России был не один царь, которого сегодня можно назвать диктатором. В романе 'День опричника' как будто вернулись времена Ивана Грозного. А в нынешней России?
- У нас практически создана диктатура с Путиным во главе. Но дело в том, что это уже такая машина - чиновничий аппарат. Он уже по-другому работать не может. А кто там наверху, уже не очень важно.
- Хотите сказать, что президентом или премьером может стать любой политик, но перемены все-таки не придут?
- Да. Если не произойдет что-нибудь экстраординарное.
- Может ли в России произойти аналогичное тому, что описано в 'Дне опричника'?
- Сейчас разные реакционные наши патриоты и националисты говорят о том, что России надо отграничиться от западного мира, идти своем путем, изолироваться. У нас как будто все есть для выживания. Это будет теократическое государство, а наверху будет некий диктатор, как бы монарх. Если действительно Великая русская стена будет выстроена, как в 'Дне опричника', мы очень быстро окажемся в XVI веке - и этически, и стилистически. Мы заговорим на языке Средневековья. Будет такой парадокс - останутся все технологии современные, а люди будут средневековые, как в Иране. Приблизительно так будет.
- А то, что сейчас происходит в Кремле: организация 'Наши', убийства Анны Политковской и Андрея Литвиненко, дело Михаила Ходорковского Вам не напоминает то, о чем Вы писали?
- Этот вектор задан. Если ничто не изменится, наверно через лет 10 у нас будут кричать 'гойда' и сечь людей на площадях, наказывать розгами и так далее.
- 30 лет назад вы окончили нефтяной институт, хотя потом в этой сфере не работали. Скажите все-таки, что Вы думаете о внешней энергетической политике России?
- Отношения современной России к восточно-европейским странам, к Прибалтике в том числе, - это отношения болезненные. Есть так называемые фантомные боли. Скажем, у человека ампутировали ногу, но она иногда или чешется, или болит. Эстония, Литва, Латвия, Грузия - они в сознании наших обитателей Кремля как бы чешутся и болят. Они вызывают болезненную реакцию и неадекватную, на мой взгляд, хотя им пора уже понять. Или, например, Польша не дает покоя нашим правителям. Это все делает Россию провинциальной страной, и это меня очень огорчает.
- Когда-то Вы говорили, что "медведь", то есть Россия, вернулся в свою берлогу. Большую часть времени Россия спит, а самое опасное - когда ее будят. Это время уже пришло, или Россия все еще спит, и в будущем произойдет что-нибудь более интересное?
- Думаю, что пока продолжается сон. Другое дело, что Россия видит очень беспокойные сны в этом состоянии. Сны, конечно, беспокоят ее. России снится, что Запад хочет ее разорвать на куски.
- Это уже не беспокойный сон - это просто кошмар.
- Да. Главный такой кошмар. А когда она проснется, никто не знает.
- Значит, Вы уверены, что будет еще хуже?
- Мы живем в стране, которая непредсказуема. Ни Путин, ни Медведев, ни наши политологи не знают, что в России будет, скажем, через год. Это парадокс нашей жизни. Покуда Россия не будет демократической страной, мы будем жить в непредсказуемом государстве.
- В романе 'День опричника' люди на западе России построили Великую стену. Кажется, что Москва теперь именно это и делает, только не в прямом смысле.
- Как я сказал, уже есть вектор движения назад, на изоляцию от западного мира. Опять нам вернули образ Запада как врага. Это заслуга Путина, конечно. Запад - только враг, и надо вести с ним себя очень настороженно, как в советское время. Это очень порочный вектор, он уже заложен, уже идет антизападная пропаганда по телевидению и в печати. Она нарастает, к сожалению, идет оболванивание населения, внушение ему антизападных настроений и антидемократических, конечно.
- А каким вам кажется Запад? Не слишком ли часто некоторые страны идут на уступки?
- Я как-то слышал выступление Путина. Он сказал: не надо нас учить демократии. В России есть как бы все - и земли много, и мозги есть, и рабочая сила. У нас есть лишь дефицит демократии на самом деле. Этому как раз и надо учиться у Запада. Надо не стесняться этому учиться, потому что демократии у нас некогда не было по большому счету. Если бы нами управлял действительно мудрый человек, он бы сказал, что нам надо учиться, учиться и учиться демократии у Запада. К сожалению, такого не случилось.
- Меня вот что интересует: русские как народ - люди отличные, культура в России со старых времен - самого высокого уровня, но в политике - беспорядок. Почему так? Неужели только из-за дефицита демократии?
- Во всем должна быть традиция. Традиция учит, например, хорошо готовить еду, водить машину. И опыт. Но какой опыт, когда у нас выборы уже превратились в фарс. Это не имеет никакого отношения к демократии. Некоторые люди не хотят этого даже понять. Нет традиции, вот в чем дело.
- Но в истории России были моменты просвещения, либерализма и демократии: правление Александра II, начало прошлого века, ельцинское десятилетие.
- Конечно, было, но мы же говорим сейчас не об исключении из правил, а о гражданском обществе. Западный человек может сказать, что государство - это я. А русский до сих пор говорит: государство - это они, те, которые сидят в Кремле. Этим мы и отличаемся от Запада. Это радикальное отличие.
- У меня неожиданный вопрос - кто станет президентом России?
- Его уже назначил Путин - Медведев. Стопроцентно.
- Давайте вернемся к творчеству. Суд порнографии в Вашем романе не нашел. Но некоторые ваши работы все-таки шокируют. Чего Вы хотите добиться - шокировать, заставить людей задуматься, просто рассказать необычные истории?
- Цель моя - поставить вопрос, поставить проблему. Я в принципе никого шокировать не хочу. Я иногда просто ставлю острый вопрос, и эта постановка шокирует сама по себе. А так, в общем, я -не провокатор. У меня более глубокие задачи.
- В литературе вы играете не только идеями, но и острым языком. Когда-то Вы жаловались, что в 'Войне и мире', где описана великая битва - Бородино, и тысячи мужиков дерутся насмерть, не было ни одного матерного слова.
- Мат - это часть русской жизни. Если в жизни люди не могут без него, то почему литератор, который описывает этих людей, должен закрывать на это глаза? Это - лицемерие. Я за то, чтобы литература всегда писалась с открытыми глазами.
- Читала, что у Вас с детства в голове рождаются целые миры и увиденное Вы записываете. Все ли миры уже описаны? Над чем сейчас работаете?
- Нет, еще не все. Я работаю над книгой рассказов. Естественно, я их не буду пересказывать.
- Кажется, что Вы даете интервью журналистам и рассказываете об уже написанном, чем пишете что-нибудь новое.
- Я всегда работаю, не торопясь. Пишу обычно с утра и до обеда только. Торопиться-то некуда.
- Написали ли Вы уже книгу своей жизни?
- Нет, еще нет. Надежда умирает последней.
- А после 'Льда' уже согрелись?
- Да, 'Опричник' меня согрел. Это - очень горячая вещь.
__________________________
Владимир Сорокин: Тоталитаризм - растение экзотическое и ядовитое, крайне редкое и опасное ("El Pais", Испания)
Владимир Сорокин: Быть писателем в России всегда было опасно ("Spiegel", Германия)
