Это интервью 13 ноября 2016 года у Дональда Трампа взяла корреспондент Лесли Шталь.
За время этой кампании, которая показалась бесконечной, расколотая страна как только не называла Дональда Трампа: дальновидный бизнесмен, вульгарный саморекламщик, новичок в политике.
Но после вторника значение для всех американцев имеет только одно название: избранный президент.
После выборов в десятке городов по всей стране состоялись демонстрации протеста против Трампа. И люди с обеих сторон очень сильно нервничают.
В ходе первого телевизионного интервью Дональда Трампа в качестве избранного президента мы выяснили, что некоторые знаковые моменты в его кампании не следует воспринимать буквально, и что их можно рассматривать в качестве предмета для переговоров.
Члены семьи Трампа также расскажут о том, будут ли они играть какую-то роль в его президентской деятельности.
Но начнем с избранного президента Дональда Трампа, у которого мы взяли интервью в пятницу в его пентхаусе в Башне Трампа.
Часть 1. Избранный президент Дональд Трамп
Часть 2. Первая леди
Часть 3. Семья Трампа
Избранный президент Дональд Трамп
Лесли Шталь: Что ж, поздравляем, господин Трамп.
Дональд Трамп: Спасибо.
— Вы избранный президент.
— Спасибо.
— Насколько это для вас неожиданно?
— Ну, я ощущал, что мы продвигаемся вперед весьма уверенно. Я 21 день подряд произносил речи, иногда по несколько речей за день. А в последние два дня — ну, это было вообще сумасшедшее время. Я выступил шесть раз, потом семь и…
— Но все думали, что вы проиграете.
— Я знаю. Со своей последней речью я выступил в Мичигане, был час ночи, и собралась 31 тысяча человек, причем многие стояли за пределами арены. И у меня возникло такое ощущение, что когда мы уходили, я сказал: «Ну как мы можем проиграть? Мы все организовали заранее. У нас все эти люди». Действительно, был час ночи, и я тогда сказал: «На второе место это никак не похоже». Так что мы были по-настоящему счастливы, ну, я хочу сказать, что это великолепные люди.
— Я слышала, что вечером после завершения выборов вы хранили полное молчание. Что это было для вас: осознание важности момента?
— Думаю, да, это был грандиозный момент. Я делал много больших и важных дел, но ничего подобного у меня никогда не было. Это грандиозно, это колоссально, это поразительно.
— И у вас как будто перехватило дыхание? Не могли говорить?
— Не… немного, да. Думаю, мне стало понятно, что теперь для меня начинается совершенно иная жизнь.
— Вам позвонила Хиллари. Расскажите нам об этом телефонном разговоре.
— Да, Хиллари звонила, и состоялся прекрасный разговор, хотя я могу представить, насколько трудно ей было звонить. Для нее даже труднее, чем было бы для меня. А для меня поражение стало бы очень и очень трудным моментом. Она была предельно любезна. Она сказала: «Поздравляю, Дональд, вы молодец». А я ответил: «Я хочу от всей души вас поблагодарить, вы были великолепным соперником». Она — очень сильная и очень умная.
— А как насчет Билла Клинтона? С ним вы говорили?
— Да, он позвонил на следующий день.
— Действительно? И что он сказал?
— На самом деле он звонил вчера вечером.
— Что он сказал?
— Он… он был чрезвычайно любезен. Он сказал, что гонка была изумительная. Одна из самых поразительных из тех, что он видел.
— Он так и сказал?
— Он действительно был очень и очень любезен.
— Это была довольно отвратительная кампания. Вы сожалеете о чем-то из того, что вы говорили о Клинтон?
— Ну, отвратительной она была с обеих сторон. Я имею в виду — они вели себя жестко, и я вел себя жестко. Сожалею? Ну, я с вами сейчас сижу здесь, и мы намерены очень многое сделать для своей страны. Мы намерены снова сделать Америку великой. С этого лозунга мы начинали, и на этом мы стоим. Есть так много…
— Так что, никаких сожалений нет?
— Я не могу сожалеть. Нет. Конечно, хотелось бы, чтобы все было мягче, чтобы все было учтивее, чтобы больше речи шло о политике, обо всем, о чем надо говорить. Но — но я скажу так: я этим очень горжусь, и это была колоссальная кампания.
— Мы можем поговорить о вчерашней встрече с президентом Обамой?
— Конечно.
— 90 минут. Так было по плану? Или 15 минут?
— 15 максимум.
[Барак Обама: мы говорили о внешней политике, мы говорили о внутренней политике.]
Это должен был быть просто короткий разговор, однако он продлился почти полтора часа. Но говорить можно было и все четыре часа. Что я хочу сказать? Просто очень трудно было прервать его, так как нам надо было очень многое высказать. И он сказал мне и хорошие вещи, и плохие вещи, и то, что сейчас мне кажется весьма жестким…
— Например?
— Ну…
— Приведите нам несколько конкретных примеров.
— Ну, я не хочу разглашать, но мы говорили о Ближнем Востоке, и это было трудно. Там сложная ситуация. Я хотел выслушать его мнение полностью, и мне удалось, знаете ли, узнать значительную часть его точки зрения.
— Так, и что?
— Мне понравилось, так как я в ближайшее время унаследую все это. Мне он показался необыкновенным человеком. Очень умным и очень приятным. Великолепное чувство юмора, хотя мы говорили о непростых вещах, об очень трудных вещах. А еще мы говорили о победах, о таких вещах, по поводу которых у него очень хорошие чувства. Но…
— Например?
