В статье «Провалы арабов, успехи курдов» профессор Шломо Авинери достаточно точно описал потрясения, которые пережил арабский мир в течение минувших пяти лет. Провал «Арабской весны» он считает доказательством неготовности арабских стран к демократическому режиму и отправляется на поиски более успешной модели у неарабских народов ближневосточного региона.
Модель эту он обнаружил в возрождении курдского национализма в Северном Ираке в последние годы. Я не оспариваю базовое утверждение о том, что в Северном Ираке в последние годы формируется курдская автономия с признаками суверенитета. Но мне кажется, что описание Курдистана в изложении Авинери оказалось частичным и сглаживающим ряд кардинальных проблем, не укладывающихся в описанную им розовую картину.
Авинери считает, что в Курдистане формируется государство де-факто. Масуд Барзани, президент автономии и самый влиятельный лидер этой области, в прошлом году как минимум четыре раза говорил, что курды стоят на грани провозглашения независимости. Но всякий раз его слова не получали подкрепления действиями. До сих пор не было объявлено о создании государства, и, если этого не было сделано во все подходящие моменты, представлявшиеся в последние годы, то неясно, когда же это все-таки произойдет.
Барзани позиционирует себя в качестве лидера, воплощающего мечту о курдском государственном возрождении и осуществляющем парламентскую демократическую революцию. Но изучение его власти показывает, что он — не просвещенный демократический лидер, а глава клана, вцепившийся во власть. Полномочия Барзани в качестве президента Курдистана истекли в 2013 году, и минувшим летом парламент еще раз продлил его пребывание на этом посту на два года, вопреки обещаниям не прибегать к этой антиконституционной мере.
Что еще хуже, ради укрепления своей власти Барзани не гнушается никакими средствами, включая аресты политических соперников и ликвидацию оппозиции и любой альтернативы его лидерству. Например, Джалаля Талабани он «выпихнул наверх», на представительский пост президента Ирака, по принципу «с глаз долой — из сердца вон», и тем самым нейтрализовал политическую угрозу с его стороны. Барзани использует силы безопасности для разгона демонстраций и запугивания оппозиционных журналистов.
Авинери заканчивает прославлением парламентской системы Курдистана, где правит коалиция фракции семьи Барзани и фракции семьи Талабани. Он пишет, что пост премьер-министра занимает Нечирван Барзани, в пост вице-премьера — Кубад Талабани. Хотя примирение двух семей дает надежду на прекращение старой кровопролитной вражды двух заклятых противников, оба упомянутых политика, несмотря на свои высокие посты, представляют собой не более, чем демократический фасад, маскирующий единовластие Масуда Барзани, дяди Нечирвана.
Жаль, что Авинери не задает несколько напрашивающихся вопросов относительно персонального состава курдского руководства: случайно ли племянник президента оказался в должности премьер-министра, а его заместителем стал сын лидера соперничающего политического лагеря? Что представляют собой выборы в регионе, где раз за разом посты президента и премьера продолжают занимать представители одной семьи? Не напоминает ли все это, наряду с фактом занимания 13-ти ключевых постов в правительстве и «Пешмерга», курдской армии, представителями семьи Барзани, самый настоящий непотизм, процветающий в странах, граничащих с Курдистаном, с которыми курды воевали? И разве этот непотизм не оказывает определенного воздействия на курдскую политическую систему и общество?
Хотя Авинери описывает курдов как единое целое, в конце статьи он упоминает о появлении курдской автономии в Сирии — Рожавы. В появлении сирийской и иракской курдских автономий он видит большое достижение курдского народа, оказавшегося разделенным между несколькими странами на основании международных договоров, заключенных через его голову. Он намекает, что в свое время автономии станут авангардом борьбы за создание Великого Курдистана.
Но следовало дать более полную картину: два этих образования враждуют между собой. Масуд Барзани заключил нечестивый союз с Анкарой, который, наряду с полной экономической зависимостью Иракского Курдистана от Турции, вынуждает его подчиняться турецкому диктату и не оказывать помощи курдам северных районов Сирии, считающихся союзниками турецкой «Рабочей партии Курдистана». Таким образом две автономии не просто не приближают создание Великого Курдистана, напротив, они отдаляют шанс на его создание, и трудно рассчитывать на какое-либо единство курдов в будущем.
Все вышесказанное не означает, будто курдские требования независимости несправедливы. Но следует избавиться от романтического отношения к курдам, господствующего в Израиле, и признать, что они переживают те же процессы, которые разрушили арабские государства. Курдам предстоит пройти очень долгий путь и излечиться от множества политических болезней, прежде чем они смогут создать демократическую модель, о которой писал Авинери.
Идан Бирер — аспирант Школы истории Тель-Авивского университета, исследователь Ирака и Курдистана на Форуме регионального мышления.
