Перевод осуществлен проектом Newочём.
Например, какая-нибудь страна пытается призвать к суду коррумпированного исполнительного директора или запретить выбросы опасных веществ. Представьте, что компания может обратиться в эту организацию и засудить целую страну за то, что та посмела вмешиваться в ее деятельность, требуя сотни миллионов и даже миллиарды долларов в качестве компенсации. Представьте, что этот суд настолько могуществен, что государствам зачастую приходится следовать его решениям, будто они приняты их собственными верховными судами, и нет какого-либо осмысленного способа их обжаловать. Что он работает без ограничения прецедентом или сколько-либо значимым общественным контролем, зачастую держа процессы и даже судебные решения в тайне. Что люди, выносящие эти решения — преимущественно элитные западные корпоративные юристы, заинтересованные в расширении полномочий этого суда, поскольку там они напрямую обогащаются, то участвуя в прениях, то председательствуя. Что некоторые из них полушутя называют себя «Клубом» или «Мафией».
И представьте, что назначенные наказания были настолько суровыми, а решения — настолько непредсказуемыми, что некоторые страны не рискуют судиться, отвечая на одну только угрозу иска огромными уступками, например, отменяя собственные законы или даже меры пресечения для осужденных преступников.
Эта система уже существует и действует за закрытыми дверями офисных зданий и конференц-залов в городах по всему миру. Она известна как «урегулирование споров между инвестором и государством», или УСМИГ, и зафиксирована в обширной сети договоров, регулирующих международную торговлю и инвестиции, в том числе НАФТА и Тихоокеанское партнерство, решение о ратификации которого скоро должен принять Конгресс.
Эти торговые соглашения стали одной из тем президентской кампании США. Но 18-месячное расследование Buzzfeed News, проводившееся на трех континентах и включившее в себя более двухсот интервью и десятки тысяч документов, многие из которых ранее были секретными, выявило малоизвестную, но невероятно значимую черту этих торговых договоров, скрываемые операции этих трибуналов и способы, которыми бизнес подчиняет государства.
В расследовании BuzzFeed News изучаются четыре различных аспекта УСМИГ. В ближайшие дни мы покажем, как одна лишь угроза иска через УСМИГ может заставить государство отменить собственные законы, как некоторые финансовые фирмы превратили систему правосудия в источник дохода и как Америка оказалась на удивление уязвимой для исков иностранных компаний.
Эта серия материалов начинается, наверное, с наименее известного и наиболее поразительного открытия: компании и их директора, обвиненные в преступлениях и даже уже осужденные по ним, избежали наказания благодаря обращению к этому особому институту. Основываясь на эксклюзивных репортажах с Ближнего Востока, из Центральной Америки и Азии, BuzzFeed News обнаружил следующее:
Магнат в сфере недвижимости из Дубая и бывший бизнес-партнер Дональда Трампа был приговорен к тюремному заключению за сотрудничество по мошеннической сделке, способной лишить египтян миллионов долларов, но затем обратился в УСМИГ, и его срок был отменен.
В Сальвадоре суд выяснил, что одна фабрика отравляла деревню, в которой проживали, в том числе, десятки детей, выбросами свинца, годами не принимая предписанные государством меры по предотвращению утечки этого ядовитого металла. Но адвокаты владельцев фабрики прибегли к УСМИГ, чтобы помочь компании избежать уголовного наказания и обязанности очистить местность и предоставить медицинскую помощь населению.
Два финансиста, осужденных за хищение более 300 миллионов долларов из индонезийского банка воспользовались рекомендациями УСМИГ, чтобы отбиться от Интерпола, защитить свои активы и, по сути, избежать наказания.
Когда Конгресс США будет голосовать по окончательному одобрению масштабного Тихоокеанского партнерства, горячо поддерживаемого Бараком Обамой, он будет принимать решение по значительному увеличению силы УСМИГ. Дональд Трамп и Хиллари Клинтон в целом выступают против этого договора, но они в основном сосредоточились на возможной, по их мнению, безработице в Америке. Кандидат на пост вице-президента от демократов Тим Кейн высказывал свое беспокойство по поводу конкретно УСМИГ, а сенатор Элизабет Уоррен подвергала его жесткой критике. В прошлом году члены обеих палат Конгресса пытались исключить положение о нем из договора о тихоокеанской торговле. Им это не удалось.
УСМИГ — это, по сути, обязательные к исполнению решения глобального масштаба, призванные урегулировать споры между странами и иностранными компаниями, ведущими дела на их территории. В разных договорах могут прописываться разные правила, но в целом система примерно одна и та же. Когда компании подают в суд, их иски обычно выслушиваются трибуналом из трех арбитров — зачастую, частных юристов. Бизнес назначает одного арбитра, государство — другого, затем обе стороны обычно принимают решение о личности третьего.
Эта система была придумана в 50-х годах прошлого века с целью помочь как развивающимся странам, так и иностранным компаниям, инвестирующим в них. У компаний имелся бы честный арбитр в случае, если коррумпированное государство изымало у них имущество или ставило их в невыгодное положение по отношению к местным фирмам. А в странах появились бы дороги, больницы и предприятия, которые эти иностранные корпорации в результате не боялись бы строить.
«Это работает, — говорит Чарльз Брауэр, опытный арбитр УСМИГ. — Как и во всякой юридической системе, здесь неизбежны ошибки, ведь речь идет о системе, созданной людьми. Но в основе своей она гарантирует такой же справедливый суд, как и федеральные суды США».
Он защищает юристов, часто выступающих в роли арбитров: «Мы четко осознаем свои обязанности. В отличие от политиков, мы должны быть готовы к выборам каждую минуту каждого дня — кто-то где-то постоянно решает, кого ему назначить на какое-то дело. Мы зависим от своей репутации».
Как доказательство того, что УСМИГ гарантирует правосудие, Брауэр указывает на волну национализаций правительством Венесуэлы, многие из которых проводились в годы правления Уго Чавеса и привели к «большим штрафам в пользу компаний за экспроприацию без компенсаций».
УСМИГ, по словам его защитников, не только борется с хищными национальными лидерами, но и поощряет инвестиции, особенно в бедных странах, повышая тем самым уровень общего экономического развития. Некоторые даже говорят, что он помогает избежать «дипломатии канонерок» и международной напряженности, поскольку у стран есть площадка для разрешения споров о крупных инвестициях.
Но за последние двадцать лет УСМИГ превратился из редко используемого последнего аргумента для вопиющих случаев государственной кражи или явной дискриминации в мощный инструмент, все чаще применяемый корпорациями, зачастую против широких элементов государственной политики, снижающих, по их мнению, прибыли.
Из-за секретности этой системы узнать общее число дел УСМИГ невозможно, но работающие в этой области юристы говорят, что оно растет невиданными темпами. В самом деле, из почти семисот общеизвестных дел УСМИГ за последние полвека более чем десятая часть рассматривалась в прошлом году.
За этим ростом стоят сами адвокаты. Они придумали новые способы использования УСМИГ, чтобы в процессе получать миллионы долларов и от корпораций, и от представляемых ими государств. В роскошных заведениях по всему миру члены Клуба встречаются для обмена стратегиями и информацией о потенциальных клиентах, многие из которых весьма на слуху — например, Exxon Mobile или Eli Lilly — но еще больше практически неизвестны. В профессиональных публикациях эти адвокаты предлагают новые способы использования УСМИГ против правительств. Это своеобразная адвокатская реклама, более сложная и интернациональная: «Ваш бизнес страдает от повышения налогов на добывающую деятельность в Мали? Наша опытная команда юристов может помочь». Вот некоторые из их идей: засудить Ливию за неспособность защитить нефтяную установку во время гражданской войны. Засудить Испанию за сокращение поощрительных выплат за использование солнечной энергии в период кризиса и вынужденного урезания расходов. Засудить Индию за то, что та позволила фирме-производителю дженериков создать более дешевый вариант лекарства для больных раком. В своем оставшемся почти незамеченным протесте 2014 года Верховный судья США Джон Робертс предупреждал, что арбитры УСМИГ обладают опасно высокими полномочиями по пересмотру государственных законов и «фактическому аннулированию актов законодательной, исполнительной и судебной системы государства».