— Ну, прежде всего я хотел сосредоточиться… на Ближнем Востоке, на Северной Корее, на программе здравоохранения Обамы. Знаете, здравоохранение — в трудной ситуации.
— Ну, я уверена, он просил вас не отменять эту программу.
— Нет, он не просил меня, но он, знаете, он рассказал мне о ее достоинствах и о трудностях. И мы понимаем это.
— Вы казались очень сдержанным и рассудительным, когда сидели там, в Овальном кабинете. На вас что-то накатило или…
— Да нет, я вообще человек трезвый и рассудительный. Мне кажется, пресса пытается сделать из меня какого-то другого человека. Человека немного сумасшедшего. Но я не такой. Я действительно не такой. Я очень трезвый и рассудительный человек. Это было уважение к должности, уважение к президенту. Я никогда с ним раньше не встречался, но мы очень хорошо поладили. И хотя я не во всем с ним соглашался, наша беседа получилась невероятно интересной.
[Обама: Я хочу подчеркнуть, господин избранный президент, что мы намерены сделать все возможное, чтобы помочь вам вступить в должность, потому что если вы сделаете это успешно, это будет успехом для всей страны.]
— Не было ли какой-то неловкости и смущения с учетом того, что вы говорили друг о друге? Вы говорили, что он родился в другой стране, он тоже говорил про вас разные вещи, говорил, что вы… не имеете соответствующей квалификации…
— Знаете, это было очень… очень интересно, потому что… потому что моя семья почти не спрашивала меня о том, как у нас получилось в первый раз.
— Да.
— Мы на встрече не обсуждали, что мы говорили друг о друге. Я говорил про него ужасные вещи, он говорил про меня ужасные вещи. Но мы не обсуждали, что говорили друг о друге.
— А неловкость была?
— Буду честен, с моей точки зрения никакой неловкости не было. И это странно. Я вообще с удивлением говорю вам об этом. Да, знаете ли, это немного странно.
[Дональд Трамп: Спасибо, сэр.]
— Кажется ли вам, что ваше избрание стало аннулированием его президентства?
— Нет. Я думаю, случаются такие периоды, когда политики долгое время разочаровывают людей. Разочаровывают в вопросах занятости. Разочаровывают даже в вопросах войны. Знаете, мы ведем эту войну вот уже 15 лет…
— Это был один из лозунгов вашей кампании.
— Мы потратили на Ближнем Востоке шесть триллионов долларов. Шесть триллионов. На эти деньги мы могли бы дважды перестроить свою страну. Посмотрите на наши дороги, на наши мосты, тоннели, аэропорты — все обветшало и устарело. Мне кажется, это стало аннулированием того, что происходило гораздо дольше, чем его президентство.
— Знаете, вы удивили всех, победив на первичных выборах, одержав верх над 16 или 17 республиканцами. И люди реально удивлены тем, что вы выиграли эти выборы. Удивятся ли люди, увидев, как вы ведете себя в качестве президента?
— Знаете, я буду вести себя очень хорошо, но все зависит от ситуации, и иногда надо действовать жестко. Когда я смотрю на мир, смотрю на то, как в разных местах извлекают выгоду из моей страны, я говорю об этом, говорю с гордостью, что Америка должна быть превыше всего. Мы потеряли, мы теряем свою страну, но мы не должны так поступать. Вот почему я победил на этих выборах. Кстати, победил довольно легко, я легко одержал победу. Это было здорово, здорово.
— Вы намерены придерживаться той риторики, которая звучала во время кампании? Или вы собираетесь обуздать свою манеру высказываний?
— Что ж, иногда нужна определенная риторика, чтобы создать стимул для людей. Я не хочу быть просто любезным монотонным типом, но во многих случаях буду им.
— А вы можете быть таким?
— Конечно, могу. Это просто, это гораздо легче. Честно, поступать так легче.
— Давайте быстро пробежимся по вашим обещаниям. Скажите, вы намерены выполнять то, что говорили, или будете как-то менять свои обещания? Вы действительно построите стену?
— Да.
— В республиканском конгрессе уже идет разговор о заборе. Вы согласитесь на забор?
— Для некоторых районов — да, но для некоторых больше подходит стена. Я хорошо умею это делать. Это называется строительство.
— Итак, частично забор, частично стена?
— Да, возможно. Где-то может быть забор.
— А как насчет обязательства депортировать миллионы и миллионы иммигрантов без соответствующих документов?
— Мы намерены сделать вот что. Мы выдворим из страны или посадим за решетку преступников, людей с судимостями, членов банд, наркоторговцев. Их может быть два, а то и три миллиона. Но мы выгоним их из страны, потому что они находятся у нас незаконно. Граница будет укреплена, а когда все нормализуется, мы дадим разрешение на въезд тем людям, о которых вы говорите, хорошим людям. Но пока мы не приняли такое решение, Лесли… и это очень важно — нам надо укреплять границу.
[Пол Райан: У нас была фантастическая, продуктивная встреча.]
— Итак, вы были с Полом Райаном, вы встречались с руководством Республиканской партии. О чем вы все договорились, и что будете делать без промедлений?
— Ну, я бы сказал, что мы договорились о многом, было три главных вещи. Это здравоохранение, это иммиграция, это важный закон о снижении налогов в нашей стране. Мы намерены существенно упростить и снизить налоги…
— И обе палаты согласны?
— Обе палаты согласны, у нас в руках президентская должность, так что мы можем заниматься делом…
— Вы можете делать дела стремительно.
— Ну, это было очень давно. И они меня во многом поддержали. Не забывайте, еще четыре или пять недель назад меня всячески бранили, говорили, что я не сделаю эти три дела, что я все испорчу. Это было тогда. Но теперь мы по-настоящему обсудили эти три вопроса.
