Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Наиболее осуществимый выход из ситуации для Сирии мог бы иметь характер замороженного конфликта. Замороженные конфликты нарушают международные принципы территориальной целостности, но иногда они становятся лучшим решением проблемы. Они могут привести к тому, что конфликт утратит актуальность, и политики снимут его с основной повестки дня.
Общей реакцией на первые несколько дней частичного прекращения боевых действий в ходе сирийской гражданской войны было удивление в связи с тем, насколько хорошо соблюдалось перемирие. До этого было достаточно оснований для пессимизма относительно того, что в этом запутанном конфликте вообще можно соблюдать хоть какое-то перемирие. Но если пессимизм на этой действительно ранней стадии перемирия оказался и чрезмерным, то это отчасти объясняется тем, что кабинетные стратеги, которые хотят продолжения войны до уничтожения последнего сирийского умеренного оппозиционера, недооценили усталость от войны многих из тех, кто по-настоящему воюет. Другой возможной причиной является ошибочное представление о мотивах России и недооценка того, какой контроль и какие рычаги влияния на режим Асада получила Москва благодаря масштабным действиям России от имени этого режима.
Примерно такое же ошибочное представление, несомненно, есть и в отношении другого важного сторонника сирийского режима — Ирана. К общепринятому представлению о том, что Иран будто бы стремится дестабилизировать обстановку в регионе, определенно добавляется недопонимание, когда вместо этого Иран пытается (как он это делает в Сирии) защитить действующий режим и статус-кво (по имеющейся информации, Иран сейчас выводит из Сирии большую часть своих войск).
Тем не менее, некоторые основания для пессимизма вполне обоснованы. И в ближайшие недели, наверняка будут серьезные нарушения перемирия — и некоторые будут более значительными, чем те, которые были до сих пор, а некоторые будут происходить в виде внезапных атак и прорывов, в результате чего может возникнуть впечатление, что соглашение разваливается на части. Наряду с обычными доводами (основанными на сохраняющемся недоверии и враждебности), согласно которым перемирие редко соблюдается идеально и в полной мере, перемирие в сирийском конфликте осложняется еще и тем, что прекращение огня не касается ИГИЛ и связанной с «Аль-Каидой» Джабхат ан-Нусрой, а также тем, что некоторые оппозиционные группировки на некоторых сирийских фронтах взаимодействуют с ан-Нусрой. Важнейшей задачей на ближайшие недели будет не допустить того, чтобы в погоне за лучшим не потерять то, что уже достигнуто. Тот факт, что частичное перемирие вообще наступило, свидетельствует о том, что в ситуации есть на что опереться.
Чтобы помочь в укреплении этого перемирия, Соединенным Штатам, а также другим членам Международной группы поддержки Сирии необходимо отказаться от некоторых навязчивых установок. Первая — это твердое убеждение в том, что Асад должен уйти. Можно сколько угодно говорить о том, что некоторые действия режима отвратительны, и что Асад не может стать важным игроком в будущей перманентно стабильной Сирии с легитимной властью, но сначала надо решать вопросы ближайшего будущего, а долгосрочные задачи отложить на потом. А в ближайшей и среднесрочной перспективе имеющиеся варианты хуже (если говорить о нестабильности и возможностях для экстремизма), чем сохранение в какой-то форме режима в той части Сирии, которую он контролирует. Другая установка, от которой следует отойти — это мнение, согласно которому любая инициатива Владимира Путина и России, их действие или попытка стать ключевым игроком на этой арене в силу самого факта означают ущемление интересов США.
Для Сирии наилучший практически осуществимый и обоснованный выход из ситуации в ближайшем будущем (помимо продолжения вооруженной борьбы с экстремистскими организациями — и особенно с ИГИЛ) мог бы иметь характер замороженного конфликта. Замороженные конфликты не являются удовлетворительным решением и нарушают международные принципы национального единства и территориальной целостности, но иногда они являются лучшим решением проблемы, чем имеющиеся варианты. Они могут создать условия для довольно продолжительной стабильности и привести к тому, что конфликт утратит актуальность, и политики снимут его с основной повестки дня. Возьмем, к примеру, некоторые замороженные конфликты у границ России. Много ли в последнее время вы читали в газетах о конфликте между Россией и Грузией, и о том, что Россия по-прежнему оккупирует некоторые части грузинской территории? Или — что более важно — много ли вы читали о том, что в результате замораживания конфликта возникли более серьезные или масштабные проблемы?
