Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Две большие проблемы, как две мрачные грозовые тучи, исторгающие из себя громы и молнии, висят на европейском небосклоне. Обе они, к слову, на букву «б»: Брексит и беженцы. И возникли они не вчера, и не закончатся завтра. Сначала об англичанах. Их отношения с Европой во все времена были непростыми...
Две большие проблемы, как две мрачные грозовые тучи, исторгающие из себя громы и молнии, висят на европейском небосклоне. Обе они, к слову, на букву «б»: Брексит и беженцы. И возникли они не вчера, и не закончатся завтра.
Сначала об англичанах. Их отношения с Европой во все времена были непростыми. Слова Палмерстона о том, что «у Англии нет вечных союзников и постоянных врагов: вечны и постоянны ее интересы» — никогда не теряли актуальности. Вступив в ЕЭС в начале 70-х, Лондон вел собственную игру с Брюсселем, выторговывая привилегии, особые условия членства и различные специфические права. Британия тщательно вымеряла и сохраняла дистанцию от евробюрократов и, надо признать, была успешна в этом. В таком контексте «Брексит» — очередной шаг, продолжающий движение предыдущих лет.
Другое дело, что само решение о Брексите принимала не британская элита (там не было единства на этот счет), а широкие слои народа. И с этим теперь невозможно не считаться, особенно в стране с такими глубокими традициями политической демократии, как в UK. Конечно, «игра» будет продолжаться. Найдутся желающие затянуть процесс выхода или, наоборот, форсировать его. Подобный «расколбас» будет и дальше оказывать сильнейшее влияние на ЕС в целом, на его составляющие, на ощущения элит и поведение населения.
В настоящее время мы видим нарастающую реакцию со стороны оси «Берлин — Париж», направленную на усиление централизации в ЕС. Это понятное стремление удержать в союзе то, что еще можно в нем сохранить. Для чего, например, немцы, будут, по-видимому, добиваться от остальных европейцев «еще больше орднунга» во всех мыслимых и немыслимых вопросах, и их (немцев) не следует за это укорять; при всей глубине и широте своей демократической традиции в орднунг они верят свято!
Понятно, что Брюссель под франко-германским давлением постарается превратить Европу в еще более монолитное и лучше управляемое нечто. О намерении урезать полномочия местных властей мы слышим после Брексита регулярно. И особенно впечатляет тезис о том, что «парламентским демократиям не нужны референдумы» — здесь есть над чем подумать не только нам в Латвии.
Можно также спрогнозировать, что идею об усилении централизации ради сохранения ЕС поддержат в большинстве стран Восточной Европы их нынешние политиэлиты и голос Латвии будет среди самых громких. Но будет ли эта поддержка такой уж бескорыстной и безусловной? Уверен, что нет.
Брексит — это и прецедент, и пример. Сама возможность для страны ЕС выйти из союза может стать действенным инструментом шантажа, оружием в борьбе за привилегии, особые условия или денежные вливания. Да, Брюссель может рассчитывать на любовь и лояльность «на местах», пока будет оставаться для них «дойной коровой». Но как только этого «молока» станет меньше, а жирность его упадет, из запасников местной политической мысли будут извлечены другие аргументы и идеи. Разговоры о единстве и солидарности Европы быстро стихнут, как только начнут страдать интересы местных элит (а они-таки начнут!).
Розыгрыш карты локального «эксита» в игре с европейскими центральными властями — лишь вопрос времени и места. Камни уже лежат за пазухами, набирая массу и инерцию «от неправильного питания».
Теперь о беженцах. Этой проблеме очень много лет. Ее истоки кроются не в «арабской весне» и, тем более, не в сирийском конфликте — а гораздо дальше и глубже, в том числе и в войнах ХIХ и ХХ века, в колониальном прошлом Европы. С чем можно было бы согласиться — так это с тем, что до сих пор эта проблема не стояла так остро и не вызывала так много тревоги, как сегодня. Понятно также, что решить ее в короткие сроки невозможно, тем более, что развивается она уже по вполне внутренним законам, большей частью скрытым от нас. И брюссельская «наука» здесь пока бессильна.
