Россия будет все активнее пытаться вернуть расположение Запада, добиваясь смягчения или отмены санкционного режима и возобновления доступа к финансовым и технологическим ресурсам. Ведь ее потери только за период 2014-2017 годов могут составить 600 млрд долларов, рассказала в интервью «Апострофу» известный российский политолог и публицист ЛИЛИЯ ШЕВЦОВА. Впрочем, по мнению Шевцовой, даже несмотря на возможную лояльность ряда западных стран к Кремлю, Европа вряд ли согласится, чтобы Украина, избравшая западный вектор, снова когда-либо вернулась под влияние соседней империи.
— Лилия Федоровна, две недели назад в России прошли выборы в Государственную Думу. Как вы оцениваете их результаты?
— Эти выборы внешне, несомненно, означают победу кремлевской технологии. В Кремле работают блестящие технологи, которые сумели сформировать механизм гарантированной победы для партии «Единая Россия». И выборы в Думу являются очень важным тестом и экспериментом на нахождение эффективного механизма последующих президентских выборов, которые в России должны состояться в 2018 году, но все говорит о том, что эти выборы могут быть пододвинуты, и состояться в 2017. Таким образом, тактическая победа была одержана, и «Единая Россия» получила гораздо больше депутатских мест, чем имела в прежней Думе — XI созыва. Теперь «Единая Россия» будет обладать 343 местами из 450, то есть конституционным большинством. Это означает, что Дума может требовать что-то у Кремля, менять конституцию, объявлять войну и мир, чрезвычайное положение, легитимировать любое действие президента. Но самое интересное — в другом. Эти выборы все же, несмотря на победу «Единой России», оказались провальными, потому что сама власть (и это важно подчеркнуть), сам Кремль провалил выборы. Вот такой парадокс!
— А почему вы считаете, что власть провалила выборы, если в итоге получила подавляющее большинство голосов?
— Кремль добился самой низшей явки за всю посткоммунистическую историю России. А низкая явка означает то, что значительная часть электората осталась дома. И оставшись дома, она делегитимирует эти выборы, ослабляет роль Думы, роль российского парламентаризма.
Более того, есть такой человек, совершенно потрясающий математик, Сергей Шпилькин, который при помощи математической модели просмотрел предварительные результаты российских думских выборов, и пришел к выводу, даже когда их результаты еще не были окончательными, что эти выборы были исключительно манипулированы и были исключительно сфальсифицированы. Что власть добавила в пользу «Единой России» около 12 миллионов голосов. И вместо 54% голосов «Единая Россия» получила всего лишь 40%. Явка и так низкая, но вместо практически 50% голосовать пришло 36-37%. Короче, за ЕдРо голосовало около 15% российских избирателей. Таким образом, это сфальсифицированные выборы, что конечно скажется на их восприятии в общественном сознании. Словом, иногда тактическая победа приводит к стратегическим поражениям.
— Что вы имеете в виду?
— В России сложилась очень сложная социально-экономическая ситуация. Страна, по сути дела, упала в серьезный экономический кризис. В России турбулентная ситуация, хотя скрытая пока под толщей пассивности и инертности, но скоро мы увидим различные потоки недовольства, они несомненны. И вот в этой ситуации Дума не отражает интересов и запросов российского населения. В такой ситуации Дума может стать революционным фактором. Почему? Потому что если интересы населения не находят отражения в парламенте, на официальной площадке, для этих интересов есть единственный способ найти выход — на улицу. Таким образом, такая Дума только усиливает брожение среди населения и стремление людей создать «эффект кипящего чайника с закрытой крышкой».
— Европарламент уже выразил недовольство по итогам выборов 18 сентября, которые были проведены и на территории оккупированного Россией Крыма. Может ли Запад признать Госдуму РФ нелегитимной, как это уже сделала Украина?
— Выборы в Крыму должны были в принципе еще больше легитимировать в глазах российского общественного мнения и мирового общественного мнения аннексию Крыма. Но ситуация сложилась гораздо более сложная. В принципе, российского обывателя, того, который остался дома, мало волнуют выборы — что в России, что в Крыму. Тот электорат, который пришел на выборы, в том числе на выборы в аннексированном Крыму, этот электорат легитимировал в своих глазах аннексию Крыма. Но тут, очевидно, важен еще один аспект: как международная общественность рассматривает выборы в Крыму и будет ли она использовать российские выборы в Крыму как фактор делегитимации государственной Думы.