— Вы говорили, что политики принадлежат лоббистам, потому что те дают им деньги.
— Да.
— Вы признавались, что сами это делали. У вас есть команда переходного периода…
— Когда мы говорим о лоббистах, надо иметь в виду не только их, но и крупных предпринимателей, группы с особыми интересами.
— Вы хотите от всего этого избавиться?
— Мне это не нравится, нет.
— Вам это не нравится, но в вашей команде переходного периода полно лоббистов.
— А других людей просто нет.
— У вас есть лоббисты из компании Verizon, есть лоббисты из нефтегазовой отрасли, есть продовольственное лобби.
— Там все лоббисты.
— Но погодите…
— Так оно и есть. Они — лоббисты или члены групп с особыми интересами…
— В вашей собственной команде переходного периода.
— Мы пытаемся навести порядок в Вашингтоне. Смотрите…
— Как вы можете утверждать…
— Там все, все такие — там нет других людей, там все так работают. Это проблема системы, системы. Но мы сейчас намерены навести порядок. Мы наложим ограничения на иностранные деньги, приходящие в нашу страну, мы введем лимиты по времени. Мы очень многое сделаем, чтобы очистить систему. Но все, кто работают на правительство, когда они уходят из правительства, то по сути дела сразу становятся лоббистами. Я имею в виду, что этот город — одно сплошное большое лобби.
— По сути дела, вы говорите, что будете полагаться на этих людей, хотя хотите от них избавиться?
— Я говорю, что они знают сегодняшнюю систему, но мы будем это делать — постепенно. Это нужно делать постепенно.
— Давайте поговорим о вашем кабинете.
— Хорошо.
— Вы приняли какие-то решения?
— Да.
— Расскажите нам о них.
— Ну, я не могу об этом рассказывать, но я сделал…
— Ну, пожалуйста…
— Знаете, это изумительно, насколько невероятным характером обладает наша страна. Прежде всего, мне позвонили все ведущие и не очень ведущие лидеры. Я поговорил со многими из них, и я позвоню всем остальным. Я тогда сказал: «Боже, это реально показывает, какая мощная у нас страна». Франция, Британия, все, вся Азия — они все звонили с поздравлениями. Это действительно демонстрирует могущество нашей страны.
— Вы наверняка получите возможность назначить кого-то в Верховный суд. Я полагаю, вы сделаете это быстро?
— Да. Это очень важно.
— Во время кампании вы говорили, что назначите судей, которые выступают против права на аборт. Вы назначите — вы хотите назначить судью, который хочет отменить решение Роу против Уэйда? (Решение Верховного суда США, который постановил, что женщина имеет право прервать беременность по собственному желанию до тех пор, пока плод не станет жизнеспособным, то есть до седьмого месяца — прим. пер.)
— Смотрите, мы поступим вот как. Я — я против абортов. Судьи будут против абортов. Они…
— Но что насчет отмены закона?
— Здесь есть пара вещей. Они будут против абортов. Знаете, как и в вопросе с оружием, нам известна вторая поправка, все говорят про вторую поправку. Ее пытаются изменить, раздробить, но они будут решительно за вторую поправку. Но если говорить про аборты, если их отменять, то решения должны принимать штаты. Так что вопрос будет стоять перед штатами…
— Да, но тогда некоторые женщины не смогут делать аборты?
— Нет, решать будут штаты.
— Но государство…
— Да, наверное, для этого им придется ехать в другой штат.
— И это нормально?
— Что ж, посмотрим, что будет. До этого пока далеко, вы же понимаете. Сделать предстоит еще очень и очень многое.
— Вас как-то пугает, страшит масштаб этой проблемы, это бремя, серьезность принимаемого решения?
— Нет.
— Совсем нет?
— Я отношусь к этому с уважением. Но не боюсь.
— Вы не боитесь. Но есть люди, американцы, которые боятся, и некоторые из них уже сейчас выходят на демонстрации, на демонстрации против вас, против ваших высказываний…
— Это просто из-за того, что они меня не знают. Я считаю, это просто потому, что…
— Но они слушали вас во время предвыборной кампании и…
— Я думаю, просто они меня не знают.
— Как вы думаете, против чего они выступают на демонстрациях?
— Ну, мне кажется, в некоторых случаях там работают профессиональные демонстранты. У нас такое бывает, если посмотреть на WikiLeaks, у нас были…
— То есть вы думаете, что люди там… профессионалы?
— Я думаю, что некоторые из них — на самом деле профессионалы, да…
— ОК. А как насчет… они же в каждом городе. Когда они выходят на демонстрации, не видите ли вы в этом какие-то знаки, не говорите ли себе: меня это должно тревожить? Мне нужно выйти и разубедить их? Нужно сказать им, чтобы они не боялись? А они боятся.
— Конечно, я скажу им, что бояться не нужно, это непременно.
— Но вы же об этом не говорите. Я бы сказала…
— Ну, нет, мне кажется, я говорю об этом. Я говорю это.
— ОК.
— Не бойтесь. Мы вернем себе нашу страну. И конечно, бояться не надо. Знаете, у нас только что состоялись выборы, и должно пройти какое-то время. Да, люди протестуют. Если бы победила Хиллари, и мои люди вышли на улицы протестовать, все бы сказали: «Ах, это ужасно». Но отношение было бы совсем другое. Другое отношение. Знаете, здесь налицо двойные стандарты.
