Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Для стиля управления Шойгу характерны искусные пиар-кампании и восхваление достижений в области модернизации вооруженных сил. Однако на самом деле российские вооруженные силы далеки от того, чтобы представлять собой ту самую «угрозу», о которой говорят в некоторых кругах. Западным правительствам воздерживаться от излишней реакции на успехи России в военной области и оценивать их более трезво.
С тех пор, как в ноябре 2012 году Владимир Путин назначил Сергея Шойгу на пост министра обороны, в официальных сообщениях, исходящих от представителей высшего генералитета и высокопоставленных чиновников оборонного ведомства, российская армия стала представляться как передовая, реформированная и проходящая модернизацию. Шойгу объявил об отказе от некоторых элементов реформы, предложенных его предшественником на посту министра обороны Анатолием Сердюковым (2007-2012).
Однако в представлении российской армии как нового всесильного инструмента Кремля явно кроется преувеличение. Многочисленные слабости в области оборонного планирования, неудачные попытки реформирования, а также системные вызовы, с которыми сталкивается местная оборонная промышленность, оказались почти незаметными на фоне блестящих сообщений аппарата по связи с общественностью, и, кроме того, их затенили проведенная операция в Крыму и действия российских военно-воздушных сил в Сирии (РИА Новости, 20 мая).
20 мая Министерство обороны официально сообщило о комментариях Шойгу, сделанных им на очередном заседании Коллегии военного ведомства. В соответствии с подготовленной повесткой руководящие сотрудники вооруженных сил, представители органов государственной власти и общественных организаций обсуждали план действий на период с 2013 года по 2016 годы, а также определили главные задачи для военных на период до 2020 года. Кроме того, Шойгу представил обзор ситуации в Сирии, а также российский действий по поддержке сирийских правительственных сил (Mil.ru, Интерфакс, 20 мая).
По мнению Шойгу, с 2013 года российские вооруженные силы добились значительных успехов, в первую очередь речь идет о создании воздушно-космических сил, а также командования Северного флота. Он привел довольно странную статистику — по его словам, «боевой потенциал» вооруженных сил увеличился на «32%», но при этом он не объяснил аудитории, что это не то же самое, что «боевые возможности» или «боеготовность». Общие достижения вооруженных сил с 2013 года способствовали успешному выполнению Россией стратегических задач в Арктике, на Крымском полуострове, в Средиземном море, дальних морских зонах и мировом воздушном пространстве. Он утверждал, что модернизация вооружений и оборудования вооруженных сил проходит по плану и что сегодня доля современных и новых образцов выросла до 47%. Он также отметил увеличение интенсивности боевой подготовки и количества стратегических учений, тогда как, по его словам, обеспеченность современными средствами подготовки возросла в «2,5 раза». В дополнение к приведенным блестящим статистическим данным Шойгу сказал, что боевая подготовка вновь нуждается в изменении, и на этот раз следует принять во внимание «скоротечный» характер современных конфликтов, а также уроки операции в Сирии; он не упомянул о том, что по этой «скоротечной» схеме российские войска вот уже более двух лет участвуют в событиях в юго-восточной Украине, и что пока завершение операции в Сирии не просматривается. «Современные военные конфликты носят скоротечный характер, решения на создание и подготовку различных группировок войск принимаются в ограниченные сроки. С учетом этих особенностей и опыта, полученного в Сирии, в вооруженных силах внедряются новые формы и способы боевой подготовки», — подчеркнул Шойгу (Mil.ru, ТАСС, 20 мая).
Несомненно, российские вооруженные силы добиваются успехов и развиваются благодаря возросшему уровню государственных инвестиций в программу модернизации. Шойгу постоянно повторяет это послание во время общественных мероприятий. Российские аналитики и комментаторы менее склонны концентрировать свое внимание на многочисленных слабостях и вызовах, с которым сталкиваются военные и их система в целом; а послания высшего военного руководства, доходящие до российских средств массовой информации, часто просто автоматически воспроизводятся в западной прессе. Результаты подобного подхода уже можно считать опасными, и при этом действующие американские генералы призывают увеличить расходы на оборону или планируют ответить на «российскую угрозу» без проведения соответствующего стратегического планирования. Один генерал в отставке Организации Североатлантического договора (НАТО) даже предположил, что Альянс и Россия начнут войну друг с другом в 2017 году. Почти повсеместно «российская угроза» демонстрируется на фоне имиджа Москвы, которая командует самыми современными вооруженными силами, оснащенными такими образцами техники и обладающей такими подходами к ведению боевых действий, которые делают соединенные Штаты и НАТО уязвимыми (RT, 18 мая; см. также Eurasia Daily Monitor (EDM), 28 июля 2015 года; 5 апреля 2016 года; 19 мая 2016 года).