— По вашему мнению, Запад сможет пойти на такой шаг?
— Создается впечатление, что западное сообщество и, прежде всего, США, вполне могут считать выборы в Крыму нелегитимными. И те депутаты, которые пришли в Государственную Думу из Крыма, будут считаться незаконными депутатами. Представитель Государственного департамента США, господин Кирби, уже сказал об этом 18 сентября, в день выборов, вполне однозначно: «Выборы в Крыму — нелегитимны». Но пока ни одна западная страна не имеет желания и не будет готова считать в этом контексте незаконной всю новую российскую Думу.
— Почему?
— Потому что Запад не хочет изолировать Россию. Запад не стремится к изоляции и опасается, что Россия будет еще более безответственной. Поэтому я думаю, что западные политики ограничатся фразой: «Мы считаем нелегитимными выборы в Крыму и нелегитимным представительство Крыма в Российской Государственной Думе». Но сотрудничество с российской Государственной Думой будет продолжено, и ни одна западная страна не будет считать эту Думу незаконной, что оборвет контакты с частью российского политикума.
Сейчас возникла новая ситуация в связи с тем, что Америка занята собственными проблемами, Меркель переживает трудности и заметно теряет популярность, Германия также вынуждена заниматься внутренними неурядицами. В этой ситуации происходит некоторое размывание западного консенсуса по санкциям в отношении России. Франция все более громко в лице своего министра иностранных дел заявляет о том, что нужно от санкций избавляться, нужно Россию возвратить к активному участию в Европейском парламенте и к активному участию в Совете Европы. Возникла новая европейская «Антанта» в лице центральных европейских государств — Чехии, Словакии, Венгрии, которые также требуют отказа от санкций. Поэтому вряд ли оставшиеся западные государства, прежде всего, Германия и Америка, будут настаивать на ужесточении отношения к России, в том числе по вопросу делегитимации российской Думы.
— И все же 15 сентября стало известно, что ЕС продлил антироссийские санкции еще на полгода. США также продлили экономические санкции. А уже в начале 2017 года Россия должна выплатить иностранные долговые обязательства. Как считаете, может ли России в связи с этим грозить финансовый кризис?
— Запад (имеется в виду Европа и США) принял в отношении России несколько пакетов санкций. И наиболее серьезным пакетом, который, действительно, бьет разрушающим способом по российской экономике и по жизненному уровню, являются секторальные санкции, которые ограничивают возможности России в финансовой сфере, возможность брать кредиты на западных финансовых рынках, возможности для покупки военных технологий, необходимых для оборонки, а также, по сути дела, закрывают возможность получения Россией на Западе новых технологий для газовой и нефтяной отрасли.
Это очень серьезный удар по российской газонефтяной отрасли и по российской экономике в целом. Совсем недавно Высшая школа экономики провела исследование, в какой степени санкции и нынешняя политика Запада оказала влияние на российскую экономику, это исследование Евсея Гурвича и Ильи Прилепского. Они, проанализировав все данные, которые находятся в открытом доступе, пришли к выводу, что в 2014-2017 годах из-за финансовых санкций, а также падения цены на нефть Россия до конца 2017 года потеряет 600 миллиардов долларов. А вот потери только от финансовых санкций уже сейчас приближаются к 170 миллиардам долларов. В течение этого периода бегство капитала должно достичь 280 миллиардов долларов. И, по сути дела, три четверти этого бегства капитала будут результатом именно применения западных санкций. Согласно Международному валютному фонду, Россия теряет приблизительно 1,55 российского ВВП как следствие этих санкций. То есть, это действительно очень болезненная мера.
— А помимо секторальных санкций есть еще и персональные…
— Да, это санкции, которые направлены на замораживание активов граждан, на блокировку деятельности определенных компаний, которые работают за рубежом, блокировку действий западных компаний, которые действуют в Крыму. И вот, если речь идет о заморозке российских активов, то действительно эти санкции ударили по российскому крупному бизнесу и российским олигархам, а также близким к Кремлю людям. Например, у меня есть цифра, сколько потерял на данный момент один из людей близкого круга Путина — Юрий Ковальчук. Он только в США потерял замороженными 572 миллиона долларов. В начале года братья Ротенберги потеряли 40 миллионов в Италии, где их собственность была заморожена. И это только отдельные цифры. Очень серьезный урон понесли те олигархи, собственность которых находится в западных странах, и которые вошли в европейский и американский санкционные списки; американский список сейчас был расширен. И, конечно же, много потерял российский средний класс. Особенно много, как ни странно, было утрачено в результате контрсанкций, которые были введены самой Россией в отношении импорта западной продукции. В результате этого цена наших продуктов повысилась на 10-15%, а в некоторых случаях — и на 20%. Например, цена на фрукты и овощи на российском рынке поднялась на 25% в результате российских дурацких контрсанкций.