— —-----------------
С момента проведения выборов демонстрации против Трампа идут уже пять дней, и отчасти это вызвано тем, что Хиллари имела преимущество по количество голосов избирателей, причем значительное.
Мы брали интервью у Трампа в пятницу, и он сказал, что не слышал об актах насилия, связанных с его именем, или против его сторонников.
По его словам, он также ничего не слышал о расовых оскорблениях, о персональных угрозах в адрес афроамериканцев, латиноамериканцев и геев, с которыми выступали его сторонники.
— —------------------
Дональд Трамп: Для меня это большая неожиданность, мне это неприятно, действительно, крайне неприятно.
Лесли Шталь: Но вы слышали об этом?
— Я не слышал, я видел — в одном или в двух случаях…
— В социальных сетях?
— Но думаю, таких людей очень мало. Опять же, мне кажется…
— Вы хотите что-то сказать этим людям?
— Я хочу сказать: не делайте этого, это ужасно, потому что я намерен сплотить эту страну.
— Они запугивают латиноамериканцев, мусульман…
— Мне горестно об этом слышать. И я говорю: прекратите это. Если это поможет. Я буду говорить об этом, буду говорить прямо перед камерами: прекратите это.
— —-------------------
Во время кампании Трамп говорил, что назначит специального прокурора, чтобы тот рассмотрел дело об электронной почте Хиллари Клинтон.
Мы спросили, намерен ли он выполнить свое обещание.
— —-------------------
Беседу с будущей первой леди Меланьей Трамп читайте в следующей части интервью.
Первая леди
В пятницу Дональд Трамп объявил, что он меняет главу своей команды переходного периода. Губернатора Криса Кристи (Chris Christie) сменил на этом месте избранный вице-президент Майк Пенс (Mike Pence). Г-н Трамп также включил трех своих старших детей в состав переходной команды.
В оставшийся до Дня инаугурации период эта команда должна подобрать для новой администрации 4 тысячи назначаемых по политическим мотивам сотрудников. Это означает принять на работу 4 тысячи человек всего за девять недель.
Когда мы говорили с Дональдом Трампом в пятницу, огромные масштабы и сложность его новой роли еще только начали обозначаться. Он был озабочен. Мы задали вопрос о том, собирается ли он уже в качестве президента смягчить свою риторику, убавить огонь.
Лесли Шталь: Я хочу спросить вас по поводу сообщения в Twitter, и я думаю, что вы разместили его вчера вечером или позавчера, об этих демонстрантах.
Дональд Трамп: Да.
— Вы сказали, что это были профессионалы — и вы сказали, что это было несправедливо.
— Я сказал «некоторые из них». Некоторые из них — профессионалы.
— И вы будете каждый раз размещать сообщения в Twitter, что бы вас ни огорчило, вы будете это выкладывать, когда станете президентом?
— Ну, это новая форма коммуникации между… Facebook… вы знаете, Facebook и Twitter, а еще Instagram. У меня 28 миллионов людей. 28 миллионов людей.
— То есть вы будет продолжать это делать?
— Это замечательная форма коммуникации. И теперь, скажу ли я, что полностью от этого отказываюсь и не буду этим заниматься, но это потрясающая форма… у меня растет количество… вчера подписалось 100 тысяч человек. Я не хочу сказать, что это мне нравится, но это способ общения с миром. Если вы даете мне плохую статью, или когда вы даете мне неточную статью, или когда кто-то — не вы, а другой телеканал, потому что, конечно, CBS никогда себе такого не позволит. У меня есть метод нанесения ответного удара. Это очень непросто…
— Но вы будете этим заниматься, когда станете президентом?
— Я буду это делать, но очень сдержанно, если я вообще буду это использовать, а если буду, то буду делать это очень сдержанно. Я считаю, что это потрясающая возможность. Это современная форма коммуникации. Тут нет ничего такого, чего можно было бы стыдиться. Это такая вещь. Я действительно так считаю, я, действительно, считаю, гм… тот факт, что я обладаю такой силой с точки зрения количества подписчиков в Facebook, Twitter, Instagram и так далее. Я считаю, что это помогло мне победить. Вы знаете, я потратил свои деньги. Много своих денег. И я победил. Я думаю, что социальные медиа обладают большей силой, чем деньги, которые они тратят, и я думаю, что в определенной мере я это доказал.
— Вы будете просить о назначении специального прокурора для расследования дела с электронной почтой Хиллари Клинтон? Собираетесь ли вы, как вы сказали ей в лицо, попытаться отправить ее в тюрьму?
— Ну, я скажу вам, что я собираюсь сделать, я собираюсь подумать об этом. Гм, я считаю, что я должен сосредоточиться на рабочих местах, я хочу сосредоточиться на медицинском обслуживании, я хочу сосредоточиться на границе и иммиграции и подготовить хороший иммиграционный проект закона. И я хочу сосредоточиться на все тех вещах, о которых мы говорили.
— Вы… вы знаете… вы…
— И все поправить в стране.
— Вы назвали ее «нечестной Хиллари», вы сказали, что хотите посадить ее в тюрьму, люди на ваших собраниях говорят: «В тюрьму ее».
— Да. Она сделала…
— Вы…
— Она сделала несколько плохих вещей, я считаю, что сделала несколько плохих вещей…
— Я знаю, но специальный прокурор? Я полагаю, что вы могли бы…
— Я не хочу причинить ей боль. Я не хочу причинить им боль. Они, они — хорошие люди. Я не хочу причинить им боль. И я дам вам очень хороший и определенный ответ в следующий раз, когда мы встретимся в вашей программе «60 Минут».