«Арбитры УСМИГ, — продолжал он, — могут встречаться в любом месте и выносить решение по суверенным делам государств»
Эта судьба пока что не постигла США, но по большей части это чистое везение, как говорят бывшие государственные юристы. В теории, арбитры УСМИГ должны следовать правилам, изложенным в торговых соглашениях. Но на практике они часто интерпретируют расплывчатые тексты многих договоров как гарантирующие обширные неписаные права далеко за пределами защиты от экспроприации собственности и прямой дискриминации — в одном случае они даже нашли у компании право на «разумный уровень выручки».
Некоторые предприимчивые адвокаты ищут способы выжать деньги из УСМИГ. Селвин Сейдел, адвокат, представляющий клиентов в исках УСМИГ, сейчас управляет специализированной фирмой, которая ищет инвесторов, готовых профинансировать многообещающие иски за долю от конечного вознаграждения.
«Некоторые адвокаты, — говорил он, — наблюдают за правительствами по всему миру в поисках предложенных законов или предписаний, которые могут вызвать протест со стороны иностранных компаний. Вы знаете, что это скоро случится. Так что за год до этого можете поставить в очередь подходящих истцов и подходящие юридические фирмы, чтобы начать несколько дел».
Американские чиновники, которые вели переговоры по Транстихоокеанскому партнерству, утверждали, что оно содержит специальные меры защиты для УСМИГ, включая общественную огласку слушаний и подачу юридических документов. Изменения, впрочем, содержат лазейки, и юристы некоторых крупных фирм уже занимаются консультацией клиентов о том, как их повернуть в свою пользу.
Противодействие УСМИГ распространяется по всему политическому спектру, группы и слева, и справа атакуют систему. По всему миру растет количество стран, требующих реформации суда или его полного упразднения. Но большая часть их возмущений сфокусирована на потенциальном использовании УСМИГ корпорациями, чтобы отзывать законы, создаваемые в интересах общества, вроде запрета на использование вредных химикатов или подъема минимальной зарплаты. Польза системы как щита от криминала и коррупции осталась практически неизвестной.
Изучая имеющуюся в общем доступе информацию о трех сотнях исков, поданных за последние пять лет, BuzzFeed News нашли более тридцати пяти исков, где компания или управляющий, искавшие защиты в УСМИГ, были обвинены в незаконной деятельности, в том числе в отмывании денег, присвоении чужих средств, манипуляциях с акциями, взятках, спе
Среди них: кипрский банк, обвиненный правительством США в финансовой поддержке терроризма и организованной преступности; топ-менеджер нефтяной компании, обвиненный в хищении миллионов у обедневшей африканской страны Бурунди и российский олигарх, известный как «Кремлевский банкир».
Некоторые находятся в центре печально известных скандалов: от миллиардера, обвиненного в организации крупномасштабной финансовой пирамиды на Маврикии, до множества телекоммуникационных магнатов, участвовавших в расширяющейся «2G схеме» в Индии — скандале, который оказался среди 10 самых значительных злоупотреблений властью по версии журнала Time вместе с Уотергейтом. Компании или менеджеры, вовлеченные в эти судебные иски, либо отрицали противоправность своих действий, либо не ответили на запросы о комментарии.
Большинство из тридцати пяти с лишним дел до сих пор находятся на рассмотрении. Но, по крайней мере, в восьми из них переход дела в суд принес плоды для предполагаемых нарушителей — многомиллионное вознаграждение, прекращение расследования и снятие обвинений. В одном трибунал потребовал правительство приостановить уголовное дело, пока продолжается разбирательство.
Конечно, существуют и правительства, чьи руки тоже нечисты, и некоторые иски, поданные представителями бизнеса, оправданы. Судебные системы некоторых стран откровенно несправедливы и пронизаны коррумпированными элементами. Более того, авторитарные или клептократические режимы иногда используют систему как политическое оружие. Например, судьи потребовали от России выплатить компенсацию после того, как было обнаружено, что Владимир Путин и его администрация использовали криминальные и налоговые тяжбы, чтобы уничтожить нефтяную компанию своего политического противника Михаила Ходорковского.
Адвокаты говорят, что часть правительств, сталкиваясь с правомерным иском в УСМИГ, фабрикуют обвинение в преступлении, чтобы избежать наказания за собственные нарушения. Например, судьи обнаружили доказательства того, что Боливия предъявила обвинения управляющим добывающей компании в мошенничестве, чтобы добиться отмены иска самой компании через УСМИГ.
Но даже некоторые члены Клуба отмечают, что они обеспокоены тем, как часто возникают правомерные обвинения в преступной деятельности. Многие юристы УСМИГ считают, что система помогает распространять верховенство закона по всему миру. Они боятся, что если УСМИГ будет восприниматься как защитник преступников, это делегитимизирует систему, которая так хорошо работает на благо других.
Один адвокат, регулярно представляющий интересы правительств, сказал, что был свидетелем преступлений корпораций, в которые «не мог поверить». Общаясь при условиях, что его имя не будет озвучено, так как он сейчас занимается делами в УСМИГ, он сказал: «Полно грязных „воров", для которых это — возможность сорвать джекпот».
Даже в мире нарочитой роскоши, в котором обитают дубайские магнаты недвижимости, Хусейн Сайвани и его компания Damac Propeties, занимают особое место. Его промо-акции показушны: купи квартиру — получи Ягуар в подарок. Он играл в гольф с Дональдом Трампом на поле на курорте, принадлежащем его компании, в Дубае. Он разыгрывал в лотерею частный самолет и частный остров в Карибском бассейне.
Во время своего невероятного взлета он обратил свой взор за пределы богатых нефтью Арабских Эмиратов, и в 2006 году вложился в новый привлекательный рынок: Египет Хосни Мубарака. Высокопоставленные чиновники печально известного коррумпированного режима, включая премьер-министра, ездили в Дубай и закрепили новое партнерство церемонией подписания документов сенсационной сделки.
Спустя пять лет, на заре исторически значимой революции 2011 года, в ходе которой Мубарак был изгнан, египетский суд признает Сайвани и чиновника, занимавшего в ту пору пост министра по вопросам туризма, виновными в сговоре вокруг сделки по продаже земли, которая могла ободрать египетский народ до последней нитки, и приговаривает каждого к пяти годам тюрьмы. В те дни государство было в хаосе — военные контролировали правительство, частые протесты все еще сотрясали улицы, и Мусульманское братство путем обмана добилось победы на выборах. Судебные разбирательства по уголовным делам в Египте зачастую до сих пор отличаются серьезными недостатками, и корпоративные юристы в Каире говорили, что военное правительство занималось делами о коррупции, чтобы утихомирить протестующих и поквитаться с политическими соперниками. Но антикоррупционный задор способствовал захвату площади Тахрир, и для некоторых активистов и обычных египтян этот когда-то немыслимый вердикт дал понять, что элиты, которые обогатились за счет сделок на выгодных условиях с режимом, возможно, больше не будут ставить себя выше закона.
Но потом некоторые из этих элит вытащили другое оружие: УСМИГ. Одним из первых, кто это сделал, был Сайвани.
Сын владельца магазина, известного своей строгостью и любовью к дисциплине, Сайвани восстал против своего консервативного отца и в итоге оказался в Соединенных Штатах, где он получил степень бакалавра экономики в Вашингтонском университете. Вернувшись в Эмираты, он продал долю совместного имущества и создал компанию, занимающуюся кейтерингом.
