Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Дебаты по поводу международных военных действий сталкивают мощные интервенционистские западные державы со слабыми странами, такими как Россия и Китай. События в Сирии являются доказательством того, что все изменилось. В то время как Запад теряет аппетит к интервенции, такие страны, как Россия, Китай, Иран и Саудовская Аравия, все чаще вмешиваются в дела своих соседей.
МЮНХЕН — Последствия вмешательства России в Сирию простираются далеко за пределы Ближнего Востока. Военная кампания Кремля накренила тупиковую ситуацию в пользу правительства и подорвала усилия по подготовке политического компромисса, чтобы положить конец войне. Это, также предвещает начало новой эры в геополитике, в которой крупномасштабные военные интервенции не проводятся западными коалициями, а странами, действующими в собственных корыстных интересах, часто с нарушение норм международного права.
С момента окончания холодной войны, дебаты по поводу международных военных действий сталкивают мощные интервенционистские западные державы со слабыми странами, такими как Россия и Китай, чьи лидеры утверждали, что национальный суверенитет является священным и нерушимым. Разворачивающиеся события в Сирии, являются еще одним доказательством того, что все изменилось. В то время как Запад теряет аппетит к интервенции — особенно, с участием сухопутных войск — такие страны, как Россия, Китай, Иран и Саудовская Аравия, все чаще вмешиваются в дела своих соседей.
В 1990-е годы, после геноцидов в Руанде и на Балканах, западные страны разработали доктрину так называемой гуманитарной интервенции. «Обязанность защищать» (известная под названием «R2P») делала страны ответственными за благополучие своего народа и заставляла международное сообщество вмешаться, когда правительства не смогли защитить гражданское население от массовых расправ — или сами представляли угрозу гражданским лицам. Доктрина перевернула традиционную концепцию национального суверенитета, а в таких странах, как Россия и Китай, она быстро стала рассматриваться как не более чем фиговый лист для изменения режима, спонсируемого Западом.
Как это ни парадоксально, мягко говоря, Россия использует концепцию, аналогичную R2P, чтобы оправдать свое вмешательство, только в этом случае она защищает правительство от своих граждан, а не наоборот. Усилия России, по сути, являются аргументом в пользу возвращения к эпохе абсолютного суверенитета, в котором правительства однозначно несут ответственность за то, что происходит в пределах границ своих стран.
Позиция России, также отражает ее предпочтение стабильности чем справедливости, и ее признание легитимности авторитарного правления. С распространением “цветных революций” в таких местах как Грузия, Украина и Киргизия, Россия и Китай все более настороженно относятся к народным восстаниям. Угроза вмешательства Запада, по их мнению, лишь усугубляет потенциал для нестабильности. Более того, китайцы придумали свой собственный жесткий внешнеполитический жаргон для этого чувства: fanxifang xin ganshe zhuyi (в свободном переводе, «противодействие западному нео-интервенционизму»).
Но уважение России к суверенитету имеет значительные ограничения. В Крыму, в 2014 году, Кремль принял совершенно иную доктрину вмешательства, оправдывая свои действия в Украине тем, что он защищал права этнических русских. Это подчеркивает возвращение к пред-Вестфальскому миру языковой, религиозной и сектантской солидарности, подобно тому, что практиковала царская Россия, когда она считала себя защитником всех славян.
Не удивительно, что это оправдание для вмешательства, быстро нашло сторонников в других частях мира. На Ближнем Востоке, Саудовская Аравия приняла параллельный аргумент для своей поддержки суннитских сил в Йемене и Сирии, равно как и Иран в поддержке своих союзников-шиитов в обеих странах. Даже Китай, все чаще толкают брать на себя ответственность за своих граждан и компании за рубежом. В начале гражданской войны в Ливии, Китай вывез десятки тысяч своих граждан из страны.
Все это происходит в то время, когда Запад теряет свое военное превосходство. Усовершенствование российских и китайских вооруженных сил и растущее совместное использование асимметричных стратегий государственными и негосударственными субъектами, выравнивает поле битвы. Действительно, распространение спонсируемых государством негосударственных субъектов в таких местах, как Ливия, Сирия, Крым и Донбасс, размывает различие между государственным и негосударственным насилием.
