Владимир Путин и Барак Обама поздравили друг друга с договором о прекращении огня, который подписали 12 февраля в Мюнхене государства-члены Международной группы поддержки Сирии, и выступили за укрепление сотрудничества, чтобы дать перемирию шанс.

Когда Алеппо напоминает Дебальцево

Если хочешь мира, готовься к войне. Москва неизменно следует этому изречению на практике.

Доказательством тому служит наступление на Дебальцево с 17 января по 18 февраля 2015 года на фоне переговоров в Минске. Оно позволило Владимиру Путину укрепить влияние на местных союзников и заставить президента Петра Порошенко поддержать финальный вариант договора.

Оно не сорвало подписание вторых Минских соглашений 11 февраля 2015 года, которые предусматривали прекращение огня с 15 февраля, отмечает в своем блоге эксперт по стратегическим вопросам Каролин Галактерос (Caroline Galactéros).

Как вы помните, Дебальцево представляло собой стратегический автотранспортный и железнодорожный узел, который украинская армия удерживала с 28 июля 2014 года. Все завершилось отступлением 2 475 украинских солдат, что стало серьезной неудачей для Киева.

У наступления на Алеппо есть общие черты с Дебальцево…

Сирийский город сейчас берут в полное окружение.

У мятежников теперь осталась лишь одна из двух связующих с Турцией дорог. Схожие причины порождают схожие следствия. В Сирии, как и на Украине, войска пытаются загнать в ловушку «террористов», пока Москва ведет переговоры.

Предложенное Россией перемирие пришлось на удачный момент

Башар Асад вернул себе инициативу и в частности перекрыл главный коридор снабжения провинции Алеппо.

В таких условиях о перемирии было объявлено отнюдь не случайно, потому что сирийский режим, а также его российские и иранские союзники теперь, безусловно, стремятся превратить военные достижения в успехи на дипломатическом поле. Кроме того, сейчас оппозиция ослаблена, а уход Башара Асада не рассматривается в числе приоритетов.

К тому же прекращение огня вступит в силу через несколько дней, что позволяет режиму и союзникам закрепить полученное преимущество. А это может означать окружение засевших в части Алеппо повстанцев.

Кроме того, войска режима могут продвинуться на юге в провинции Деръа, где мятежники больше не получают поддержку из Иордании.

Окончание боев не касается всех участников конфликта

Для режима с союзниками перемирие тем ценнее, что оно не означает окончания боев. Представляющего «Аль-Каиду» в Сирии «Джабхат ан-Нусру» оно не касается, хотя его отряды активнее всего участвуют в боевых действиях (если не считать курдов «Демократического союза»).

Такое исключение дает силам режима возможность надавить на союзников «Джабхат ан-Нусры» вроде «Ахрар аш-Шам».

Иначе говоря, со вступлением в силу перемирия режим убивает одним выстрелом трех зайцев:

• он может продолжить бои под предлогом борьбы с терроризмом;

 

• получает одобрение поддержавших повстанцев государств;

 

• добивается переговоров лишь с приемлемой для него оппозицией.

Здесь стоит отметить, что Башар Асад не видит особой разницы между ИГ, «Джабхат ан-Нусрой» и группировками вроде «Ахрар аш-Шам» или «Джаиш аль-Ислам», которые получают активную поддержку Эр-Рияда и Анкары.

В Сирии же французской дипломатии все еще остро не хватает дальновидности. Она сама поставила себя вне игры, по выражению бывшего министра иностранных дел Юбера Ведрина (Hubert Védrine).

Закрытие посольства в Сирии, долгое нежелание включить Иран и Россию в дипломатическую игру, ставка исключительно на монархии Персидского залива, слепая поддержка Свободной сирийской армии, стремление любой ценой сместить или даже нейтрализовать Башара Асада — все ее заявления и поступки ознаменовали собой полный провал. Пока что новый глава МИДа Жан-Марк Эро (Jean-Marc Ayrault) даже не заикнулся об уходе Асада, о чем его предшественник твердил без конца.

Как бы то ни было, Франция все еще поддерживает сирийскую оппозицию, которой по большей части руководят из Эр-Рияда. Иран же, набирающая силу держава, выступает за Башара Асада.

Сирийцы как никогда стремятся к миру, но у них не получается урегулировать конфликт, потому что тот превратился в противостояние Саудовской Аравии с Ираном.

Сегодня французская дипломатия не может сидеть, сложа руки. Ближнему Востоку нужно примирение Эр-Рияда с Тегераном, и Париж мог бы внести в него свой вклад.