В тот день, 9 февраля 1946 года, под предлогом начала избирательной кампании, результаты которой были и так всем известны, Сталин произнес очень важную речь о состоянии мира после второй мировой войны, ответственность за которую он возлагал не на Гитлера, а на кризис капиталистической системы мировой экономики. И речи не может быть о том, поведал он, чтобы вступать в какие-либо соглашения с капиталистическим миром. Вчерашний антинацистский союз изжил себя. Социалистическая система вышла из мирового конфликта сильной как никогда. Пролетариат всего мира должен продолжить революцию, и во имя этого Советскому Союзу необходимо в течение пяти лет утроить промышленное производство и производство вооружений.
Вызов был брошен Сталиным, чьи войска уже обеспечили ему львиную долю Центральной и Восточной Европы, в то время как в Берлине возобновились проходившие в администрации Трумэна дебаты о возможности прийти к согласию между демократическим миром и Советским Союзом. Через несколько недель этот вопрос будет на ближайшие сорок лет решительно закрыт, если не человеком, то, по крайней мере, сделанным им анализом международной обстановки, которая складывалась в пользу 'сдерживания' СССР, то есть 'долгого, терпеливого, решительного и бдительного отпора экспансионистским тенденциям русских'.
Этого человека, умершего на прошлой неделе в Принстоне (штат НьюДжерси) в возрасте 101 года, звали Джордж Кеннан (George Kennan). Когда Госдепартамент поинтересовался его мнением по поводу резкой критики, прозвучавшей из уст Сталина в американском посольстве в Москве, Кеннан был всего лишь советником. Но, поскольку чрезвычайный и полномочный посол Аверелл Гариман отсутствовал, отвечать пришлось его заместителю. Что Джордж Кеннан и сделал, составив послание из восьми тысяч слов, вошедшее в историю как 'длинная телеграмма'. Этот документ отличался чрезвычайной трезвостью взгляда для того времени. 'В марксистской догме, в частности писал Кеннан, большевики нашли оправдание своему инстинктивному страху перед внешним миром, диктатуре, без которой они не в состоянии управлять, жестокостям, без которых они не осмеливаются создавать экономику, жертвам, которые они считают себя обязанными требовать. Во имя марксизма они выкорчевали всяческое понятие о морали; это фиговый листок их респектабельности. (...) Не будь марксизма, они предстали бы перед историей как последние в длинной череде беспощадных деспотов, которые безжалостно бичевали страну для достижения все большего военного могущества, чтобы обеспечить внешнюю безопасность своих внутренне уязвимых режимов. (...) Перед нами политическая сила, фанатически убежденная в том, что с Соединенными Штатами не может существовать постоянный модус вивенди. (...) Эта политическая сила полностью владеет энергией одного из самых великих народов в мире, системой, позволяющей ей оказывать влияние на другие страны. (...) Проблема заключается в том, чтобы противостоять этой силе, безусловно, самой опасной и тяжелой, с какой наша дипломатия когда-либо сталкивалась и с которой она, вероятно, никогда не справится'.
Джордж Кеннан, который по возвращении из СССР был назначен главой Управления внешнеполитического планирования Госдепартамента США (Policy planning staff), уточнил свой анализ и свои предложения в статье, тоже ставшей исторической, опубликованной в июле 1947 года в журнале 'Foreign Affairs'. Озаглавленный 'В чем причины поведения Советского Союза', документ был подписан 'X', но имя автора стало вскоре известно газете 'New York Times'. Вновь обращаясь к своей концепции 'сдерживания' ('Твердая политика сдерживания русских противоборствующей силой, осуществляемая в любой географической точке, где они проявят признаки вмешательства'), Кеннан добавил к ней концепцию политического, экономического и военного устрашения, полагая, что, если СССР 'встретит на своем пути непреодолимые преграды, он примет их как должное и философски приспособится к ним'. Самое удивительное то, что он предвидел распад Советского Союза и писал: 'Если случится что-то такое, что сможет нарушить единство и действенность партии как политического орудия, советская Россия рискует не сегодня завтра превратиться в сообщество самых слабых и самых жалких'.
Парадоксально, но Джордж Кеннан так и не сделал крупной карьеры в Вашингтоне. Обладая столь же свободным, сколь прозорливым умом, он не был создан для маневрирования по волнам власти. Приняв участие в осуществлении плана Маршалла в качестве госсекретаря Трумэна и поработав в области усиления секретной деятельности ЦРУ, он в 1952 году был назначен послом в Москву, где спустя пять месяцев был объявлен Сталиным persona non grata. Вернувшись в начале эпохи маккартизма, он был отстранен от дипломатической службы государственным секретарем Эйзенхауэра Джоном Фостером Даллесом (John Foster Dulles), который считал доктрину сдерживания 'слишком пассивной' и стремился к 'подавлению'. Забавно то, что его тогда 'подобрал' брат Даллеса, Аллен, руководивший ЦРУ. Но, будучи не согласным с агрессивным тоном американской дипломатии в отношении СССР, он ушел с государственной службы и поселился в Принстоне, который с тех пор покинул лишь раз - чтобы в годы правления Кеннеди возглавить американское посольство в Югославии.
Затем он более тридцати лет изображал старого мудреца, скептически относящегося к дипломатии, сожалеющего о 'милитаризации' концепции сдерживания, последовавшей за ней гонке вооружений, загибах ЦРУ (в которых упрекал и себя) и вьетнамской войне.
Но он не проявил большей мягкости в отношении действий американцев в бывшей Югославии, расширения НАТО, вторжения в Ирак и понятия об упреждающей войне.