К 2002 году он определил, что настоящие деньги были в недвижимости и основал Damac Properties. Компания вскоре утвердила себя как ведущего игрока на быстро растущем рынке недвижимости Дубая и начала расширяться и за пределы страны.
Египет манил к себе. Авторитарное правительство Хосни Мубарака раскатало красную дорожку для иностранных компаний с хорошими связями. Группа заговорщиков, состоящая из министров, распродавала государственные активы — землю, заводы, сети супермаркетов — по дешевым ценам и, в процессе, аккумулировала такие денежные средства, которые не могла объяснить ни одна государственная зарплата.
Согласно анализу, проведенному Global Financial Integrity, некоммерческой организацией из Вашингтона, которая занимается отслеживанием нелегальных финансовых потоков, в то время, когда Сайвани находился в Египте, коррупция уже обходилась стране в $6 млрд ежегодно. Тем временем, по сообщениям Всемирного банка, состояние больниц и школ ухудшалось, безработица увеличивалась; и каждый пятый египтянин зарабатывал меньше двух долларов в день. По некоторым подсчетам, большая часть 17 миллионов жителей Каира теснились в «неформальном жилье» — наспех сколоченных хибарах или пропахших трущобах, отрезанных от базовых удобств вроде водопровода и электричества.
Среди этой запущенности, рекламные щиты, продававшие роскошную недвижимость Сайвани, появлялись на глазах у городских жителей из угнетающего тумана с оттенком песка.
«Они были ясными и очевидными, каждый день прямо тебе в лицо. Каждый видел эти билборды, и каждый знал об этом параллельном мире, к которому у большинства населения не было доступа», — рассказал Махер Хамуд, который в то время работал главным редактором одной из ведущих египетских газет.
Первый проект Сайвани не был просто люксовым курортом. Он собирался построить самый большой туристический рай на Ближнем Востоке — почти три тысячи гектар вилл, торговых центров, квартир, пристаней для яхт и даже тематический экстрим-парк, — все это вдоль солнечного берега Красного моря, популярного убежища для иностранных туристов и богатых египтян. В скором времени, те, кто может себе это позволить, будут «жить в роскоши» — слоган Damac — всего лишь в нескольких часах езды от Каира.
Но когда газета Хамуда поинтересовалась, сколько компания Damac заплатила за эту огромную полоску земли, которая до этого принадлежала египтянам, менеджер компании отказался от ответа. «Вторжение в частную жизнь недопустимо, а мы — частная компания», — сказал он.
Государственный комитет определил, что земля должна быть продана не менее, чем за $3 за квадратный метр. Но судебные документы, изученные BuzzFeed News, показывают, что министр по туризму Мубарака, Зухейр Гарана, продал престижную недвижимость компании Damac всего лишь по 1$ за квадратный метр.
Согласно письменным доказательствам, представленным стороною обвинения, почти пять лет спустя, Damac так и не построила курорт, и полностью не выплатила Египту деньги за землю.
В марте 2011 года вскоре после того, как революция свергла Мубарака, истцы обвинили Сайвани и Гарана в содействии при заключении сделки, которая отняла у египтян $41 млн. Более того, обвинители заявляют, что земля на Красном море находится прямо над нефтяным месторождением, так что по законам Египта продажа ее под туристический проект была нелегальной. Через своих адвокатов Сайвани утверждал, что он все делал по закону.
Спустя два месяца египетский суд признал Сайвани и Гарану виновным по связанным с коррупцией статьям. (Суд позже снимет обвинения с Гараны). Судья потребовал от Сайвани, который не вернулся в Египет, чтобы тот участвовал в суде, вернул землю, уплатил штраф и отбыл пятилетний срок в тюрьме.
Если верить корпоративным юристам из Каира, вердикт взволновал бизнес-сообщество, увеличив сложившееся напряжение. Множество других бизнесменов заключали сделки с землей в последние десятилетия неистовой распродажи бывших в общественном владении активов, и они думали, что могут оказаться следующими.
У самого же Сайвани были запланированы еще два проекта в Египте — закрытое поселение под названием Hyde Park и элитный торговый центр Park Avenue — и власти также расследовали эти планы, как показывают ранее засекреченные документы. Как было установлено властями, в этих сделках Сайвани в сговоре с министром по вопросам жилья, неправомерным образом завладел денежными средствами, эквивалентными около полумиллиона долларов, и при этом не выплатил правительству полную стоимость земли. Сайвани так и не был признан виновным по этому уголовному делу.
Но хотя Мубарак больше и не стоял у руля, он оставил после себя подарок для инвесторов вроде Сайвани: одну из самых больших в мире сетей инвестиционных договоренностей — в два раза превосходящую сеть Соединенных Штатов, — которая позволяла иностранным компаниям подавать иски в УСМИГ против Египта. В течение недели после вердикта по сделке Красного моря, Damac обратилась к одной из этих договоренностей и подала на Египет в суд, минуя международный арбитраж Всемирного банка.
Компания объявила о деле с резким заявлением, написанным членом одной из сильнейших юридических команд, — американца, который начал свою карьеру, став самым молодым членом законодательного собрания от Республиканцев в Техасе.
«Предъявленное обвинение и вынесение приговора мистеру Сайвани можно считать классическим случаем вины в соучастии. Никакого преступления не было совершено, когда он просто вел бизнес с бывшим режимом», — написал Кен Флюрет из американской фирмы King & Spalding. Сделка, по его словам, была «абсолютно правомерной» и «полностью утверждена уполномоченными египетскими чиновниками на момент ее совершения». Флюрет не ответил на запросы о комментариях. Позже дело было передано другой юридической фирме, лондонской Clifford Chance.
Этот аргумент — что действующее в то время правительство дало свое благословение, поэтому выгодная сделка не может считаться преступной — стал шаблоном для других бизнесов, столкнувшихся с похожими обвинениями.
Сью Эллен, египтянка, названная в честь героини телесериала «Даллас» — влиятельной супруги нефтяного магната, начала работать на Damas в качестве штатного юридического советника в Египте после того, как сделка о покупке земли стала причиной проблем с законом для Сайвани. Она уволилась спустя год, так как, по её словам, некоторые практики компании доставляли ей неудобство. Когда её спросили о сделке у Красного моря, она ответила: «Я не интересовалась» и добавила, что детали сделки ей неизвестны. Но свою магистерскую диссертацию она написала о процветающем криминале в среде «белых воротничков» Египта.
В целом она заявила: «Инвесторы и правительство очень, очень умны». Она привела пример того, как взяточничество можно сделать незаметным: «Я обеспечиваю вас виллой, таунхаусом, но не на ваше имя». Она отметила и другие распространенные уловки. «Это могут быть часы Ролекс или подаренная квартира. Если у вас есть сын, то он может работать в „компании" и получать высокую зарплату. Так что это не только взяточничество, это нечто более близкое к нему, но более незаметное».
Для подачи иска в УСМИГ Сайвани забрал свое дело из египетского суда и передал его в руки трех частных адвокатов, практикующих в Париже. Он также был в праве выбрать арбитра, и он остановился на известном американском адвокате, который часто представлял сторону бизнеса на судах УСМИГ. Чтобы оказывать давление на дело он нанял одних из лучших в мире юристов УСМИГ.
Потенциальные потери для Египта были очень большими и весьма вероятными, ведь страна с трудом оживляла собственную хромающую экономику.
Вопрос был улажен.
Условия договора конфиденциальны, но три адвоката, представлявшие тогда компанию, описали ключевые положения. Damac заплатила правительству; хоть адвокаты Сайвани и отказались назвать сумму, один из них назвал это «грамотной сделкой».