И вот…
[Дональд Трамп: Ты выглядишь прекрасно, дорогая.]
К нам присоединилась будущая первая леди Меланья Трамп. Меланья будет лишь второй рожденной за границей первой леди. Она родилась в Словении. Первой была Луиза, супруга Джона Квинси Адамса.
Лесли Шталь: Вы знаете, я спросила вашего мужа, не напуган ли он, не опасается ли он всего того, что его ожидает. Огромные задачи. А вы скоро станете первой леди. Вы немного волнуетесь по этому поводу? Немного напряжены? Немного…
Меланья Трамп: Да, это означает много обязанностей. И что нужно проделать большое количество работы. И — это — все эти вопросы на твоих плечах. И — мы будем этим заниматься — изо дня в день. Я буду оставаться верной себе. Я очень сильная и, гм — твердая и уверенная в себе. Я буду слушать себя, и я буду делать то, что правильно, и то, что мне по сердцу.
Лесли Шталь: Какой, по вашему мнению, вы будете первой леди?
Дональд Трамп: Она будет потрясающей первой леди. Она очень сильная и очень уверенная в себе, но она очень сердечная. Я думаю, что у нее будет платформа, где она сможет сделать много хорошего. И именно это она и хочет делать.
Лесли Шталь: Вы знаете, у первых леди обычно есть свое дело. И вы уже сказали, что заинтересованы в том, чтобы выступать против запугивания в социальных медиа.
Меланья Трамп: Я думаю, что это очень важно, потому что многие дети и подростки страдают из-за этого. И нам нужно научить их тому, как говорить друг с другом, как относиться друг к другу, как правильно устанавливать контакт друг с другом.
— —----------
Это довольно парадоксальный выбор, поскольку как раз ее супруг разместил довольно много достаточно злобных сообщений в Twitter во время избирательной кампании.
— —----------
Лесли Шталь: А что вы скажете о твитах вашего мужа?
Меланья Трамп: Иногда он — иногда из-за этого у него возникали проблемы. Но это также оказывало большую помощь. У него было невероятное количество подписчиков.
Лесли Шталь: Вы никогда не говорите ему «Ну хватит»?
Меланья Трамп: Я делала это.
Дональд Трамп: Она делает это…
Меланья Трамп: Я… Вы знаете, конечно, я делала это много раз, с самого начала кампании. Однако…
Лесли Шталь: А он вас слушает?
Меланья Трамп: Иногда он слушает, иногда нет…
Дональд Трамп: Я не активный пользователь Twitter. То есть, я не часто им пользуюсь, но они задели за живое. И они должны получить ответ.
Лесли Шталь: Если он делает что-то, что, по вашему мнению, пересекает черту, вы говорите ему?
Меланья Трамп: Да, я все время ему говорю.
Лесли Шталь: Все время?
Меланья Трамп: Да, все время.
Лесли Шталь: А он…
Меланья Трамп: И…
Лесли Шталь:…он слушает? Он…
Меланья Трамп: Я думаю, что он меня слышит. Но в конечном итоге он сделает то, что он сам хочет. Он взрослый. Он знает о последствиях. А я высказываю ему свое мнение. И он может делать с ним что угодно.
Лесли Шталь: Вы спрашивали Меланью, ну, вроде как, о разрешении участвовать в президентской гонке? Вы получили от нее одобрение?
Дональд Трамп: Ну, мы, на самом деле, сели вместе с Меланьей и всей семьей и обсудили этот вопрос. Дон, Иванка, Эрик, Тиффани. Бэррон (Barron) в меньшей степени, но и Бэррон участвовал. Гм, потому что, в определенном смысле, это в полной мере к нему относилось. А, может быть, даже в большей мере.
Лесли Шталь: Может быть, в большей степени?
Дональд Трамп: Ну, мы все собрались за обедом, и я сказал: «Я хотел бы это сделать. Мне кажется, что я могу сделать большое дело». И я хотел получить, во-первых, согласие, а во-вторых, их разрешение. И все они согласились.
Лесли Шталь: Вашему сыну Бэррону — сколько ему? Десять лет?
Меланья Трамп: Десять.
Его все время снимала камера, когда вы произносили свою речь о согласии на выдвижение себя в качестве кандидата. Он понимает, о чем идет речь? Он знает?
Меланья Трамп: Он знает. Он знает…
Лесли Шталь: Он знает?
Меланья Трамп: Он понимает, что происходит. Он очень гордится своим отцом.
Лесли Шталь: А еще — вы встречались с Мишель Обамой вчера. Была ли какая-то неловкость, с учетом…
Меланья Трамп: Нет.
Лесли Шталь:…с учетом того, что все говорили друг о друге в ходе этой кампании?
Меланья Трамп: Нет, я этого не почувствовала.
Лесли Шталь: Совсем не почувствовали?
Меланья Трамп: Нет.
Лесли Шталь: Расскажите нам об этой встрече.
Меланья Трамп: Она была очень любезной хозяйкой. Мы прекрасно провели время и говорили о том, как растить детей в Белом доме. Она была очень сердечной и очень милой.
Лесли Шталь: Вы же знаете, она вырастила двух детей в Белом доме. Но с ней жила ее мама. Это огромная помощь. А ваши родители здесь, не так ли?
Меланья Трамп: Да, они здесь.
Лесли Шталь: Они поедут в Вашингтон вместе с вами?
Меланья Трамп: Возможно. Посмотрим. Мы это обсудим.
Лесли Шталь: Вы готовы, вы оба, готовы к тому, что вы лишитесь частной сферы и окажетесь под пристальным наблюдением? И, как вы знаете, первых леди подвергают критике, если даже один волос оказывается не на месте. Вы оба готовы к этому?
