С момента этого события прошли пока считанные дни, что чрезвычайно мало для объективного комментатора, чтобы сформировать представление о дальнейших последствиях и, тем более, мнение о том, что нужно Франции. Поэтому приходится идти на серьезные упрощения, а ход событий может быстро опровергнуть все теории.

Как бы то ни было, сейчас вырисовываются три перспективы на будущее.

И все они сильно разнятся.

Первая: ничего не случится. Все финансово-политические силы англосаксов, которых застали врасплох неожиданные итоги голосования, отреагируют одним и тем же образом. Они сделают все, чтобы затормозить процесс выхода и подорвать его. И в роли Великобритании в ЕС кардинально ничего не изменится.

Вторая (подкрепляет первую и выглядит более правдоподобной): Вашингтон и Уолл-стрит, которые с 1950-х годов решили поставить ЕС на службу своим геостратегическим и экономическим интересам (в частности, тем, что направлены против Москвы), задействуют все имеющиеся у них (и очень серьезные) средства, чтобы ничего не изменилось. Они внедрят своих людей в европейские правительства и центры принятия решений, чтобы те остались под их контролем даже после Брексита.

Третья (если и не самая вероятная, то наиболее желанная): Брексит ускорит крах верховенства США. Подконтрольный американским интересам ЕС рухнет под напором стремления народов к независимости. Все большее число маленьких и даже больших стран решат последовать примеру Великобритании, выйти из ЕС, чтобы самостоятельно принимать решения по своей политике и альянсам. Ознаменует это конец подконтрольного американцам НАТО. В самих же США заявит о себе изоляционистский и антикапиталистический электорат.

Три пути для Франции

В таких условиях мы можем обрисовать три решения, которые могут быть оговорены правительствами, но должны получить одобрение и поддержку большинства электората.

Первое: участие в кардинальном переустройстве Евросоюза. Речь будет идти о настоящей европейской федерации с шестью-семью ключевыми странами. Федерация, как и подразумевается, предполагает утверждение парламента, президента и правительства, общих законов и постановлений, внешней, оборонной и экономической политики. Государства-члены сохранят собственные политические институты, но те не смогут противоречить федеральным.

Во Франции возразят, что в такой федерации доминирующее положение достанется Германии. Но это означает недооценку ресурсов нашей страны. Вкупе с возможностями латинских стран они смогут заполнить существенные пробелы Германии, ведь речь тут идет не только об экономике, но и обо всех прочих атрибутах мощи.

Второе: выход из ЕС и еврозоны по примеру Великобритании. Если та это может, то это под силу и Франции с ее существенными (пусть и другими) ресурсами. Задача по выживанию в одиночестве, безусловно, задействует неиспользуемые в настоящий момент силы страны и населения.

Третье: участие в оси Париж-Берлин-Москва. Вполне вероятно, что немецкое и российское правительства договорятся о заключении нового Рапалльского договора. Тот был подписан Веймарской Германией и СССР 16 апреля 1922 года, но так и не получил продолжения. Как бы то ни было, сейчас многие влиятельные силы в Германии и России рассматривают такую перспективу. Они могли бы объединить свои возможности для освоения северных и полярных территорий, в частности, из-за перспективы потепления климата. Кроме того, они могли бы на равных вести переговоры с Китаем, развивать сотрудничество в БРИКС.

Исключение из такого альянса, разумеется, стало бы катастрофой для Франции. Она стала бы очень маленькой державой, несмотря на все возможности. В то же время в рамках оси Париж-Берлин-Москва она могла бы развивать и использовать все имеющиеся у нее потенциальные ресурсы. С учетом возможного упадка США так могла бы сформироваться вторая (после Китая?) или даже первая мировая держава. Ряд французских политиков начинают это понимать, но наталкиваются на унаследованный с холодной войны антисоветизм, который всячески подпитывается Вашингтоном. Чтобы сторонников этого решения, наконец, услышали, потребуется приложить немало сил.