Но главное преимущество для Сайвани, по словам всех троих, состояло в следующем: за отказ от иска Египет отменит его приговор на 5 лет заключения и закроет все прочие судебные разбирательства. Человек, осужденный за участие в сделке, которая нанесла египтянам многомиллионный ущерб сейчас находится на свободе, и объявление ему не предъявлено.
Пресс-секретарь Damac отказался предоставить возможность взять у Сайвани интервью. В ответ на письмо, проясняющее детали истории, пресс-секретарь написал: «Эта история связана с вопросами, разрешенными и урегулированными в 2013 году. Содержащиеся в Вашем письме утверждения ошибочны с фактической точки зрения. Поскольку данная ситуация стала предметом судебного разбирательства, мы не имеем возможности комментировать ее». Когда его спросили, какие из фактов были ошибочны, пресс-секретарь отказался отвечать.
Дело Damac — одно из первых, закончившихся обвинительным приговором и по результату которых была начата процедура УСИГ — подало пример, которому вскоре последовали оказавшиеся в сложной ситуации руководители. Пока Египет стремился к стабильности, новое правительство сотрясала волна разбирательств по процедуре УСИГ.
«Damac и ряд последовавших за ним разбирательств побудили их сказать: „Знаете, нет. Должен быть какой-то другой способ", — рассказывает Гиргис Абд эль-Шанид, адвокат, представляющий интересы корпораций и помогавший Сайвани подать заявку на арбитраж. — Я полагаю, что после дела Damac Египет выучил свой урок».
Через год после революции Египет столкнулся с большим количеством исков УСИГ, чем ряд других стран, а корпоративные юристы из Каира сообщили BuzzFeed News, что еще большее число компаний угрожают подать в суд.
Потенциальные убытки по этим искам разорительны — одна компания угрожала подать в суд с требованием выплаты 8 миллиардов долларов. Более того, разбирательства УСМИГ способствовали ухудшению привлекательности национального бизнеса в период, когда хрупкая египетская экономика отчаянно нуждалась в иностранных инвестициях.
Правительство начало пытаться завершить разбирательства практически со всеми сторонами. В ходе одного из дел, как показывают протоколы судебных заседаний, египетский суд объявил покупку фабрики иностранной компанией следствием подкупа и аннулировал сделку. Однако после того, как компания подала иск в УСМИГ, правительство согласилось выплатить компенсацию в $54 млн, что практически в два раза превышает стоимость, по которой компания приобрела фабрику два года назад, как следует из новостных сводок и документов, изученных BuzzFeed News. Один из адвокатов компании заявил, что его клиент не был признан виновным в правонарушении и совершил «существенные вложения» в фабрику после ее приобретения.
В другом деле оказался замешан второй дубайский застройщик — пока он не начал угрожать иском в УСМИГ, утверждает адвокат компании Хани Сари-Эльдин из Каира. Вместо продолжения уголовного процесса правительство согласилось на сделку, и компания олигарха возобновила работу над своим проектом.
Другие процессы УСМИГ еще идут. Два из них связаны с известной сделкой, согласно которой Египет поставлял природный газ Израилю, в то время как самим египтянам не хватало энергетических ресурсов. Египет попросил судей УСМИГ прекратить оба разбирательства, ссылаясь на то, что сделка является коррумпированной схемой, придуманной представителями режима Мубарака и личным окружением президента для получения огромной личной прибыли. Оба запроса были отклонены. Инвесторы газовой компании, как и дубайский застройщик, не ответили на просьбы прокомментировать ситуацию.
В то же самое время правительство изменило законы, лишив обычных граждан и адвокатов, представляющих публичные интересы, права подавать иски по сомнительным государственным контрактам, таким, как продажа общественных земель застройщикам вроде Хуссейна Сайвани. Одной из целей этих изменений, если верить юристам, которые лоббировали их, было предотвращение судебных дел, приводящих к искам в УСМИГ. В результате несколько расследований по сделкам времен президента Мубарака в данный момент заморожены.
Юристы по корпоративному праву приветствовали такие нововведения. Но теперь даже некоторые сторонники УСМИГ беспокоятся, что система была использована в корыстных целях, чтобы помочь сильным мира сего избежать правосудия и держать под контролем экономику целой страны, находящейся в упадке. Ахмед Эль-Кошери так высказался о проблеме:
«Если вы получили что-то благодаря коррупции, у вас не должно быть своего дня в суде. Вашему иску должно быть отказано».
Ахмед — уроженец Египта и опытный судья, недавно получивший премию за прижизненные успехи от ведущей международной арбитражной организации.
Он обеспокоен, что его страна столкнется с огромными затратами из-за разбирательств УСМИГ: «В этом вся ирония — невинные люди, египетский народ, заплатят за ошибки коррумпированного режима».
После сделки с Египтом Сайвани заманивал клиентов из других стран бесплатными Ламборгини; стал сотрудничать с Дональдом Трампом, чей предвыборный штаб отказалася комментировать наличие коллекции фешенебельных особняков; продал акции Damac на Лондонской фондовой бирже, неожиданно получив большую прибыль.
В этом году журнал Forbes оценил состояние Сайвани в 3,2 миллиарда долларов, что делает его восьмым номером в опубликованном списке «Самых богатых арабов мира» и позволяет ему войти в общий список миллиардеров перед Опрой Уинфри и на одном месте с владельцем «Даллас Мэверикс» (техасский баскетбольный клуб — прим. Newочём) Марком Кьюбаном.
В настоящий момент Сайвани рекламирует гигантскую башню в Лондоне с апартаментами, над дизайном которых работал Дом Версаче, и он сообщил изданию в ОАЭ, что он уже присматривается к перспективам дальнейшей экспансии — на очереди, возможно, проекты в Соединенных Штатах. Хеба Халиль, исследователь из египетской организации по правам человека, недавно вспоминала хаотичные но полные надежд дни после ухода Мубарака: «Никто не знал, каким будет Египет. Международные инвесторы были напуганы, что такое количество сделок, как при Мубараке, более не будет возможным».
А затем последовали исковые требования УСМИГ. «Влияние международного арбитража видно в том, что египтяне поняли: „Ой, если мы попытаемся вывести коррупционеров на чистую воду, тогда эти инвесторы потащат нас в международный суд, и мы проиграем дело. Так что лучше держать язык за зубами и позволить Мубараку продолжать свои неправомерные действия"» — считает Халиль.
В пригородной деревушке Ситио-дель-Ниньо, что в 20 километрах от столицы Сальвадора, Рейна Исабель Эрнáндес де Авелар тяжело села на пластиковый стул, стоявший в беседке ее дома; ее взгляд задержался на небольшом алтаре напротив: цветы, фигурки Девы Марии, распятие, фотография ее сына Сéсара в куртке и галстуке.
Шесть дней назад Сéсар внезапно потерял сознание и умер. По словам матери, он был здоровым 16-летним мальчиком за одним исключением — свинец в организме.
Он жаловался на непрекращающиеся боли в голове, груди, животе, и костях, а также быстро уставал — все это распространенные симптомы отравления свинцом. Анализы показали, что концентрация свинца в крови Сéсара превышала международные установленные нормы и стала причиной серьезных проблем со здоровьем.
Эрнáндес вспоминает слова сына после того, как врач объяснил значение результатов анализов: «Представь, я твой самый младший сын, и я скоро умру».
Недалеко отсюда, через дорогу от деревенской школы, Фэни Каролина держит рентгеновские снимки на свету из окна кухни, и указывает на черные пятна в костях ног своего сына Хосé. Врачи сказали ей, что вероятнее всего это отложения свинца. Она показывает медицинские заключения, указывающие на сверхнормативный уровень свинца в крови ее сына. Опасный металл впервые появился в его теле, когда Хосé было 5 лет. Восемь лет спустя у него боль в суставах, а Каролина беспокоится, что развитие ребенка прекратилось.