Меланья Трамп: Мы к этому привыкли.
Дональд Трамп: Я скажу, что это теперь другой масштаб, потому что я это уже много раз испытывал. Но ничего подобного я еще не видел.
Лесли Шталь: Вы не сможете прогуляться по улице…
Меланья Трамп: Я не делаю этого уже два года, поэтому, вы знаете, все только продолжится. Это другой уровень, но это будет продолжение.
— —------------
В этот момент обсуждение вернулось к более острым вопросам, с которыми сталкивается г-н Трамп.
— —------------
Лесли Шталь: Директор ФБР Джеймс Коми. Вы будете просить о его отставке?
Дональд Трамп: Я предпочел бы пока не комментировать этот вопрос. Я не — я еще не принял решение. Я его очень уважаю. Я очень уважаю ФБР. Я думаю…
— Несмотря на то, что они сделали так много «сливов».
— Да, «сливов» было много, вопросов нет. Но я, конечно же, хочу поговорить с ним. И увидеться с ним. Для него это непростое время. И я хотел бы с ним поговорить, прежде чем ответить на такой вопрос.
— Создается впечатление, что вы не уверены.
— Ну да, конечно, я не уверен. Я хочу понять, вы знаете, возможно, у него были веские основания для того, что он сделал.
— Вы собираетесь опубликовать ваши налоговые декларации?
— В свое время я все опубликую. Но в настоящее время в отношении меня проводится обычный аудит. Никого это не беспокоит. Единственное, кого это беспокоит, так это вас и еще нескольких людей, которые задавали этот вопрос. Очевидно, общество это не интересовало, потому что я очень легко победил на выборах. Поэтому их это не беспокоит. И я никогда не считал, что это их беспокоит.
— Вот уже несколько месяцев вы постоянно говорите, что система основана на мошенничестве, вся в целом. Однажды вы написали в Twitter, что Коллегия выборщиков — это катастрофа для демократии.
— Да, я так написал.
— Вы все еще считаете, что она нечестная?
— Ну, я думаю, что Коллегия вы… послушайте, я победил с помощью Коллегии выборщиков.
— Вот именно. Но считаете ли вы…
— Вы знаете, она…
—…она нечестная?
— Да, про некоторые избирательные участки можно так сказать. И некоторые части системы. Мне очень не понравился…
— Хотя вы победили, вы говорите, что…
— Мне не нравилось — ну, вы знаете, я не собираюсь менять свое мнение по причине того, что я одержал победу. Но я бы предпочел видеть такую систему, где есть простые голоса. Вы знаете, вы получаете 100 миллионов голосов, а кто-то другой получает 90 миллионов и побеждает. Есть причина для этого, поскольку это позволяет включить в игру все штаты. Коллегия выборщиков, и в ней есть что-то очень хорошее. Но это другая система. Но я ее уважаю. Я, действительно, с уважением отношусь к этой системе.
— А что относительно отпуска? У вас будет какой-то отпуск? Вы сказали об этом.
— У нас так много работы. Много нужно еще сделать. И я хочу, чтобы это было сделано для людей. Я хочу, чтобы это было сделано. Мы намерены понизить налоги, мы позаботимся о медицинском обслуживании. То есть предстоит еще очень многое сделать. Поэтому я не думаю, что отпуск для нас очень актуален.
— Вы будете получать зарплату, президентскую зарплату?
— Я не комментировал этот вопрос, но ответ будет таким — нет, я не будут брать президентскую зарплату. Я думаю, что по закону я могу брать один доллар, поэтому я буду брать один доллар в год. Но это — я даже не знаю, о чем идет речь.
А вы знаете, какова зарплата президента?
— Вы отказываетесь от 400 тысяч долларов.
— Нет, я не буду брать эту зарплату. Я не буду ее получать.
Через минуту к нам присоединятся дети Трампа, и мы спросим избранного президента о его отношении к однополым бракам, к реформе здравоохранения Obamacare, а также об ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация — прим. ред.).
Семья Трампа
Во вторник Трамп проник глубоко в души многочисленной обескураженной и забытой категории американских избирателей, к которой относится в основном белое население. Это люди, которые чувствуют, что Америка давно перестала быть великой. И они поверили в его обещания о том, что он вернет ей былое величие.
Но Трамп привлек к себе не только разочарованных и недовольных. Карта в день выборов окрасилась сплошь в красный цвет, поскольку он завоевал поддержку у традиционно республиканского юга страны, а также у Среднего Запада, который прежде неизменно стеной стоял на стороне демократов.
Хиллари Клинтон не хватило голосов избирателей в крупных городах и состоятельных предместьях, среди меньшинств и особенно среди женщин. Всего 51% женщин с высшим образованием проголосовали за то, чтобы она стала первым в Америке президентом-женщиной. Ее избирательная база не продемонстрировала того энтузиазма и явки, в которых Клинтон нуждалась для отражения наступления новой и полной энергии коалиции Трампа.
В пятницу к нам присоединились четверо старших детей Трампа — Тиффани, Дональд-младший, Эрик и Иванка, чтобы поделиться своими мыслями о неожиданной победе отца.
— —-------------------------------
Лесли Шталь: Вспомним эту сцену. Вечер дня выборов. Ваш отец — никто не ждет от него победы, и вы тоже начинаете это понимать. И вдруг… Расскажите нам, какие чувства вы испытывали, находясь в том зале.