По отношению к этой проблеме, как и к Брекситу, в новых странах Старого Света, в том числе и в Латвии, наблюдается махровый дуализм, то есть двуличие. С одной стороны, звучат призывы к единству и солидарности, много говорится о необходимости энергичной общей борьбы «за европейские ценности» и «против терроризма» и прочее. С другой стороны, никто не хочет видеть носителей этой проблемы у себя дома или рядом с ним.
Хорошо помню, какими горячими сторонниками борьбы с тираниями и диктатурами на Ближнем и Среднем Востоке всего каких-то 3-5 лет назад были внутренние и внешние политики Латвии. С каким воодушевлением поддерживали они и свержение Каддафи, и борьбу с Асадом, и многое другое, о чем уже и вспоминать-то не принято. «Наши» были в ту пору в первых рядах. Теперь же многие из них предпочитают изображать позицию «мы тут ни при чем». Мол, не мы бомбили. И беженцы не к нам. И не от нас. Ne mana cūka, ne mana druva, одним словом.
Властям ЕС необходимо сегодня разрешить эту ситуацию, устранить противоречие между словом и делом, когда, с одной стороны, есть как бы общие ценности, единая политика, солидарность и «я-шарли», а с другой — наблюдается стремление остаться в стороне и явное нежелание принимать у себя беженцев. Для этого опять же потребуется еще больше орднунга, централизации, двигаться к которой невозможно без нажима и, может быть, даже кнута — если запасы пряников подойдут к концу.
Однако все это и в нашей истории, и в истории Европы уже было и прошло — в эпоху экс-СССР. В нынешних «пассах» Брюсселя, Парижа и Берлина нет ничего нового. Каждая идеологическая империя, строя «справедливое» и «бесконфликтное» общество, стремится «подровнять» между собой народы, общины и отдельно взятых граждан. Но это-то как раз и невозможно: люди уже рождаются разными и проживают затем разные персональные жизни! Там, где одному много, другому мало. Где один наслаждается стабильностью и счастлив от этого, другому нужно рваться вперед, стремясь к большему. То же самое касается и народов. Вот и поговорка на этот счет: «Что русскому здорово — то немцу смерть!».
Попытки зарегулировать поведение человека обречены на провал, за которым следует и крах той империи, где это происходит. Чем туже будет затягиваться европейский узел, чем жестче будут привязка регионов к единому центру, чем меньше у них останется прав и возможностей быть самими собой, тем громче будут звучать протесты и тем быстрее начнутся бунты.
Сегодня ЕС как никогда близок к опасной черте, после которой наступает дезинтеграция и разрушение. Можно ли остановить процесс распада? Убежден, что пока еще можно, но при условии коррекции союзной модели. Что, в свою очередь, потребует политической воли, жестких дискуссий и смены политических элит.
Нужно, по крайней мере, на ближайшие поколения отказаться от цели превратить Евросоюз в унитарное государство (уши этой идеи торчат из каждого второго брюссельского заявления). Вместо этого за образец надо взять модель конфедерации по примеру, скажем, Швейцарской. Центру при этом будет делегирован ограниченный круг важнейших функций, таких как внешние границы и их защита, внешняя информационная и коммуникационная политика, поддержка слабых стран, особенно при форсмажорных ситуациях. Как и что производить, с кем и чем торговать — эти вопросы должны решаться на местах, без каких-либо предписаний «сверху», квот и прочих регуляций.