На другом конце деревушки в тени кокосовых и манговых деревьев своего сада сидел Ренé Гóмез Колочо и еле сдерживал слезы, описывая свою дочь Áнхелу. Ей было 11 лет, когда анализы крови показали, что уровень свинца в три раза превышает допустимую норму. Врачи пытались вывести тяжелый металл из ее организма, но лечение ослабило ее, и она по-прежнему была больна. Она впала в депрессию и в конце концов свела счеты с жизнью, выпив яд.
Катастрофа Ситио-дель-Ниньо — дело рук человека, результат пренебрежительного отношения к окружающей среде. Официальные источники связывают это с близлежащей фабрикой свинцово-кислотных аккумуляторов.
Вскоре после того, как в 1998 году завод открыл магазин на окраине Ситио-дель-Ниньо, люди стали замечать облака золы, надвигающиеся со стороны нового соседа и опускающиеся на поля, где дети играли в футбол, просачивающиеся в их дома по ночам. От этого пепла горело горло и случались приступы кашля.
Наконец люди стали замечать связь между выбросами и постоянными головными болями, головокружением, невероятной усталостью и непрекращающимися болями в костях и суставах, от которых особенно страдали дети. В 2004 году комитет из числа местных граждан начал инициировать петиции в адрес властей с просьбами о помощи. Комитет писал мэру городка, министерствам в центральных органах власти, а потом и в посольства других государств, а также в организации международной помощи. Многие годы их усилия оставались тщетными. Потом свинец стали обнаруживать в потенциально опасных концентрациях в крови детей поселка. Исследования 2006 и 2007 года показали, что десятки детей, некоторым из которых было еще только около трёх лет, получили отравление свинцом.
Позже суд вынесет заключение: причиной загрязнения является то, что завод обещал органам по охране окружающей среды усовершенствовать контроль за выбросами — например, установить системы выведения свинца из заводской воды и улучшить условия хранения отравляющих шлаков. Но суд выяснил, что завод либо оттягивал выполнение некоторых мер на многие годы, либо вообще не собирался ничего делать, хотя из отчетов о доходах компании видно, что средства на это были. В результате суд определил, что свинец просочился в источники воды поселка и обдувал территорию из дымовых труб и отвалов с отходами.
Озлобленные родители и группа юридической помощи потребовали от правительства принять меры. В 2007 году министерство здравоохранения приказало закрыть завод на основании отсутствия необходимых лицензий. Весь следующий год генеральный прокурор выдвигал против компании, трех ее владельцев и трех нижестоящих менеджеров обвинения в противозаконном загрязнении окружающей среды.
Владельцы компании, члены известной в Эль Сальвадоре семьи, уехали в США, гражданами которых являлись. Было выдвинуто требование об их экстрадиции. США отказало в требовании, на основании того, что преступления против окружающей среды не упоминаются в соглашении об экстрадиции, заключенном между США и Эль Сальвадором.
В письме для BuzzFeed News Хосé Гурдиан, президент компании, яростно отрицал противоправные действия и настаивал, что его фабрика была «конфискована правительством Эль Сальвадора в нарушение местного и международного права». По его словам, результаты тестов никогда не показывали, что завод «выбрасывает свинец в воздух», и его компания «совершила все необходимые вложения», чтобы выполнить требования органов по защите окружающей среды. Он оспаривал тесты, проведенные до закрытия завода и обнаружившие загрязнение свинцом, и заявил, что сам процесс закрытия «мог вызвать ограниченное загрязнение». (Остальные два владельца завода — мать Гурдиана, Сандра Эскапини, которая направила вопросы своему сыну, а также еще один родственник, Рональд Лакайо, который не ответил на несколько запросов для интервью).
Они были во Флориде, в безопасности, и возбужденное против них дело было приостановлено. Но процесс по делу против их компании и менеджеров продолжался. Вскоре юридические представители компании обратились к УСМИГ.
В мае 2009 года, в канцелярию правительства в Сан Сальвадоре поступило письмо с угрозами от владельцев компании. Письмо было подписано Джонатаном Хамильтоном, главой Латиноамериканского арбитража в коллегии адвокатов White & Case. В недавней публикации международного арбитража она была названа лучшей компанией в области УСМИГ. Хамильтон написал, что закрывая завод и продолжая «незаконные уголовные процессы» против его владельцев, правительство Сальвадора нарушило Центральноамериканское соглашение свободной торговли. Оно «лишило завод прав без какой-либо общественной цели», обращалось с владельцами несправедливо, и приняло «незаконную дискриминирующую меру наказания». Хамильтон говорил, что они планировали завести дело УСМИГ, требующее от правительства Сальвадора выплатить владельцам $70 млн. (Хамильтон отказался от комментариев. В официальном заявлении коллегия «White & Case» утверждает, что «не занималась этим делом многие годы»).
Гурдиан, президент компании, рассказал BuzzFeed News, что своей угрозой УСМИГ не хотел помогать уголовному делу. Однако руководители защиты его компании в суде утверждают, что это было стержнем их стратегии. Артуро Жирóн, ведущий защитник по уголовному праву, сказал, что «было необходимо усилить» их дело. По его словам, в переговорах с правительством он сделал предупреждение, что компания может «разыграть эту карту», если решение по делу не будет принято. Еще один представляющий завод адвокат, пожелавший остаться анонимным, пояснил, что угроза подачи иска в УСМИГ была своего рода шахматным ходом, целью которого было дать правительству понять: «Я не настолько мал, за мной стоят серьезные люди». После угрозы УСМИГ тон представителей правительства изменился. Адвокат вспоминает: «Ни с того ни с сего они стали очень, очень вежливыми и весьма осторожными».
А Луис Франциско Лопез, юрист, представлявший общество как заинтересованную в деле сторону, рассказывает, что угроза УСМИГ на посещенных им встречах между прокуратурой и юристами завода. «Они с самого начала давали понять: „Даже если вы выиграете сейчас, там победителями будем мы"».
Прокуратура согласилась закрыть дело по соглашению сторон посреди процесса. Там отказались комментировать то, какую роль оказал УСМИГ, но условия сделки известны из документов. Компания согласилась оплатить ограниченную уборку только на территории завода, необходимую с точки зрения правительства, а также на три года открыть в деревне больницу, рассчитанную, однако, только на базовую медицинскую помощь. Помимо этого, компания согласилась оплатить некоторые издержки прокуратуры, связанные с делом, и пожертвовать небольшую сумму на нужды общества. В обмен она отказалась от своих угроз и не передала дело в УСМИГ.
Общественные адвокаты расторгли сделку, отметив, что она не отражает проблемы общины. Судьи также отказались подписывать иск обвинителя чтобы закрыть дело, а не продолжать его.
В конце концов, суд заключил, что фабрика виновна в загрязнении деревни. Но этот же самый суд оправдал трех менеджеров рангом пониже, и заключил, что не имеет иного выбора, кроме как оправдать и саму компанию.
Адвокат компании Джирон сказал, что силой, позволившей убедить судей, была угроза УСМИГ и их возможность ударить по правительству, нанеся сопоставимый урон.
На сегодня юридический спор — и возможность иска в УСМИГ — сохраняется.
Фабрика развивает административное дело против правительства, и прокуроры инициировали новое уголовное дело, обвиняя владельцев в причинении физического вреда жителям деревни. Гурдиан отклонил новые обвинения как «совершенно беспочвенные». Однако они могут поставить его и двух других владельцев под угрозу экстрадиции. Если обвинители совершают попытку юридически преследовать владельцев фабрики за границей, то, как говорит адвокат, он точно знает, какой шаг порекомендовал бы предпринять: иск в УСМИГ.