— К чему это все может привести? Дефолту?
— Вопрос в следующем: до какой степени России удастся разморозить санкционный список по секторальным санкциям, которые особенно больно бьют по экономике. И этот вопрос будет рассматриваться в декабре нынешнего года или в январе следующего. Но, скорее, все же в декабре этого года.
— Может ли Москва пойти на смягчение отношений с Западом?
— Россия уже отказывается от жесткой конфронтации с Западом. Москва пытается выровнять с ним отношения с целью расколоть Запад по санкционному вопросу и добиться смягчения санкций, прежде всего, по секторальному списку. По сути дела, Москве все равно, будет ли расширен санкционный список в отношении людей, олигархов и так далее, потеряет ли Ковальчук новые яхты, которые стоят где-то на привязи в Европейских портах. Самое главное — это секторальный список, потому что России в следующем году придется платить в самом начале где-то 70 миллиардов долларов по займам. Где ей взять эти деньги? Так что нужно выходить на кредитные линии в европейских западных банках, следовательно, нужно размораживать санкционный список.
Поэтому Россия и пытается урегулировать отношения с Западом. Нормализовать, например, сотрудничество с США по Сирии, где все время идут переговоры между Лавровым и Кэрри, выйти на новый уровень сотрудничества со средиземноморским регионом, где всегда относились с пониманием к политике Кремля. Мы видим брешь в единстве Запада, если речь идет о колебаниях Парижа. Решающая роль в удержании этого консенсуса принадлежит Берлину. Москва при этом пытается доказать, что санкции связаны с Минскими соглашениями. Но санкции в отношении лиц и компаний, которые были возложены на Россию как следствие аннексии Крыма сохранятся до конца. Они всегда будут существовать, пока сохраняется включение Крыма в состав России.
— То есть по крымскому вопросу позиция Запада будет непоколебимой?
— Да, непоколебимой и устойчивой. Эти санкции никогда не будут отменены. Но эти санкции тоже «подвижны», потому что имеется много так называемых loopholes, лазеек, когда находят обходные пути, находят третьих партнеров, которые могут сотрудничать с какими-то компаниями в Крыму. Например, я считаю, что таким обходом санкций стали действия немецкой фирмы Siemens, которая, как говорят некоторые информационные материалы, нашла свои способы сотрудничества с Крымом. Вообще-то обходом санкций является даже согласие самой Германии поддержать проект Nord Stream-2, который вряд ли укладывается в русло какой-то ограничительной политики в отношении России. То есть, существуют разные обходные пути. Санкционный режим не является четко соблюдаемым всеми международными игроками. Что касается российской политики, то она будет направлена на то, чтобы доказать, что Минские соглашения — да, они нами выполняются, да, они соблюдаются. Ведь санкции-то привязаны к Минским соглашениям…
— Или не соблюдаются и не выполняются по вине Киева?
— Да, и такая аргументация находит определенное восприятие и определенное понимание в рядке европейских государств. Например, словацкий премьер-министр Роберт Фицо совсем недавно, неделю или две назад заявил: «Нельзя делать вывод, что только Украина — хороший парень, а Россия — плохой парень». Следовательно, «виноваты обе стороны», понимаете? Поэтому политика России на протяжении следующих месяцев будет осуществляться таким образом: доказывать, что Украина виновата в несоблюдении Минских соглашений. И эта политика будет иметь целью распылить, растворить западный консенсус, прежде всего европейский консенсус по санкциям.
— Какой в таком случае, должна быть риторика Украины? Как можно противостоять действиям Кремля?