Эрик Трамп: Мы увидели, как штаты начинают падать один за другим. Его поддержала Флорида, и отца объявили победителем. Потом это сделал штат Огайо, Северная Каролина. Затем Пенсильвания, Висконсин. То есть мы видели, как все эти великие штаты пали к его ногам. Мне кажется, когда стали известны результаты по Пенсильвании, то все уже было ясно. И это было поразительно. Мы начали ликовать и обниматься как единая семья. Но мне кажется, что отец в тот момент был спокойнее всех нас, хотя именно он, что совершенно очевидно, находился в центре внимания. Поэтому…
Лесли Шталь: Я тоже слышала, что он умолк.
Эрик Трамп: Это, это как…
Лесли Шталь: Да, я это слышала.
Эрик Трамп: Этот момент я никогда не забуду, говорю вам об этом с полной уверенностью. Вся команда была в сборе, все радовались. Это, это был просто чудесный вечер.
Иванка Трамп: Трудно передать словами те ощущения и эмоции, которые возникают, когда твой отец становится президентом США. Мы испытывали огромную гордость, радость. Это невероятное возбуждение. И мы очень благодарны за такую возможность. Мы относимся к этому очень серьезно.
Лесли Шталь: Тиффани?
Тиффани Трамп: Мне кажется, невозможно как-то подготовиться к тому, что твой отец стал президентом США. Но мы все были вместе, и все напряженно работали. Мой отец тоже упорно трудился. И это — это просто внушает трепет.
— —------------------------
В тот вечер и на следующий день люди стали звонить с поздравлениями. По словам Трампа, ему позвонили оба экс-президента Буша. Во время кампании ни один из них его не поддерживал.
— —------------------------
Лесли Шталь: Что сказали Буши, когда позвонили вам?
Дональд Трамп: Что ж, это было весьма любопытно. Мне позвонил Буш-отец, который просто замечательный человек. И он сказал: «Поздравляю. Это была изумительная кампания». А потом мне позвонил Джордж, который сказал: «Поздравляю. Это было великолепно». Знаете, ситуация сложилась непростая. Я соперничал с Джебом. Джеб — чудесный парень, но эта кампания была отвратительная. И меня разочаровало вот что. Он взял на себя обязательство. Не знаю, как можно взять на себя обязательство, а потом не выполнить его. Первичные выборы были довольно жесткие. Да и всеобщие выборы оказались не менее трудными. Наверное, в своем сочетании они оказались самыми непростыми.
Лесли Шталь: Иванка, вы говорили, что ваш отец в ходе кампании изменился. В чем это выражается?
Иванка Буш: Думаю, невозможно пройти весь этот путь и не измениться в лучшую сторону. Кандидату — моему отцу — приходится встречаться буквально с миллионами американцев, и они откровенно рассказывают ему о своих бедах, о проблемах. Они делятся с ним самым сокровенным. Он контактирует с людьми иначе. И меняется.
Лесли Шталь: Вы думаете, ваш отец изменился?
Эрик Трамп: По правде говоря, мы все как семья изменились. И я думаю, самое большое вознаграждение в жизни для меня — а я могу говорить от имени всех нас — это каждый день бороться на стороне своего отца, преодолевая этот трудный, утомительный путь.
Лесли Шталь: Дональд, вы заметили в своем отце нечто такое, чего не знали раньше?
Дональд Трамп-младший: Ну, мы довольно хорошо его знаем. И мы много лет идем с ним рядом, в бизнесе и как с отцом. Поэтому, знаете ли, он всегда проявлял упорство, это чувство присуще ему изначально. Но здесь его пришлось проявлять гораздо больше. Наблюдая, как он работает по 20 часов в сутки, как он произносит семь важных речей в день перед десятками тысяч человек, как он говорит: «Какой штат мы завоюем сегодня?», я понял, что он завоюет их все. Он выступал перед многими людьми. И люди видели эту энергию. Они питались ею. Эта энергия стала результатом созданного им движения. И знаете, это только укрепило мое мнение о нем, то, что я знал.
Лесли Шталь: Хочу спросить вас всех о том, что сейчас происходит во всей стране. Многие люди боятся. По-настоящему боятся. Афроамериканцы думают, что у них на спинах нарисованы мишени. Мусульмане в ужасе.
Дональд Трамп: Если такое действительно происходит, то это ужасно. Я думаю, это создала пресса, поскольку, если говорить откровенно, эти люди используют любой мало-мальский инцидент, который они только могут отыскать у нас в стране, и который мог происходить и прежде. Даже если я не имел к нему никакого отношения, они все равно раздуют из него большое событие, потому что именно так работает пресса.
Лесли Шталь: Кто-то из вас хочет что-то сказать об этом страхе?
Дональд Трамп-младший: Знаете, эти страхи, даже если они существуют, очень часто бывают сфабрикованы, и некоторые из них не имеют под собой никаких оснований.
Лесли Шталь: Одна из групп, испытывающих страх, — ЛГБТ. Вы…
Дональд Трамп: И тем не менее, я говорил о них на съезде Республиканской партии. Вы…
Лесли Шталь: Да, говорили.
Дональд Трамп: Все заявляли, что это было великолепно. Знаете, я — я их поддерживаю.
Лесли Шталь: Могу догадаться, что проблема для них — равенство при заключении браков. Вы поддерживаете такое равенство?
Дональд Трамп: Это не имеет никакого значения, потому что вопрос уже решен. Есть закон. Вопрос урегулировал Верховный суд. Дело сделано.
Лесли Шталь: Так что, даже если вы назначите судью, который…
Дональд Трамп: Дело сделано. Все эти дела — они прошли через Верховный суд. Вопрос урегулирован. Меня это вполне устраивает.