Неудача в попытках призвать фабрику к ответственности — открытая рана для истощенных жителей Ситио-дель-Ниньо, деревни, название которой («место ребенка») теперь звучит как злая шутка. В течение шести лет состояние их общины характеризовалась как «чрезвычайная экологическая ситуация» правительством, которое предупреждало их не есть ничего, выращенного на зараженной земле поселения. Но у многих из них не было иного выбора.
По примерным подсчетам правительства, суммарная стоимость удаления свинца из загрязненной площади и восстановление почвы потребуют четыре миллиарда долларов. «У нас есть решение, — сказала BuzzFeed News министр по окружающей среде, добавив, — Мы ждем кого-нибудь, кто даст нам эти деньги».
Тем временем, Роза Аминита Родригес де Моралес ждет новостей о том, насколько плачевно состояние здоровья ее сына. Когда она родила Луи-младшего, которому сейчас 14 лет, врач сказал ей, «не рожайте больше детей, пока фабрика не будет закрыта», вспоминает она.
В 2007 году, когда Луи-младшему было 5 лет, анализы показали опасный уровень свинца в его крови. Он страдал от головокружения, быстрой утомляемости, болей в костях и суставах.
Недавно приступы головокружения стали тяжелее, но его родители собрали достаточно денег благодаря продаже домашнего сыра и определили его в частную клинику. Врачи обследовали его, и результаты показали, что у мальчика больны почки — классический симптом отравления свинцом.
Этот токсичный металл поражает множество органов, и Родригес вместе со своим мужем сказали, что надеялись накопить достаточно за следующий месяц, чтобы узнать, не отказывает ли у их сына еще и печень.
«Психологически он уже чувствует, что умирает», — сказала Родригес.
Когда НАФТА, североамериканское соглашение по свободной торговле, вступило в силу в 1994 году, некоторые адвокаты из ведущих компаний впервые обратили внимание на УСМИГ. Один из них провозгласил «новую территорию», куда отважились устремиться некоторые ведущие юристы, и «заготовили карты лежащего впереди огромного континента». Они увидели возможность расширить и реформировать УСМИГ для их собственной выгоды, и доминировавшая ранее система изменилась навсегда.
«Вся индустрия выросла», сказал Матхукумарсвами Сорнаджа, международный адвокат и арбитр УСМИГ, который усомнился, что в настоящее время система применяется неправильно. Большие юридические фирмы, сказал он, рассматривают УСМИГ «как прибыльную сферу для практики, что происходит когда они пытаются предложить новые пути доведения дел до арбитражного суда».
Недавние исследования обнаружили, что гонорары адвокатов составляют основную часть из примерно $5 млн судебных расходов, которые платит каждая из сторон в типичном случае. Большие фирмы легко могут вовлечь значительно больше. Лучшие адвокаты иногда берут более тысячи долларов в час. Юристы выставили счет Турции на более чем 25 миллионов долларов только за одно дело, и, после того как Россия проиграла мега-дело, страна заявила, что заплатила адвокатам более 27 миллионов долларов.
Основная услуга, предоставляемая правовой индустрией УСМИГ, называется разными эвфемизмами: "корпоративное структурирование","передомицилирование«, «планирование государственной принадлежности». У критиков есть другое название: «использование преимуществ соглашений». Она сводится к тому, что бизнесам помогают разобраться, международные договоры каких стран дают наибольшую свободу для подачи исков УСМИГ, затем создают там холдинговую компанию — иногда немногим больше, чем место в офисном здании — из которой начинаются атаки.
Таким образом, одна частная инвестиционная компания, базирующаяся в Техасе, может работать под флагом Бельгии или Люксембурга, что позволяет им подавать в суд на Южную Корею, которая осудила одного из их руководителей в махинации с акциями. Частная инвестиционная компания отказалась давать комментарии.
УСМИГ была создана для защиты иностранных инвесторов, а не для людей, подающих в суд на свое правительство. Но члены в прошлом значимой турецкой семьи Узан — обвиненные в совершении мошенничества на миллиарды и однажды названные американским федеральным судьей «бизнес-империалистами худшего сорта» — нашли способ засудить свою родину через различные компании на Кипре, в Польше и Нидерландах, находящиеся в основном под их контролем. Турция выиграла все дела, но зачастую ценой миллионов судебных расходов. Телекоммуникационная компания семьи, однако, оставалась турецкой, поэтому она могла предъявить иск к Казахстану, с которым у Турции заключено соглашение, и выиграть 125 миллионов долларов. Наши попытки связаться с Узанами через многочисленных посредников не увенчались успехом.
Адвокаты УСМИГ также увеличивают рынок для своих услуг, выступая за новые соглашения, и некоторые из самых ярых сторонников получают выгоды от текучки кадров между правительством США и крупнейшими юридическими фирмами. Дэниэл Прайс работал над секцией НАФТА, содержащей УСМИГ, когда был юристом в Управлении торгового представителя США. Позднее он работал ведущим чиновником мировой торговли в Белом доме при Джордже Буше.
Между этими двумя государственными службами, он работал частным юристом, помогающим клиентам с делами УСМИГ. Дважды он использовал соглашение, в заключении которого участвовал, чтобы помочь бизнесам, базирующимся в США предъявлять иски к Мексике.
Он основал отдел, занимающимся исками УСМИГ, в Sidley Austin, ведущей международной юридической фирме, и находился в его правлении. Сегодня он продвигает свои услуги как арбитра, и вместе с сильной командой, включающей в себя других бывших государственных юристов, продает международный опыт в УСМИГ и связанные вещи.
Прайс, сначала согласившейся на интервью, а затем переставший отвечать на сообщения, это только один из нескольких частных юристов, которые оказали огромное влияние на американскую политику по отношению к УСМИГ. Тед Познер, партнер в американской фирме Weil, Gotshal & Manges и бывший чиновник в Управлении торгового представителя США выступал в качестве прямого посредника для людей, ведущих переговоры о международных соглашениях. В то время как чиновники его бывшего начальника добивали детали Транстихоокеанского партнерства, как Познер рассказал BuzzFeed News, он встретился с ними от лица своих клиентов и сказал: «Мы хотим, чтобы вы знали об этом вопросе и надеемся, что вы примите это во внимание в следующем раунде переговоров».
«Я не вижу здесь конфликта, — сказал Познер, — Я не думаю, что кто-либо считает мою точку зрения более убедительной, только потому что так вышло, что мы бывшие коллеги. Возможно, мне перезвонят быстрее или я быстрее получу ответ на быстрее, но я не думаю, что прошлая служба в правительстве или понимание того, как это управление работает, является чем-то, что должно считаться проблематичным с точки зрения интересов государства».
Частные юристы стали одними из самых преданных защитников УСМИГ, обвиняющими критиков — от видных ученых до групп помощи, таких как «Врачи без границ», до австралийских властей — в непонимании системы и преувеличениях. Хотя они признают, что многие арбитры выбраны из их рядов, они говорят, что когда юристы разрешают спор, они взвешивают доказательства, не оказывая кому-либо услуг, и принимают справедливые решения в абсолютном большинстве случаев. Их честная репутация это их деньги, говорят они.
Чтобы доказать, что УСМИГ непредвзят, они указывают на результаты известных разбирательств: государства выиграли около 35%, а компании только в 25% случаев. Но эта статистика вовсе не прямая. Это относится только к результатам известных случаев; УСМИГ настолько секретен, что никто не знает, сколько было дел, помимо этих. Также секретны выплаты по соглашениям. Примерно четверть известных дел были улажены соглашениями, но их условия практически никогда не разглашаются.
Более того, если вычесть дела, которые арбитры выкинули, потому что не обладали юрисдикцией, чтобы рассматривать иск, соотношение побед и проигрышей переворачивается: компании выигрывают в 60% случаев. Даже при этом, дела, записанные как проигрыши корпораций, на самом деле могут быть победами. В одном случае управленцу не удалось выиграть денежную компенсацию, но он получил находку, которая помогла ему избавиться от уголовного наказания. И ни одна статистика никогда не сможет посчитать, сколькими исками УСМИГ просто угрожали, запугивая правительства и влияя на их политику, не оставляя следа. Юристы УСМИГ сообщили BuzzFeed News, что число угроз намного превосходит число самих исков.
