Находящийся в Европе министр иностранных дел Армении Эдвард Налбандян 8-9 декабря примет участие в 23-ом заседании Совета министров ОБСЕ в Гамбурге, Германии. Не исключено, что в рамках этого заседания состоится встреча главы внешнеполитического ведомства Армении с министром иностранных дел Азербайджана Эльмаром Маммедъяровым для обсуждения карабахского конфликта.

«Первый армянский информационный»: Господин Минасян, в Армении  многократно критиковали ОБСЕ, как организацию безопасности, за то, что она не играет практической роли в вопросах обеспечения безопасности Армении, и не эффективна в урегулировании карабахского конфликта, в предотвращении его эскалации. По вашей оценке, вообще какое значение имеет ОБСЕ для Армении в плане безопасности?

Сергей Минасян: Да, понятно, что в Армении  деятельность ОБСЕ почти полностью  связывают с карабахским конфликтом  и с тем обстоятельством, что  работа Минской группы проводится в рамках ОБСЕ, но это не единственная сфера. Я еще отдельно обращусь к деятельности Минской группы ОБСЕ, но сама ОБСЕ важна для нас и с других точек зрения. В некоторой степени будучи остатком «холодной войны» или действующей по инерции организацией, которая играла очень активную и важную роль во время «холодной войны», на данный момент ОБСЕ является единственной общеевропейской организацией, которая занимается вопросами безопасности, не только разрешением конфликтов, что тоже важно, демократическими процессами, которыми занимается ОБСЕ/БДИПЧ, но и контролем над вооружениями и их сокращением в Европе.

Другое дело, что этот договор — Договор об обычных вооруженных силах в Европе — на данный момент практически не существует. Россия вышла из этого договора, но Армения, Азербайджан, Турция, Грузия являются его членами, следовательно эта сфера также прямо или косвенно связана с безопасностью Армении, если будут созданы более широкие возможности сотрудничества между Западом и Россией. Это единственная организация, в которую входят не только страны Центральной и Западной Европы, но и постсоветские страны, страны Восточного партнерства, а также Россия и Казахстан. С этой точки зрения ОБСЕ напрямую связана с безопасностью Армении и занимается вопросами ее безопасности.

Кроме того, ОБСЕ также является той организацией, которая пытается с помощью принципа консенсуса или «консенсус-1» дать возможность всем странам более активно представлять свои подходы. Это тоже очень важно для нас.

Понятно, что всех интересует формат Минской группы ОБСЕ, ее деятельность. Заметим, подразумевается, что в будущем внедрение миротворческих сил в зону карабахского конфликта тоже будет осуществляться с помощью механизмов ОБСЕ.

Что касается деятельности Минской группы, то, думаю, здесь  все понятно. В той ситуации, когда сами стороны конфликта, в первую очередь Азербайджан, не готовы идти на урегулирование на основе адекватных взаимных уступок, деятельность Минской группы из урегулирования конфликта трансформируется в контроль и менеджмент конфликта. Сопредседатели Минской группы ОБСЕ, главы стран-сопредседателей очень часто заявляют, что не могут помочь, если конфликтующие стороны не хотят идти на уступки. Очень хорошо представляя ограничения Минской группы, думаю, что мы в некоторой степени должны быть довольны деятельностью Минской группы, если ей удастся сохранить переговорный процесс, сформировать атмосферу для переговоров и доверия, установить механизмы мониторинга в зоне соприкосновения войск.

— А если говорить не о формате Минской группы, а вообще об ОБСЕ в целом, как об организации безопасности. В этом году председательствовал в ОБСЕ министр иностранных дел Германии Франк Вальтер — Штайнмайер, который делал некоторые шаги, посещал регион, встречался со сторонами конфликта и так далее. Были ли эффективны действия ОБСЕ в зоне соприкосновения войск с точки зрения стабилизации ситуации?

— Так как мои взгляды прагматичны, я должен отметить, что кроме ОБСЕ в действительности нет другого формата. Да, формат ОБСЕ и эта система консенсуса действуют в очень немногих случаях, чтобы давать возможность ОБСЕ оказывать реальное давление на стороны конфликта для продвижения процесса внедрения механизмов мониторинга в зоне соприкосновения войск (естественно, это в первую очередь относится к Азербайджану). Понятно, ОБСЕ обладает малым количеством механизмов, ее деятельность не носит императивного характера, и мы видим, что одна из сторон — Азербайджан — не только не способствует процессу, но и обладает формальными и неформальными рычагами, которые снижают эффективность деятельности ОБСЕ и делают ее показной. Это да, но другого формата не существует. Альтернативой этому формату будет деятельность одной или двух супердержав, на которых у Армении будет меньше возможностей воздействовать, чем даже в случае с ОБСЕ. Следовательно, это максимальное, что мы можем получить от международных организаций, которые в некоторой степени занимаются вопросами безопасности.

— А не является ли это именно упущением ОБСЕ, что спустя месяцы после встреч в Вене и Петербурге на линии соприкосновения еще не предприняты серьезные шаги в направлении создания механизмов расследования, контроля? Если, конечно, отложить в сторону, так сказать, неконструктивные действия Азербайджана.

— ОБСЕ, повторяю, в этом  плане делает максимум в рамках своего мандата. Не имеет смысла делать больше этого, поскольку если не будет ОБСЕ, какая-нибудь другая организация, грубо говоря, даже половины из этого не сможет сделать. Одна или две из сверхдержав принципиально могут оказать давление на Азербайджан, например, заставить, чтобы Баку предпринял шаги для упрочнения безопасности на линии соприкосновения. Скажем, если, Соединенные Штаты, Россия пожелают, могут сделать это, но ОБСЕ не может, потому что мандат не позволяет

— То есть, тут от правовых механизмов снова переходим к «реальной политике».

— С точки зрения «реальной  политики», ОБСЕ не может сделать  этого ни без согласия конфликтующих сторон, ни без поддержки стран-сопредседателей Минской группы.

— Глава МИД РА Эдвард Налбандян не исключил возможность проведения встречи со своим азербайджанским коллегой в Гамбурге, но отметил, что встреча эта пока не подтверждена. По вашему мнению, если эта встреча состоится, по каким вопросам будут проводиться переговоры, какое значение будет иметь эта встреча?

— Если встреча состоится, то главной или даже единственной темой, вокруг которой стороны могут вести переговоры, естественно, будут вопросы о многократно отмеченных механизмах доверия. Увы, я не уверен, что удастся зафиксировать продвижение по этим вопросам. Без них вообще не имеет смысла говорить о более серьезных ожиданиях или целях. Много говорилось также о встрече президентов, но понятно — если этого не будет, вообще не о чем говорить. Если даже в этой ситуации будет проведена очередная встреча президентов и без результатов, то возможно создастся более депрессивное впечатление, чем если встречи не будет.