— Это вы должны думать. Я не могу из Москвы говорить. Тут проблема в корректности. Но, что касается сегодня положения таких государств, как Украина, которое пытается укрепить свой европейский вектор, я бы не рассматривала ситуацию как безнадежную либо слишком отягченную внешними обстоятельствами. Внешние обстоятельства противоречивы. С одной стороны, сохраняется роль России как фактора, который будет постоянно, пока существует российское самодержавие, пытаться подрывать украинский суверенитет, украинскую безопасность и стабильность. Этот «фактор России» с ее самодержавием всегда будет нести риски для внутреннего развития Украины. Но украинцы это уже понимают. Как это ни горько сказать, есть парадокс: именно существование России ускоряет процесс формирования украинской национальной идентичности и ее проевропейский вектор. Хотя Украина платит за это тяжелую цену.
Но с другой стороны, сама Украина всколыхнула западное сообщество. И теперь Украина, по сути, является самым важным внешним фактором для Европы, который напоминает ей о ее обязательствах, о ее международных соглашениях, а также об общепринятых европейских нормах. Украина заставила европейцев возвратиться к ценностному измерению. Украина платит и тяжелую цену за то, чтобы возродить внимание к тем нормам, которые являются нормами либеральной демократии. И вряд ли когда-то, несмотря на свои колебания, Европа отдаст Украину в любой карман любого соседнего имперского государства.
Но в тоже время Европа пытается не ссориться с Россией. Европа пытается найти баланс, который включает новые способы сотрудничества с Россией. Потому что Запад не хочет изолировать ядерное государство. Запад хочет найти точки соприкосновения с Россией и не хочет вводить новые санкции, которые бы разрушили российскую экономику.
— Запад боится России?
— Западное сообщество опасается России в глубоком кризисе, опасается непредсказуемости российского кризиса. Но с другой стороны, западная система будет защищать и Украину, и украинский суверенитет. Другое дело, каков будет баланс, кто будет держателем этого баланса: Германия или США. В любом случае нынешний Interregnum (междуцарствие, — «Апостроф»), когда Запад ослаблен, является временным. Запад выйдет из него за счет обновления элиты, но этот период займет несколько лет. Где-то в 2022-2025 годах, несомненно под влиянием обстоятельств, мы увидим новых политических лидеров, которые будут пытаться находить уже новый консенсус по важнейшим для Европы проблемам, а также в отношении Украины и России.
— Последняя череда кризисов и конфликтов наталкивает на мысль, что мы находимся то ли на пороге больших перемен, то ли больших проблем. А как вы воспринимаете все происходящее вокруг?
— Я думаю, что в мире сейчас происходят либо уже произошли некоторые события, которые позволяют взглянуть на контур глобального миропорядка и увидеть основные вызовы, перед которыми стоит и Россия, и Украина, и западные страны. И если мы взглянем на этот глобальный миропорядок, мы можем увидеть ситуацию, которую в свое время итальянский марксист Антонио Грамши как раз и окрестил как Interregnum. Я называю это этапом «исторической расщелины». А суть его в том, что старое уже не работает, а новое еще не оформилось. И проблема, которую сейчас мир ощущает, а вместе с миром и мы, эта проблема состоит в том, что старые международные институты себя исчерпали, начиная с Организации Объединенных Наций, Международного Валютного Фонда, ВТО, ОБСЕ и кончая региональными регуляторами. Привычные нормы, на которых строится либеральный миропорядок, расплываются. Они тоже перестали быть регуляторами, их все время нарушают. Они кажутся относительными. И более того, Запад переживает усталость. Запад, либеральная демократия — устали. Они становятся дисфункциональными. И это находит отражение не только в кризисе Европейского Союза. Вот только что состоялся Саммит ЕС в Братиславе, который оказался провалом, ибо европейские лидеры не знают, что делать с объединённой Европой после Brexit, т.е. ухода из ЕС Великобритании. Вот уйдет сама старая демократия в мире из ЕС, и что делать с остальной Европой? Европа оказывается в весьма неблагоприятной ситуации и теряет способность защищать ценностный вектор и даже собственное единство.
— Почему вы так считаете?
— Потому что с уходом Великобритании Германия (по сути, основной стержень Европейского союза, и экономический, и политический) оказывается гораздо более ослабленной в своем, скажем так, неявном противоборстве с Францией. То есть начинает доминировать французско-средиземноморская ось, которая всегда была за отказ от идеологии, за прагматизм, за утилитаризм, за рациональный подход к России: «Давайте не обижать Россию», «Давайте не будем акцентировать внимание на новых демократиях, потому что это может огорчить Россию». Это песня, которую всегда открыто исполняли французские лидеры.