В конце концов, подав иск в УСМИГ, компании могут получить преимущество, даже если они не ожидают победы. Кшиштоф Пелц, доцент университета McGill, обнаружил, что произошло увеличение пустых исков, нацеленных не на получение компенсации, а на запугивание властей страны — и властей других государств, которые хотят избежать подобных исков — с целью убрать нормативно-правовые акты, защищающие государственные интересы. Эти новые иски, как выяснил Пелц, представляют фундаментальное изменение УСМИГ: в основном, эта система была создана для разбирательств с кражами диктаторов, но сегодня в большинстве случаев компании подают иски к демократиям за применение нормативных актов.
По его данным такие дела с меньшей вероятностью заканчиваются соглашением сторон; цель тут — как можно дольше затягивать юридическую войну и увеличить издержки государства, чтобы предотвратить будущее регулирование. Даже когда государство в конце концов побеждает, иностранные инвестиции в эту страну падают, обнаружило другое исследование.
«Благородное намерение урегулировать спор между инвесторами и государством, — рассказывает Пелц BuzzFeed News, — теперь крошечная, крошечная часть того, что происходит».
У системы есть легитимная цель, говорит он. «Просто когда речь заходит об использовании такого агрессивного судебного разбирательства, вот тогда все и уходит далеко от изначальной цели». Не все юристы, связанные с УСМИГ, против реформы. Некоторые считают, что она необходима для защиты системы. В отраслевых публикациях и на конференциях сегодня многие заламывают руки из-за общественной критики УСМИГ.
В. В. Видер, часто выступающий в роли арбитра, предупреждал других юристов УСМИГ во время обсуждения в лондонском адвокатском бюро, что хотя они, возможно, убеждены в достоинствах системы, многие представители общественности — нет. «И чем больше они узнают о том, чем мы занимаемся, что мы говорим и как мы это говорим, тем больше это их пугает».
У британского финансового гуру Рафата Али Ризви была большая проблема: в Индонезии, где он вел свою торговлю, он и его партнер по бизнесу были осуждены за растрату более чем 300 миллионов долларов из одного из банков страны. Местным властям пришлось оказывать помощь банку, что вызвало разъяренные протесты, которые полиция пыталась подавить с помощью слезоточивого газа и водяных пушек, и индонезийские власти преследовали Ризви и деньги, которые, по их словам, он припрятал на счетах по всему миру.
Находясь за рубежом, Ризви был недоступен для индонезийский властей. Но обвинение пришло вместе с «красным уведомлением» от Интерпола, а это значило, что ему грозила экстрадиция, если бы он отправился за границу. Некоторые из его банковских счетов были заморожены. И с запятнанной репутацией он был в значительной мере отрезан от мира международных финансов, где он годами играл.
Первоклассный адвокат по криминальным делам Ризви угрожал засудить Интерпол, если служба не удалит уведомление, но пока что это не сработало. Ризви был нужен адвокат совсем другого рода. Кто-то вроде Джорджа Бёрна.
Бёрн годами представлял интересы бизнесов в корпоративных разногласиях, но, как и многих его коллеги, УСМИГ привлек его, когда система начала расцветать в 1990-х. Сейчас, как рассказывает он, дела УСМИГ составляют большую часть его работы в качестве находящегося в Лондоне партнера американской фирмы Vinson & Elkins.
Стратегия, которую он разработал для Ризви, олицетворяет изобретательность элиты адвокатов УСМИГ и готовность арбитров — многие из которых также являются адвокатами, представляющими дела УСМИГ — расширить свою власть. Это разительный пример того, как осмотрительные и дерзкие юристы могут воспользоваться устройством системы, создавая победу там, где технически они проигрывают. Единственный настоящий проигравший: налогоплательщики.
Рожденный в Пакистане и получивший образование в Великобритании, Ризви управлял частным инвестиционным фондом, учрежденным в различных зонах льготного налогообложения, когда он встретил Хешама Аль Варрака, финансиста из Саудовской Аравии, получившего образование в США.
Эти двое начали скупать акции индонезийских банков, которые в конце концов сформировали Bank Century. Оба получили высшие посты, но аль-Варрак «в их партнерстве всегда стоял на втором месте», объяснил Берн, который представлял обоих. Аль-Варрак, по его словам, «просто оказался не в то время не в том месте».
У банка недоставало денег. У него был внушительный запас из облигаций и других ценных бумаг, но времени ждать выплат не было. Банку срочно нужны были деньги.
Ризви и аль-Варрак получили одобрение остальных членов руководства, и могли либо продать большую часть этих долгосрочных инвестиций, либо использовать их в качестве залога в обмен на кредит. Первым шагом было перевести их офшорным компаниям, которые они контролировали.
Если и существовал второй шаг, до него дело не дошло; как показывают документы, большую часть этих активов банк так и не увидел.
Предполагалось, что эти двое вернут банку все, что не смогут продать или использовать для получения кредита, но, судя по документам, поступать так они не стали. В некоторых случаях, как следует из документов, они пользовались банковскими активами, чтобы оформить кредит не на банк, а на себя.
К 2008 году, когда банку оказали финансовую помощь, Ризви и аль-Варрак успели прибрать к рукам 361 миллион долларов. Этот вывод был сделан по результатам экспертного анализа, проведенного для индонезийского правительства The Brattle Group, консалтинговой фирмой, возглавляемой нобелевским лауреатом, офис которой находится в Кембридже, штат Массачусетс.
Ризви и аль-Варрак настаивали на том, что как минимум несколько кредитов они оформили на банк, а залог был забран кредиторами после того, как банк не смог выплатить всю сумму. Однако банк и эксперты, нанятые индонезийским правительством, заявили, что они не могут найти свидетельств, подтверждающих этот иск.
Аналитики Brattle Group резюмировали: «Господа аль-Варрак и Ризви контролировали Bank Century и пользовались им как своей личной копилкой».
Джакартский суд по уголовным делам заочно осудил их и призвал виновными в коррупции и отмывании денег и приговорил к 15-и годам тюремного заключения. Им также предписывалось выплатить значительную сумму, которую, как установил суд, они присвоили.
Они могли бы вернуться в Индонезию и оспорить свои приговоры в суде или попытаться подать иск в правозащитный орган Организации Объединённых наций, чья задача заключается в рассмотрении подобного рода исков. Однако у них был вариант получше.
Настало время Бёрна. Его комплексная стратегия, по его словам, заключалась в использовании УСМИГ, чтобы оспорить решение индонезийского суда, утверждая, что «им не было предоставлено право на справедливый суд, и на всех стадиях суда наблюдались нарушения». Однако, чтобы совершить это, ему пришлось разработать одну из наиболее противоречивых стратегий в истории УСМИГ.
Для начала, Бёрну нужно было найти договор, который подходил бы к делу. Его команда обнаружила малоизвестное соглашение, подписанное в основном исламскими государствами, включая Индонезию, где рассматривалось дело его клиентов, и Саудовскую Аравию, гражданином которой был аль-Варрак. Не существовало упоминаний о том, что кто-нибудь ранее использовал этот факт, чтобы подать иск в УСМИГ, но Бёрн отважно приступил к делу.
На самом деле, при создании этого соглашения 30 лет назад был составлен официальный документ, в котором говорилось, что соглашение не могло быть основанием для возбуждения исков в УСМИГ. Арбитражные судьи отказались удовлетворить протест, посчитав его «не имеющим отношения к делу».