Мы являемся свидетелями стремительного процесса, в ходе которого у населения стран ЕС утверждается убеждение, что их элиты «оторвались» от народа. Перенос центра власти и ответственности «наверх», всеобщая зарегулированность и так далее — все это дает нынешним элитам возможность существовать в «параллельном измерении», в атмосфере безответственности и бесконтрольности «снизу». Сегодня они особенно четко следуют наказу Бисмарка о том, что нельзя рассказывать людям двух вещей: как делается политика и как делается колбаса…
Можно ожидать уже в ближайшем избирательном цикле существенной смены элит в ряде стран. Допускаю, что там придут к власти силы, позиции которых станут гораздо ближе к своим региональным интересам. Тут важно понимать, что они будут очень мало считаться с тем, что было сделано ранее, потому что не для того их выберут.
Что же делать нам со всем этим в Латвии? Главное на сегодня — не позволить нынешним правящим принимать какие-либо решения относительно дальнейшей централизации ЕС.
Мы пришли в ту точку современной истории, где уже не можем, не имеем право слепо верить тем, кому доверили представлять наши интересы. Все зашло слишком далеко, стало опасно. Настолько опасно и так далеко, что даже внутренне порядочный дипломат-профессионал в силу своего положения вынужден если не лгать нам, то приукрашивать и умалчивать. А это очень плохой симптом. Ибо политика — привилегия всех. Поэтому в нашем положении главная надежда — на здравый смысл, народный опыт, элементарную человеческую порядочность и нравственность.
Можно также спрогнозировать, что идею об усилении централизации ради сохранения ЕС поддержат в большинстве стран Восточной Европы их нынешние политиэлиты и голос Латвии будет среди самых громких. Но будет ли эта поддержка такой уж бескорыстной и безусловной? Уверен, что нет.
Брексит — это и прецедент, и пример. Сама возможность для страны ЕС выйти из союза может стать действенным инструментом шантажа, оружием в борьбе за привилегии, особые условия или денежные вливания. Да, Брюссель может рассчитывать на любовь и лояльность «на местах», пока будет оставаться для них «дойной коровой». Но как только этого «молока» станет меньше, а жирность его упадет, из запасников местной политической мысли будут извлечены другие аргументы и идеи. Разговоры о единстве и солидарности Европы быстро стихнут, как только начнут страдать интересы местных элит (а они-таки начнут!).
Розыгрыш карты локального «эксита» в игре с европейскими центральными властями — лишь вопрос времени и места. Камни уже лежат за пазухами, набирая массу и инерцию «от неправильного питания».
Теперь о беженцах. Этой проблеме очень много лет. Ее истоки кроются не в «арабской весне» и, тем более, не в сирийском конфликте — а гораздо дальше и глубже, в том числе и в войнах ХIХ и ХХ века, в колониальном прошлом Европы. С чем можно было бы согласиться — так это с тем, что до сих пор эта проблема не стояла так остро и не вызывала так много тревоги, как сегодня. Понятно также, что решить ее в короткие сроки невозможно, тем более, что развивается она уже по вполне внутренним законам, большей частью скрытым от нас. И брюссельская «наука» здесь пока бессильна.
По отношению к этой проблеме, как и к Брекситу, в новых странах Старого Света, в том числе и в Латвии, наблюдается махровый дуализм, то есть двуличие. С одной стороны, звучат призывы к единству и солидарности, много говорится о необходимости энергичной общей борьбы «за европейские ценности» и «против терроризма» и прочее. С другой стороны, никто не хочет видеть носителей этой проблемы у себя дома или рядом с ним.
Хорошо помню, какими горячими сторонниками борьбы с тираниями и диктатурами на Ближнем и Среднем Востоке всего каких-то 3-5 лет назад были внутренние и внешние политики Латвии. С каким воодушевлением поддерживали они и свержение Каддафи, и борьбу с Асадом, и многое другое, о чем уже и вспоминать-то не принято. «Наши» были в ту пору в первых рядах. Теперь же многие из них предпочитают изображать позицию «мы тут ни при чем». Мол, не мы бомбили. И беженцы не к нам. И не от нас. Ne mana cūka, ne mana druva, одним словом.