Лесли Шталь: Один из вопросов, возникших в ходе кампании, связан с характером вашего отца. Он и сам говорил: «Если кто-то меня оскорбляет или говорит обо мне что-то нехорошее, я реагирую и наношу ответный удар». А теперь люди начинают говорить: «Ну, это надо как-то смягчить, немного контролировать». Как вы думаете, он будет соответствовать этому на посту президента?
Эрик Трамп: Он будет вести себя по-президентски. Но в то же время, если отцу нужно быть бойцом, он может быть бойцом. А если говорить откровенно, нашей стране нужен боец. И мне кажется, именно за это проголосовала страна.
Дональд Трамп: Они потратили в борьбе со мной один миллиард долларов на одно только слово «характер». Они думали, что смогут победить на выборах на своем характере. Очевидно, что это не сработало, потому что мы здесь, а они — нет. Мне кажется, мое главное достоинство — это характер, потому что у меня есть характер, и благодаря ему мы побеждаем и будем снова побеждать. Мы победим в вопросах торговли, мы победим в вопросе границы, мы победим ИГИЛ.
Лесли Шталь: Вы сказали, что победите ИГИЛ. Как вы это сделаете?
Дональд Трамп: Я вам не скажу. Нет, не скажу.
Лесли Шталь: Да, но что можно…
Дональд Трамп: Я не как те люди, которые вошли в Мосул и воюют там. Они сказали об этом за четыре месяца до начала наступления, и все сейчас об этом знают. Это трудная борьба, потому что, во-первых, эти люди — лидеры ИГИЛ — они ушли. Вы знаете об этом — и почему я должен вам это рассказывать?
Лесли Шталь: Ввести войска?
Дональд Трамп: Ничего не скажу; не хочу, чтобы они что-то знали. Не хочу ничего никому говорить.
Лесли Шталь: Да, но как насчет американского народа.
Дональд Трамп: Я хочу сделать дело. У нас есть прекрасные генералы. Да, у нас есть прекрасные генералы.
Лесли Шталь: Вы говорили, что знаете про ИГИЛ больше генералов.
Дональд Трамп: Скажу вам честно, наверное, это так, потому что посмотрите, что они сделали. Чего они добились. Они не выполнили задачу. Может, проблема в командовании, может, в чем-то еще. Кто знает? Все что я могу сказать, это то, что мы избавимся от ИГИЛ.
Лесли Шталь: Позвольте спросить вас о реформе здравоохранения Обамы. Вы говорите, что отмените ее и сделаете что-то другое. Когда вы ее отмените, на упомянутых в ней людей по-прежнему будет распространяться страховка?
Дональд Трамп: Да, потому что это один из главных плюсов реформы.
Лесли Шталь: То есть вы это сохраните?
Дональд Трамп: Кроме того, что касается живущих долгое время с родителями детей, то мы…
Лесли Шталь: Вы это сохраните…
Дональд Трамп: Постараемся изо всех сил, чтобы сохранить. Расходы вырастут, но это мы постараемся сохранить.
Лесли Шталь: Но будет какой-то период времени с того момента, когда вы отмените реформу, и до того, когда что-то придет ей на смену. Могут пострадать миллионы людей — или нет?
Дональд Трамп: Нет, одновременно мы этого делать не будем. Все будет нормально. Мы не будем устанавливать двухдневный срок или двухлетний срок там, где ничего нет. Мы отменим реформу и заменим ее другими мерами. Так что здравоохранение у нас будет лучше, гораздо лучше, причем за меньшие деньги. Неплохая комбинация.
Лесли Шталь: По поводу должностей в администрации. Кто-то из вас хочет получить работу в администрации своего отца?
Эрик Трамп: У нас великолепная компания. Знаете, мой отец сделал одну удачную вещь. Он вышел из компании, чтобы побороться за пост главнокомандующего. Думаю, он будет рассчитывать на нас больше, чем прежде. И…
Лесли Шталь: Так что же — вы останетесь здесь?
Эрик Трамп: Мы будем в Нью-Йорке, и мы будем заниматься бизнесом. Думаю, это будет очень здорово и интересно. И он будет очень гордиться нами.
Лесли Шталь: Иванка, люди думают, что вы будете работать в администрации.
Иванка Трамп: Я? Нет. Я буду дочерью. Но я — я на всем протяжении кампании говорила, что очень хочу заняться решением некоторых вопросов. Я хочу бороться за это.
Лесли Шталь: Но вы будете не в команде.
Иванка Трамп: Равенство в зарплатах, уход за детьми. Для меня все это очень важно. Меня очень интересует образование. Создание новых возможностей для женщин. Так что, знаете, есть много вещей, которые мне небезразличны. Но не в качестве официального сотрудника администрации.
Лесли Шталь: Позвольте спросить, не навредила ли предвыборная кампания бренду Трампа?
Иванка Трамп: Думаю, это неважно. Есть вещи гораздо важнее. И намного серьезнее. И знаете, на них надо сосредоточивать внимание.
Дональд Трамп: Мне кажется, Иванка хочет сказать: «Какая разница? Какая разница?». Это дела высшей лиги. Это наша страна. Наша страна движется не туда. И мы намерены спасти ее. Меня не волнует заполнение отелей. Это мелочи по сравнению с тем, что мы делаем. Здравоохранение, повышение благосостояния людей. То, что произошло с народом нашей страны, несправедливо, и мы намерены это изменить. Все просто.
Лесли Шталь — одна из самых опытных и авторитетных журналисток в нашей стране. Она работает корреспондентом 60 Minutes с 1991 года.