— Но такое вот доминирование французско-средиземноморской оси — ведь не главная проблема?
— Конечно, это не единственная проблема либерального сообщества и либерального миропорядка. Мы видим еще и кризис партийной системы и политической системы в целом в Америке. Этот кризис находит выражение вот в тех фантасмагорических выборах, которые мы наблюдаем. Впрочем, это вовсе не выборы. Это американская электоральная революция — бунт электората против вашингтонского эстеблишмента. И вот в этой ситуации интеррегнум, в «исторической расщелине», очень трудно приходится молодым демократиям. Тем более, что в период межвременья происходит общая деградация демократических принципов в глобальном масштабе. И это ставит Украину, которая пытается укрепить свой европейский вектор, в весьма неблагоприятное положение. Потому что если Запад в прострации, если Запад потерял роль примера и иконы, занят самим собой, очень трудно молодым демократиям укрепить себя. Тем более, что у Украины существует и внешний фактор угрозы — все еще имперская Россия. В этом глобальном контексте происходит предвыборная борьба, а в некоторых странах прошли уже выборы. И в этом контексте очень важны 3 страны: Германия, Америка и Россия.
— Почему эти страны?
— Именно они дают возможность увидеть существующие в мировом порядке векторы. Вот в Германии только что состоялись очередные выборы в Берлине, которые стали сильнейшим ударом для канцлера Меркель, потому что показали и развал политического центра в Германии, очень важного центра, который держал устойчивость страны в течение последних десятилетий, и деградацию партийной системы, которая нашла отражение в том, что традиционные партии, партии правящей коалиции, немецкие социал-демократы и ХДС, лидером которой является Меркель, фактически потерпели поражение. Они не смогли добиться своих традиционных 40%. При этом начинает вырываться вперед во всех землях АфД, то есть правая группировка, под названием «Альтернатива для Германии», которая, по сути, выражает те же интересы, что и трампизм в США, или сторонники Brexit: интересы изоляционистских и нередко ксенофобских кругов.
— И о чем говорит это падение политического центра в Германии и ослабление канцлера Меркель, которой уже, очевидно, придется непросто на выборах в Бундестаг в следующем году?
— Это означает ослабление той великой европейской державы, которая стала, собственно, осью Европейского Союза. Ослабление государства, которое держит Европейский консенсус по основополагающим проблемам, в том числе и по проблемам, важным для Украины. Ибо именно Германия консолидирует консенсус в отношении санкций по отношению к России. Поэтому роль Германии и того, что происходит в Германии — это исключительно важно и для Европы, и для наших с вами стран.
Второй момент — это все же предвыборная борьба в США. Эта предвыборная кампания совершенно уникальна. Никто не знает, каковы будут ее результаты и ее дальнейшие конвульсии. Эта компания показывает не борьбу двух партий. То есть впервые за долгие-долгие десятилетия, это — не борьба партии республиканцев и партии демократов, это столкновение американского общества, которое недовольно, которое бурлит и которое уже проявляет «гроздья гнева», как в известной книге Стейнбека, в отношении к американскому истэблишменту. По сути дела, это американская электоральная революция против официального Вашингтона.
— А чем американское общество недовольно сейчас?
— Последние десятилетия американцы недовольны, прежде всего, господством финансового капитала, господством олигархии. Речь идет о явлении, которые многие называют «финансиализацией» капитализма. Суть его в том, что капитализм развивается не за счет производительности труда, не за счет производства, не за счет благополучия самого общества, а за счет сделок внутри финансово-олигархических групп.
— Но разве Трамп не есть представителем той самой финансово-олигархической группы?
— Все гораздо сложнее. В данном случае Трамп отнюдь не является представителем олигархии. Американский электорат в Трампе видит человека, который бросил вызов правящей элите, которая давно надоела, Если уж говорить прямо, Трамп — действительно «самородок». Он не только неуравновешенный, самовлюбленный тип. Он необразован. Он совершенно ничего не понимает в политике. Он является своего рода «МММщиком». Знаете, вот когда-то в России был Мавроди. Так вот, Трамп — это американский Мавроди, он и не олигарх вовсе, он выживает и накапливает свое состояние за счет банкротства других своих партнеров и за счет «обманок». Но американский электорат увидел в Трампе революционера, который должен поколебать устои Вашингтона. Поэтому если вы спросите самых трезвых наблюдателей, особенно демократического плана, кто победит, они скажут 50 на 50, потому что сейчас возникло несколько факторов.
