О потенциальном влиянии гибели Усамы бин Ладена и возможного распада «Аль-Каиды» на внешнюю политику США было писано немало, начиная с обсуждения вопроса, стимулирует ли это событие процесс вывода иностранных войск из Афганистана. Однако уничтожение бин Ладена способно изменить внешнеполитический курс и других стран. В особенности это верно в отношении России, в последнее десятилетие активно продвигающую собственную версию глобальной войны с терроризмом как центрального организующего принципа своей внешней политики.
Еще до теракта 11 сентября Москва видела в бин Ладене угрозу интересам разнородной группы крупных держав и предлагала организовать коалицию этих стран с целью активных действий против «Аль-Каиды». После 11 сентября «сотрудничество в сфере борьбы с терроризмом» стало для России принципиально важным пунктом ее отношений с Соединенными Штатами Америки, Европой, Китаем и Индией. Оно стало также организующим принципом для того, чтобы подвести события на Северном Кавказе, особенно в Чечне, под знамя глобальной борьбы против исламистского экстремизма и мирового терроризма. И вот теперь уход бин Ладена с мировой сцены и потенциальный развал «Аль-Каиды» на мелкие, не связанные между собой террористские группировки ставит все эти посылки под вопрос.
Влияние может проявить себя различными путями. Прежде всего может возрасти вероятность того, что в глазах международного сообщества исчезнет связь между беспорядками на Кавказе вкупе с терактами, докатывающимися до отдаленных российских областей, и более глобальной проблемой международного терроризма. Негласная договоренность с администрацией Буша в первые месяцы после 11 сентября позволила России говорить о том, что чеченские теракты «вписываются» в рамки глобальной кампании «Аль-Каиды», а ведь до 11 сентября Москва уже успела почувствовать растущее давление со стороны США и Европы, требовавших, чтобы Россия провела переговоры с сепаратистами в этом регионе с целью удовлетворить их требования.
После 11 сентября подобные предложения стало легко игнорировать. В 2004 году, например, тогдашний российский президент Владимир Путин парировал предложения вступить в переговоры с чеченцами, задав риторический вопрос: готовы ли Соединенные Штаты Америки принять бин Ладена в Белом Доме. В целом к позиции России относились с уважением, пусть руководители Чечни и нашли прибежище в США и в Соединенном Королевстве. Но отныне заявления России, что боевики на Северном Кавказе действуют по указке или под контролем центрального руководства «Аль-Каиды», прежнего доверия не вызовут. Вполне возможно, напротив, что внешние обозреватели предпочтут теперь видеть в этих беспорядках сугубо местную проблему, результат собственной неудачи Москвы адекватно осуществлять правление в этих областях, а не проявление деятельности сети мирового терроризма.
Это указывает на более крупный вопрос: развитие общих отношениях между США и Россией. Перезагрузка, изобретение администрации Обамы, принесла свои скромные плоды, и в их числе - подписание нового договора по контролю вооружений, договор о сотрудничестве в области мирного атома и обещание участия США в разработке месторождений углеводородов в российской части Черного моря. Но крепкие корни еще только предстоит развить. Борьба против мирового терроризма, объявленная бывшим президентом США Джорджем Бушем и Путиным одним из основных принципов партнерских отношений США и России, дает веское основание военным и службам госбезопасности обеих стран вместе работать над планом совместных мероприятий. Однако, если эта война со смертью бин Ладена «завершилась», тогда не вполне ясно, что может дальше мотивировать и поддерживать активно развивающиеся контакты между аппаратами госбезопасности обеих стран, которые еще должны преодолеть изрядную долю наследия Холодной войны, чтобы развить доверие друг к другу.
Гибель бин Ладена имеет очень большое значение для отношений между Россией и Западом; но это событие может самым непредвиденным образом отозваться и на усилиях России стать посредником в налаживании отношений между Индией и Китаем. Москва стратегически сильно заинтересована в поддержании баланса своих связей с Пекином и Нью Дели. Вместе Индия и Китай составляют примерно 80 % рынка российского экспорта оружия. Россия должна избегать ситуаций, когда ее могут заставить выбирать между этими двумя странами, с каждой из которых ее связывают в равной мере выгодные отношения. Увязывание интересов России с Индией и Китаем является приоритетом российской внешней политики, и возвышение бин Ладен и «Аль-Каиды», видимо, были веским основанием для теснейшего сотрудничества трех азиатских гигантов. Ведь, в конце концов, эта группа открыто заявляла о том, что область ее интересов включает раздувание сепаратистского мятежа в Кашмире, Синьцзяне и на Кавказе.
Конечно, стратегическое партнерство Китая с Пакистаном и непрекращающиеся заигрывания Индии с Соединенными Штатами Америки представляли препятствие для укрепления этого сотрудничества; однако «оценивать развивающееся сотрудничество в сфере борьбы с терроризмом между Индией, Китаем и Россией», как заявил в ноябре 2003 года Б. Раман (B. Raman), бывший глава отдела по борьбе с терроризмом разведслужбы Индии, было необходимо именно на фоне общей угрозы для этих стран. Борьба против экстремизма и терроризма помогла сблизить Индию с Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС) и придала новый импульс трехстороннему форуму Россия-Индия-Китай, который в 1990-х годах еще оставался преимущественно умозрительным явлением, однако ныне превратился в геополитическую реальность.
Торговля между членами «РИК», даже после того, как к ним присоединились Бразилия и Южная Африка, все еще недостаточно развита, чтобы обеспечить сплоченность этого форума, и не обладает для международных организаций притягательностью отношений с евро-американским блоком. Если террористическая угроза отступит, ослабнет и импульс к сближению между военно-промышленным комплексом Индии и Китая; в результате перед Россией вновь возникнет призрак грядущего сино-индийского раскола, ставящий под угрозу возможность для Москвы сохранять баланс. Не исключено, что смерть бин Ладена может стать импульсом и к угасанию самой Шанхайской организации сотрудничества.
Итак, в целом российский внешнеполитический истэблишмент может быть доволен, что бин Ладен мертв, учитывая угрозу, которую он представлял для территориальной целостности страны. Однако исчезновение этой угрозы может обнажить хрупкость российских партнерских отношений, установившихся после 11 сентября, и Москва не располагает готовой и очевидной заменой.
Николас Гвоздев – бывший редактор the National Interest, часто выступает в роли внешнеполитического комментатора в печатных средствах массовой информации и в эфире. В настоящее время работает в Военном коледже Военно-морского флота США. В настоящей статье изложены его личные взгляды, не отражающие позицию руководства Военно-морского флота или правительства США.