Тенденция относительно распространения мифа Шойгу по поводу возможностей российских военных, а также в отношении масштабов вызова, который представляет собой возрождающаяся Россия, широко представлена в основанных на сделанных с привлечением самых современных технологий оценках ведения российской армией радиоэлектронной борьбы (РЭБ), и то же самое можно сказать о недавно принятой концепции управления, контроля, связи, компьютерных систем, сбора информации наблюдения и разведки (command, control, communications, computers, intelligence, surveillance and reconnaissance C4ISR). По мнению этих интерпретаторов, возможности Москвы в области радиоэлектронной борьбы позволяют говорить о наличии у России «супероружия», а некоторые аналитики считают, что НАТО должна переучить своих военнослужащих для того, чтобы они могли противостоять российским вооруженным силам, не рассчитывая на технологическое превосходство. Хотя Россия, несомненно, продемонстрировала прогресс в области модернизации своих систем ведения радиоэлектронной борьбы в сравнении с периодом недофинансирования в 1990-х годах, она, тем не менее, не обладает «супероружием». И, как показал прокол «воздушного пузыря» в Сирии, силы НАТО не грозит опасность столкнуться с ситуацией, когда им будет технологическим способом закрыт доступ на поле боя (EDM, 11 апреля: Военно-промышленный курьер, 30 сентября 2015; 7 октября 2015).
Те вызовы, с которыми сталкивается Министерство обороны под руководством Шойгу, являются реальными и неотложными, однако большинство из них следует считать результатом нежелания заниматься основными и глубоко укоренившимися проблемами внутри военной системы. Решение проблемы дефицита жилья для офицеров и предложение жилищных условий более высокого уровня — это одна из такого рода областей, и, кроме того, руководство делает обещания относительно ипотеки, которой в долгосрочной перспективе смогут воспользоваться военнослужащие. Тем не менее, ежегодный прирост количества желающих принять участие в накопительной ипотечной программе составляет 20 тысяч человек (Независимое военное обозрение, 20 мая). Фундаментальной нерешенной проблемой остается нереформированная, в основном, внутренняя оборонная промышленность, в которой, по данным одного исследования, пока увеличилось лишь количество бухгалтеров, работающих в различных компаниях. Мало прогресса отмечается в области прозрачности ценообразования, а также в том, что касается попыток, направленных на общее снижение цен. И пока нет никаких свидетельств в поддержку идеи относительно того, что «рыночная экономика» проникает в оборонную промышленность, которая все еще сильно зависит от государства как спасательного круга и источника коррумпированных связей (Военно-промышленный курьер, 17 мая).
Более того, специалисты оборонной промышленности продолжают идентифицировать сейсмическую слабость внутри системы, особенно в том, что касается попыток интегрировать научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы с работой, направленной на продление жизненного цикла различных вооружений и аппаратных комплексов. Интеграция становится проблемой при попытке скоординировать работу специалистов, инженеров и исследователей оборонной промышленности с деятельностью сотрудников Министерства обороны (Независимое военное обозрение, 20 мая). После замены Сердюкова в 2012 году постоянно предпринимаются попытки установить контроль за движением наличных средств в оборонной промышленности, а также минимизировать потери государственных средств по причине коррупции. Хотя определенный прогресс в области модернизации, несомненно, уже достигнут, существуют еще задержки в принятии на вооружение новых систем (Военно-промышленный курьер, 17 мая).
Для стиля, в котором Шойгу управляет Министерством обороны, характерны более искусные пиар-кампании, а также восхваление достижений в области модернизации вооруженных сил. Однако российские вооруженные силы полностью не реформированы и не модернизированы, и они весьма далеки от того, чтобы представлять собой ту самую «угрозу», о которой говорят в некоторых кругах. Западным правительствам следует воздерживаться от излишней реакции на успехи России в военной области и трезво оценивать этот процесс.
Эта статья первоначально была опубликована на сайте Jamestown Foundations’ Eurasia Monitor.