После Холодной Войны, Запад ввел международный порядок, который определил геополитику во всем мире. Когда этот порядок оказался под угрозой, западные лидеры почувствовали себя уполномоченными вмешаться в дела любого «государства-изгоя», вызывающего проблемы. Но сегодня этот порядок ставится под сомнение на нескольких фронтах одновременно — на глобальном уровне Россией и Китаем, а на региональном уровне все более напористыми игроками на Ближнем Востоке, в Латинской Америки и даже в Европе.
Поскольку новый порядок обретает форму, роли, которые страны играли последние 25 лет, по-видимому, будут изменены. На Западе, понятие суверенитета и ограниченное применение силы, скорее всего, вернется, в то время как национальные лидеры, которые традиционно призывали к сдержанности, станут все более смелыми в развертывании своих войск.
Как это ни парадоксально, мягко говоря, Россия использует концепцию, аналогичную R2P, чтобы оправдать свое вмешательство, только в этом случае она защищает правительство от своих граждан, а не наоборот. Усилия России, по сути, являются аргументом в пользу возвращения к эпохе абсолютного суверенитета, в котором правительства однозначно несут ответственность за то, что происходит в пределах границ своих стран.
Позиция России, также отражает ее предпочтение стабильности чем справедливости, и ее признание легитимности авторитарного правления. С распространением “цветных революций” в таких местах как Грузия, Украина и Киргизия, Россия и Китай все более настороженно относятся к народным восстаниям. Угроза вмешательства Запада, по их мнению, лишь усугубляет потенциал для нестабильности. Более того, китайцы придумали свой собственный жесткий внешнеполитический жаргон для этого чувства: fanxifang xin ganshe zhuyi (в свободном переводе, «противодействие западному нео-интервенционизму»).
Но уважение России к суверенитету имеет значительные ограничения. В Крыму, в 2014 году, Кремль принял совершенно иную доктрину вмешательства, оправдывая свои действия в Украине тем, что он защищал права этнических русских. Это подчеркивает возвращение к пред-Вестфальскому миру языковой, религиозной и сектантской солидарности, подобно тому, что практиковала царская Россия, когда она считала себя защитником всех славян.
Не удивительно, что это оправдание для вмешательства, быстро нашло сторонников в других частях мира. На Ближнем Востоке, Саудовская Аравия приняла параллельный аргумент для своей поддержки суннитских сил в Йемене и Сирии, равно как и Иран в поддержке своих союзников-шиитов в обеих странах. Даже Китай, все чаще толкают брать на себя ответственность за своих граждан и компании за рубежом. В начале гражданской войны в Ливии, Китай вывез десятки тысяч своих граждан из страны.
Все это происходит в то время, когда Запад теряет свое военное превосходство. Усовершенствование российских и китайских вооруженных сил и растущее совместное использование асимметричных стратегий государственными и негосударственными субъектами, выравнивает поле битвы. Действительно, распространение спонсируемых государством негосударственных субъектов в таких местах, как Ливия, Сирия, Крым и Донбасс, размывает различие между государственным и негосударственным насилием.
После Холодной Войны, Запад ввел международный порядок, который определил геополитику во всем мире. Когда этот порядок оказался под угрозой, западные лидеры почувствовали себя уполномоченными вмешаться в дела любого «государства-изгоя», вызывающего проблемы. Но сегодня этот порядок ставится под сомнение на нескольких фронтах одновременно — на глобальном уровне Россией и Китаем, а на региональном уровне все более напористыми игроками на Ближнем Востоке, в Латинской Америки и даже в Европе.
Поскольку новый порядок обретает форму, роли, которые страны играли последние 25 лет, по-видимому, будут изменены. На Западе, понятие суверенитета и ограниченное применение силы, скорее всего, вернется, в то время как национальные лидеры, которые традиционно призывали к сдержанности, станут все более смелыми в развертывании своих войск.