Решая сирийскую проблему и пытаясь превратить хрупкое перемирие в нечто более прочное, мы должны руководствоваться главным принципом. Он заключается в том, что именно сама эта война (в гораздо больше степени, чем какой-либо конкретный политический исход внутри страны или соотношение сил) превратила Сирию в проблему для международной безопасности и создала угрозу распространения региональной нестабильности и разветвленной сети воинствующего экстремизма.
Тем не менее, некоторые основания для пессимизма вполне обоснованы. И в ближайшие недели, наверняка будут серьезные нарушения перемирия — и некоторые будут более значительными, чем те, которые были до сих пор, а некоторые будут происходить в виде внезапных атак и прорывов, в результате чего может возникнуть впечатление, что соглашение разваливается на части. Наряду с обычными доводами (основанными на сохраняющемся недоверии и враждебности), согласно которым перемирие редко соблюдается идеально и в полной мере, перемирие в сирийском конфликте осложняется еще и тем, что прекращение огня не касается ИГИЛ и связанной с «Аль-Каидой» Джабхат ан-Нусрой, а также тем, что некоторые оппозиционные группировки на некоторых сирийских фронтах взаимодействуют с ан-Нусрой. Важнейшей задачей на ближайшие недели будет не допустить того, чтобы в погоне за лучшим не потерять то, что уже достигнуто. Тот факт, что частичное перемирие вообще наступило, свидетельствует о том, что в ситуации есть на что опереться.
Чтобы помочь в укреплении этого перемирия, Соединенным Штатам, а также другим членам Международной группы поддержки Сирии необходимо отказаться от некоторых навязчивых установок. Первая — это твердое убеждение в том, что Асад должен уйти. Можно сколько угодно говорить о том, что некоторые действия режима отвратительны, и что Асад не может стать важным игроком в будущей перманентно стабильной Сирии с легитимной властью, но сначала надо решать вопросы ближайшего будущего, а долгосрочные задачи отложить на потом. А в ближайшей и среднесрочной перспективе имеющиеся варианты хуже (если говорить о нестабильности и возможностях для экстремизма), чем сохранение в какой-то форме режима в той части Сирии, которую он контролирует. Другая установка, от которой следует отойти — это мнение, согласно которому любая инициатива Владимира Путина и России, их действие или попытка стать ключевым игроком на этой арене в силу самого факта означают ущемление интересов США.
Для Сирии наилучший практически осуществимый и обоснованный выход из ситуации в ближайшем будущем (помимо продолжения вооруженной борьбы с экстремистскими организациями — и особенно с ИГИЛ) мог бы иметь характер замороженного конфликта. Замороженные конфликты не являются удовлетворительным решением и нарушают международные принципы национального единства и территориальной целостности, но иногда они являются лучшим решением проблемы, чем имеющиеся варианты. Они могут создать условия для довольно продолжительной стабильности и привести к тому, что конфликт утратит актуальность, и политики снимут его с основной повестки дня. Возьмем, к примеру, некоторые замороженные конфликты у границ России. Много ли в последнее время вы читали в газетах о конфликте между Россией и Грузией, и о том, что Россия по-прежнему оккупирует некоторые части грузинской территории? Или — что более важно — много ли вы читали о том, что в результате замораживания конфликта возникли более серьезные или масштабные проблемы?
Решая сирийскую проблему и пытаясь превратить хрупкое перемирие в нечто более прочное, мы должны руководствоваться главным принципом. Он заключается в том, что именно сама эта война (в гораздо больше степени, чем какой-либо конкретный политический исход внутри страны или соотношение сил) превратила Сирию в проблему для международной безопасности и создала угрозу распространения региональной нестабильности и разветвленной сети воинствующего экстремизма.