— Каких именно?
— В последние дни Трамп вырвался вперед. В течение предыдущего месяца он терпел поражение. Его даже испугался и от него начал дистанцироваться республиканский электорат, республиканский политический класс. Очень многие представители республиканской партии высказались в поддержку Клинтон, которая является отнюдь не самым популярным в истории Америки кандидатом, у которой собственные секреты в шкафу. И, тем не менее, Трамп казалось, был уже на краю пропасти. И вот в последнюю неделю он вырвался вперед во многом благодаря ошибкам компании Клинтон, во многом благодаря тому, что население стало все больше разочаровываться в ее моральных качествах, особенно когда вышли на поверхность скандалы, связанные с фондом семьи Клинтон, когда проявился тот факт, что, скорее всего, Клинтон на посту госсекретаря получала пожертвования в обмен на услуги. А это абсолютно неприемлемая вещь для американской политической элиты. К тому же, в отношении кандидата, который еще и находится в определенном пуританском ключе. Кроме того, люди еще стали сомневаться, что она будет здоровым президентом.
— То есть вы считаете шансы Трампа вполне реалистичными?
— Да, уже даже в таком важном для исхода избирательной компании штате, как Огайо, Трамп уже превосходит Клинтон по своему рейтингу — где-то 44% против 41% Клинтон. Поэтому если Трамп победит и получит большинство избирателей, скажем, от Пенсильвании, ему открыт путь к Белому Дому. Пока что для американской компании очень важны две цифры: 18 и 13.
— Что они означают?
— 18 штатов последние 15 лет всегда давали поддержку демократическому кандидату, и если Клинтон продолжит традицию и получит поддержку 18 штатов, а это было почти ясно неделю назад, но не ясно теперь, она получит 270 голосов выборщиков, и эти голоса выборщиков обеспечат ей американское президентство. 13 означает 13 штатов, которые в последние 15 лет поддерживали республиканцев, они все еще поддерживают Трампа, но есть такие штаты, как Флорида, как та же Пенсильвания, как Ньюхемпшир, которые начинают колебаться, и, если это колебание приведет к победе Трампа, у него есть серьезная гарантия стать следующим американским президентом.
— Хорошо, а что в таком случае означает победа Трампа либо Клинтон для политики США в отношении России и Украины?
— Не будем преувеличивать возможности Белого дома, потому что в Америке, несмотря на то, что это президентская республика, есть серьезные противовесы, которые ограничивают власть президента. Это, прежде всего Конституционный суд, это, прежде всего, медиа, которые могут свергнуть любого президента, как это они сделали с Никсоном, у которого есть скелеты в шкафу. Поэтому очень многое будет зависеть от команд, которые будут обрамлять, окаймлять любого президента, и будут нейтрализовывать его радикализм.
Но, конечно, Клинтон, конечно гораздо более предсказуемая, у нее есть команда, которую мы знаем, которая прошла испытания еще во времена (Билла) Клинтона и Обамы. И эта команда будет проводить относительно взвешенный, относительно умеренный курс. Это означает, что эта команда не будет готова пойти на более радикальные действия в отношении России, но эта команда будет заинтересована в возвращении Америки как глобального лидера, от чего, собственно, отказался Обама.
А команда Трампа, которую мы не знаем, она будет менее предсказуема. Хотя, и это очень любопытно, Трамп поменял свою команду, членом которой был Пол Манафорт, в свое время погрязший в интригах с поддержкой Януковича, работавший на его команду. Трамп отказался от него и сформировал другую команду во главе с госпожой Келли-Энн Конвэй. И вот эта дама, чрезвычайно тонкая, умная, наблюдательная, она, по сути, изменила его компанию в последнюю неделю, она сделала все для того, чтобы представить Трампа как более уравновешенного, более умного человека, не социопата. Есть такой очень известный американский наблюдатель, и, пожалуй, один из лучших перьев Америки, Чарльз Краутхаммер. Пару дней назад он написал статью в Washington Post, где сказал: «Трамп мягчает, становится цивилизованным и выигрывает, Хиллари ожесточается и делает ошибки». Вот пока таково состояние американской кампании.