Главным аргументом для того, что планировал сделать Бёрн, было то, что на уголовном процессе в Джакарте нарушили право аль-Варрака на отношение как к иностранному инвестору. В наши дни такая защита часто встречается в договорах об инвестициях и торговых сделках, и она стала одним из самых противоречивых аспектов УСМИГ.
Гарантирование иностранному бизнесу права на «равное и справедливое отношение» звучит здраво. Но во многих договорах не говорится, что именно это значит, так что члены арбитражных судов обнаруживают, что правительства поступали нечестно даже когда они регулировали цены на воду или всего-навсего действовали соответственно закону Евросоюза. Критики утверждают, что такая амбивалентность превратила систему, призванную отстаивать букву закона в такую, в которой иностранный бизнес стоит над законом, имея возможность избежать подчинения любому законодательному акту или предписанию, неважно, насколько оправданному, если это приносит прибыль.
Многие исследователи и активисты заявляют, что положение о «равном и справедливом отношении», которое включено в договор о Транстихоокеанском партнерстве, рассматриваемом сейчас Конгрессом — чаще всего нарушаемая часть договоров, включающих УСМИГ. Данные Конференции ООН по торговле и развитию показывают, что судьи обнаруживают нарушения этого противоречивого положения чаще, чем любого другого.
Однако, пока это происходило, договор, на который ссылался Бёрн, не включал этого условия. Но в соглашении был другой распространенный и зачастую противоречивый пункт, согласно которому государство должно было относиться к иностранным предприятиям, подпадавшим под действие одного договора, по крайней мере так же благожелательно, как к предприятиям, попадающим под зону действия любого из других соглашений.
Поэтому Бёрн позаимствовал положение о справедливом отношении из одного соглашения и применил его на пакт исламских наций. В действительности, он создал свой собственный супер-договор.
И арбитражные судьи УСМИГ пошли на это, предоставив себе власть выносить решение по существу дела.
Он утверждал, что индонейзские власти совершили ряд процедурных ошибок — к примеру, у них не было подтверждения того, что аль-Варрак получил повестку в суд, а также они не призвали власти Саудовской Аравии допросить аль-Варрака. Он также заявил, что Индонезия не выполнила условия, которые, согласно международному праву, требовались для проведения заочного судебного разбирательства, и что правительство страны не убедилось в том, что аль-Варрак был достаточно быстро извещен о признании его виновным. Он даже заявил, что вся процедура была политической уловкой, чтобы сделать из Ризви и аль-Варрака козлов отпущения на фоне дела о спорном решении правительства выкупить банки.
Со своей стороны, индонезийское правительство предоставило свидетельство, из которого следует, что они сделали многое из списка вещей, о которых, как их обвиняют, они якобы не знали: оно действительно обратилось за помощью к правительству Саудовской Аравии, а также искало Ризви и аль-Варрака повсюду в мире. К тому же, как заключило правительство, Ризви и аль-Варрак консультировались со своими адвокатами относительно возможности написать представителям властей, и мужчины назначили себе зарубежных представителей. Эти действия, как заявило правительство, подтверждают, что Ризви и аль-Варрак были осведомлены о судебном разбирательстве и могли вернуться в страну и предстать перед обычным судом, чтобы избежать заочного разбирательства, однако предпочли этого не делать.
В конце концов, трибунал не установил, что сторона обвинения в своих действиях руководствовалась политическими мотивами. Однако, объединив усилия с Мартой и Бёрном, он обнаружил следующее: Индонезия допустила ряд процедурных ошибок, тем самым нарушив право аль-Варрака на справедливый суд. Однако арбитражные судьи не присудили ему денежной компенсации, поскольку они также установили, что аль-Варрак «нарушил местное законодательство и поставил под угрозу общественные интересы».
Однако, как заявил Бёрн, безоговорочная победа в деле и получение денежной компенсации никогда не были «первоочередной задачей». Больше всего ему нужно было получить заключение суда, гласящее, что права аль-Варрака были нарушены. И арбитражные судьи УСМИГ преподнесли ему это на блюдечке с голубой каемочкой.
Марта получил это ключевое решение и представил его своему бывшему работодателю. Он заявил, что, если Интерпол не уберет аль-Варрака и Ризви из списка разыскиваемых, международные полицейские сами будут нарушать закон. Интерпол подчинился и удалил «красные извещения».
«Небывалые уступки со стороны Интерпола», — гласил пресс-релиз, опубликованной фирмой Марты. В нем говорится, что международные полицейские также согласились удалить информацию о двух подсудимых из своих файлов и разослать письма некоторым агентствам по оценке рисков и должной осмотрительности, а также около 190-и странам, участвующих в Интерполе.
«В результате господа Ризви и аль-Варрак смогут путешествовать и заниматься бизнесом без каких-либо ограничений», — хвастливо говорилось в пресс-релизе. «Никто ранее не добивался таких результатов от Интерпола». Когда с ним связался BuzzFeed News, Марта сначала согласился на интервью, однако проигнорировал последующие сообщения.
Теперь команда юристов пытается использовать решение УСМИГ, чтобы не дать Индонезии заморозить счета своих клиентов в иностранных банках. Изначально индонезийским властям удалось удержать незначительную победу: Гонконгский суд предоставил им доступ к счету размером 4 миллиона долларов. Однако это решение было позже оспорено.
«Теперь гонконгские власти ведут себя очень осторожно и нанимают международных экспертов», — рассказал Кайо Мужар, чиновник министерства законодательства и прав человека Индонезии, на протяжении многих лет занимавшийся вопросом активов Ризви и аль-Варрака.
Юридические стычки продолжаются, однако Ризви и аль-Варрак выиграли войну. Как сообщил Бёрн, Ризви, по большей части, снова путешествует и занимается бизнесом. Сам Ризви не ответил на подробные вопросы, отправленные на его электронную почту, бумажным письмом доставленные в зарегистрированный на его имя дом в Лондоне, а также переданные Бёрну и другим посредникам.
Аль-Варраку пришлось намного тяжелее, чем Ризви, несмотря на то, что, как «младший», он «не принимал коммерческих решений». Вдобавок к внесению в список разыскиваемых Интерполом, Индонезия направила Саудовской Аравии запрос об экстрадиции аль-Варрака, а затем потребовала, чтобы Саудовская Аравия сама судила его. «На протяжении около четырех последних лет аль-Варраку приходится каждую неделю отмечаться в полиции», — рассказал Бёрн. Однако, как добавил он, решение УСМИГ стало ключевым для того, чтобы убедить Саудовскую Аравию наконец-то снять обвинения.
«Я пытаюсь забыть об этом периоде моей жизни», — написал аль-Варрак в емейле BuzzFeed News, однако «я до сих пор не могу покинуть Саудовскую Аравию». В отношении детального изложения фактов он заявил, что «очень многие данные» были изложены «неверно», однако он не ответил на последующие просьбы дать более конкретные комментарии. Назвав себя «ошибочно осужденным», он отметил, что «совершил ошибку всей своей жизни, связавшись с Bank Century».
Берн же заявил: «Я очень горжусь, когда мне удаётся привлечь к ответственности государства, где, как в Индонезии, наблюдается отсутствие законности». «Не существует никаких существенных доказательств того, что Ризви и аль-Варрак были вовлечены в какие-либо мошеннические схемы, однако, даже если бы они существовали, сомнительный характер судебного процесса на протяжении
нескольких лет означает, что, скорее всего, о них никто бы не узнал».
Однако по мнению Кайо, заявившего, что многолетние усилия, предпринимавшиеся его командой, не привели к обнаружению ни единого доллара из использованных для выкупа денег, ход с использованием УСМИГ представляется в другом свете.
«Они разыгрывают эту схему, как будто они честные инвесторы, прибывшие в Индонезию с намерением заниматься бизнесом, — заявил он. — Это не так. На самом деле это просто грабеж».