Властям ЕС необходимо сегодня разрешить эту ситуацию, устранить противоречие между словом и делом, когда, с одной стороны, есть как бы общие ценности, единая политика, солидарность и «я-шарли», а с другой — наблюдается стремление остаться в стороне и явное нежелание принимать у себя беженцев. Для этого опять же потребуется еще больше орднунга, централизации, двигаться к которой невозможно без нажима и, может быть, даже кнута — если запасы пряников подойдут к концу.
Однако все это и в нашей истории, и в истории Европы уже было и прошло — в эпоху экс-СССР. В нынешних «пассах» Брюсселя, Парижа и Берлина нет ничего нового. Каждая идеологическая империя, строя «справедливое» и «бесконфликтное» общество, стремится «подровнять» между собой народы, общины и отдельно взятых граждан. Но это-то как раз и невозможно: люди уже рождаются разными и проживают затем разные персональные жизни! Там, где одному много, другому мало. Где один наслаждается стабильностью и счастлив от этого, другому нужно рваться вперед, стремясь к большему. То же самое касается и народов. Вот и поговорка на этот счет: «Что русскому здорово — то немцу смерть!».
Попытки зарегулировать поведение человека обречены на провал, за которым следует и крах той империи, где это происходит. Чем туже будет затягиваться европейский узел, чем жестче будут привязка регионов к единому центру, чем меньше у них останется прав и возможностей быть самими собой, тем громче будут звучать протесты и тем быстрее начнутся бунты.
Сегодня ЕС как никогда близок к опасной черте, после которой наступает дезинтеграция и разрушение. Можно ли остановить процесс распада? Убежден, что пока еще можно, но при условии коррекции союзной модели. Что, в свою очередь, потребует политической воли, жестких дискуссий и смены политических элит.
Нужно, по крайней мере, на ближайшие поколения отказаться от цели превратить Евросоюз в унитарное государство (уши этой идеи торчат из каждого второго брюссельского заявления). Вместо этого за образец надо взять модель конфедерации по примеру, скажем, Швейцарской. Центру при этом будет делегирован ограниченный круг важнейших функций, таких как внешние границы и их защита, внешняя информационная и коммуникационная политика, поддержка слабых стран, особенно при форсмажорных ситуациях. Как и что производить, с кем и чем торговать — эти вопросы должны решаться на местах, без каких-либо предписаний «сверху», квот и прочих регуляций.
Мы являемся свидетелями стремительного процесса, в ходе которого у населения стран ЕС утверждается убеждение, что их элиты «оторвались» от народа. Перенос центра власти и ответственности «наверх», всеобщая зарегулированность и так далее — все это дает нынешним элитам возможность существовать в «параллельном измерении», в атмосфере безответственности и бесконтрольности «снизу». Сегодня они особенно четко следуют наказу Бисмарка о том, что нельзя рассказывать людям двух вещей: как делается политика и как делается колбаса…
Можно ожидать уже в ближайшем избирательном цикле существенной смены элит в ряде стран. Допускаю, что там придут к власти силы, позиции которых станут гораздо ближе к своим региональным интересам. Тут важно понимать, что они будут очень мало считаться с тем, что было сделано ранее, потому что не для того их выберут.
Что же делать нам со всем этим в Латвии? Главное на сегодня — не позволить нынешним правящим принимать какие-либо решения относительно дальнейшей централизации ЕС.
Мы пришли в ту точку современной истории, где уже не можем, не имеем право слепо верить тем, кому доверили представлять наши интересы. Все зашло слишком далеко, стало опасно. Настолько опасно и так далеко, что даже внутренне порядочный дипломат-профессионал в силу своего положения вынужден если не лгать нам, то приукрашивать и умалчивать. А это очень плохой симптом. Ибо политика — привилегия всех. Поэтому в нашем положении главная надежда — на здравый смысл, народный опыт, элементарную человеческую порядочность и нравственность.