Несомненно, российские вооруженные силы добиваются успехов и развиваются благодаря возросшему уровню государственных инвестиций в программу модернизации. Шойгу постоянно повторяет это послание во время общественных мероприятий. Российские аналитики и комментаторы менее склонны концентрировать свое внимание на многочисленных слабостях и вызовах, с которым сталкиваются военные и их система в целом; а послания высшего военного руководства, доходящие до российских средств массовой информации, часто просто автоматически воспроизводятся в западной прессе. Результаты подобного подхода уже можно считать опасными, и при этом действующие американские генералы призывают увеличить расходы на оборону или планируют ответить на «российскую угрозу» без проведения соответствующего стратегического планирования. Один генерал в отставке Организации Североатлантического договора (НАТО) даже предположил, что Альянс и Россия начнут войну друг с другом в 2017 году. Почти повсеместно «российская угроза» демонстрируется на фоне имиджа Москвы, которая командует самыми современными вооруженными силами, оснащенными такими образцами техники и обладающей такими подходами к ведению боевых действий, которые делают соединенные Штаты и НАТО уязвимыми (RT, 18 мая; см. также Eurasia Daily Monitor (EDM), 28 июля 2015 года; 5 апреля 2016 года; 19 мая 2016 года).
Тенденция относительно распространения мифа Шойгу по поводу возможностей российских военных, а также в отношении масштабов вызова, который представляет собой возрождающаяся Россия, широко представлена в основанных на сделанных с привлечением самых современных технологий оценках ведения российской армией радиоэлектронной борьбы (РЭБ), и то же самое можно сказать о недавно принятой концепции управления, контроля, связи, компьютерных систем, сбора информации наблюдения и разведки (command, control, communications, computers, intelligence, surveillance and reconnaissance C4ISR). По мнению этих интерпретаторов, возможности Москвы в области радиоэлектронной борьбы позволяют говорить о наличии у России «супероружия», а некоторые аналитики считают, что НАТО должна переучить своих военнослужащих для того, чтобы они могли противостоять российским вооруженным силам, не рассчитывая на технологическое превосходство. Хотя Россия, несомненно, продемонстрировала прогресс в области модернизации своих систем ведения радиоэлектронной борьбы в сравнении с периодом недофинансирования в 1990-х годах, она, тем не менее, не обладает «супероружием». И, как показал прокол «воздушного пузыря» в Сирии, силы НАТО не грозит опасность столкнуться с ситуацией, когда им будет технологическим способом закрыт доступ на поле боя (EDM, 11 апреля: Военно-промышленный курьер, 30 сентября 2015; 7 октября 2015).
Те вызовы, с которыми сталкивается Министерство обороны под руководством Шойгу, являются реальными и неотложными, однако большинство из них следует считать результатом нежелания заниматься основными и глубоко укоренившимися проблемами внутри военной системы. Решение проблемы дефицита жилья для офицеров и предложение жилищных условий более высокого уровня — это одна из такого рода областей, и, кроме того, руководство делает обещания относительно ипотеки, которой в долгосрочной перспективе смогут воспользоваться военнослужащие. Тем не менее, ежегодный прирост количества желающих принять участие в накопительной ипотечной программе составляет 20 тысяч человек (Независимое военное обозрение, 20 мая). Фундаментальной нерешенной проблемой остается нереформированная, в основном, внутренняя оборонная промышленность, в которой, по данным одного исследования, пока увеличилось лишь количество бухгалтеров, работающих в различных компаниях. Мало прогресса отмечается в области прозрачности ценообразования, а также в том, что касается попыток, направленных на общее снижение цен. И пока нет никаких свидетельств в поддержку идеи относительно того, что «рыночная экономика» проникает в оборонную промышленность, которая все еще сильно зависит от государства как спасательного круга и источника коррумпированных связей (Военно-промышленный курьер, 17 мая).
Более того, специалисты оборонной промышленности продолжают идентифицировать сейсмическую слабость внутри системы, особенно в том, что касается попыток интегрировать научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы с работой, направленной на продление жизненного цикла различных вооружений и аппаратных комплексов. Интеграция становится проблемой при попытке скоординировать работу специалистов, инженеров и исследователей оборонной промышленности с деятельностью сотрудников Министерства обороны (Независимое военное обозрение, 20 мая). После замены Сердюкова в 2012 году постоянно предпринимаются попытки установить контроль за движением наличных средств в оборонной промышленности, а также минимизировать потери государственных средств по причине коррупции. Хотя определенный прогресс в области модернизации, несомненно, уже достигнут, существуют еще задержки в принятии на вооружение новых систем (Военно-промышленный курьер, 17 мая).
Для стиля, в котором Шойгу управляет Министерством обороны, характерны более искусные пиар-кампании, а также восхваление достижений в области модернизации вооруженных сил. Однако российские вооруженные силы полностью не реформированы и не модернизированы, и они весьма далеки от того, чтобы представлять собой ту самую «угрозу», о которой говорят в некоторых кругах. Западным правительствам следует воздерживаться от излишней реакции на успехи России в военной области и трезво оценивать этот процесс.
Эта статья первоначально была опубликована на сайте Jamestown Foundations’ Eurasia Monitor.
