Понятия 'левый' и 'правый' лишены четкого смысла применительно к политической жизни любой страны, а в бывших коммунистических государствах они особенно вводят в заблуждение. В недавней статье Economist о Молдове отмечалось, что тамошняя правящая Коммунистическая партия стоит на 'правоцентристских' позициях. На первый взгляд определение 'коммунисты-правоцентристы' выглядит столь же диким как 'умеренные троцкисты' или 'джихадисты-атеисты'. Но большинство других традиционных политических ярлыков еще меньше подходят для обозначения правящей партии в Молдове.
Крайне приблизительная, но порой весьма удобная классификация политического спектра предусматривает: 'левые' (их порой еще называют 'либералами') - это эгалитаристы, а потому они должны скептически относиться к банкирам и богачам, выступать за повышение социальных расходов, права геев, и проводить 'голубиную' внешнюю политику. 'Правые' (или 'консерваторы') поддерживают бизнес, традиционные семейные ценности, а во внешнеполитических и военных вопросах выступают с позиции патриотов-'ястребов'. Эти стереотипы оставляют за бортом ряд важнейших аспектов политических дискуссий. К примеру, кто борется за гражданские права - 'левые' или 'правые'? Циники ответят, что это зависит от того, кто именно в данный момент сидит в тюрьме: Нельсона Манделу в основном поддерживало одно политическое крыло (хотя и не только оно), а Александра Солженицына - совсем другое.
Отчасти стереотипы справедливы и сегодня. Так, ультралевые скорее всего и сейчас отдадут предпочтение потрепанной временем коммунистической символике (серпам, молотам, звездам, AK-47 и др.). Отношение к марксизму у них сложное, но в целом весьма положительное, а все, что поддерживают США, они горячо ненавидят. На другом полюсе мы обнаружим, что ультраправые обычно симпатизируют Третьему Рейху, терпеть не могут евреев и большинство иностранцев, и жаждут возрождения былого величия своей страны. Экстремистов и с той и с другой стороны постоянно одолевают свары, а в свои ряды они привлекают в основном психически неуравновешенную публику.
Проблема возникает, когда вы приближаетесь к центру. Политические конфликты в посткоммунистических государствах нельзя свести к классическому противостоянию левых и правых. Какой партией вы назовете, к примеру, правящую путинскую 'Единую Россию'? С одной стороны, она явно консервативна - с почтением относится к Православной церкви, негативно оценивает публичные акции протеста, и жмет на все патриотические кнопки, до которых может дотянуться. В то же время она породила чудовищный, хищнический бюрократический госаппарат, и демонстрирует полное пренебрежение к принципу верховенства закона. Этим единороссы напоминают прежних обитателей Кремля, один из которых - главный большевик и истребитель священников Владимир Ленин - до сих пор покоится в Мавзолее на Красной площади. В российских учебниках по истории даже сталинский период сегодня обеляется.
Аналогичным образом, Коммунистическая партия Молдовы отказалась от марксизма и поддерживает бизнес (особенно тот, которым занимаются сами коммунисты). Они уделяют большое внимание специфической молдавской идентичности (черта, также характерная для 'консерваторов'). И уж чего они точно не желают - так это перераспределения богатств.
Пожалуй, есть смысл разработать новую политическую классификацию, учитывающую не только традиционный, единственный водораздел между правыми и левыми. Одной из новых разделительных линий могла бы стать приверженность радикализму или статус-кво. Некоторые партии явно стремятся сохранить существующую систему, другие - ее изменить. Так, в Эстонии большинство политических организаций выступают за статус-кво. А молдавские партии, требующие воссоединения с Румынией, явно пытаются его изменить.
Полюсами второй шкалы могли бы служить отказ от коммунистического прошлого или ностальгия по нему. Тогда на одном краю окажется, скажем, польская партия 'Порядок и справедливость', считающая все, относящееся к временам Народной Республики, полностью несостоятельным (хотя это явно не относится к дипломам и научным степеням, полученным ее лидерами при коммунистическом режиме). Противоположный вариант символизируют партии, полагающие, что и до 1989 г. не все было плохо. Умеренную позицию в этом духе занимают венгерские социалисты, крайнюю - правящая партия Беларуси.
Наконец, третьим критерием должна стать коррумпированность или приверженность общественному благу. Так, румынка Алина Мунджиу-Пиппиди (Alina Mungiu-Pippidi), научный сотрудник берлинской Школы Герти (Hertie School), уподобляет партии Восточной Европы средневековым армиям, 'жившим за счет грабежа' - в данном случае присвоения государственных ресурсов.
Если разделить каждую шкалу на пять сегментов, у нас получается 125 возможных сочетаний различных вариантов. И какой-нибудь из них несомненно позволит правильно 'классифицировать' молдавских коммунистов.
____________________________________________________________
Владимир Воронин: "В истории Молдовы было много испытаний, но такого, как вчера, - никогда"("Независимая Молдова", Россия)
