После российского военного вмешательства в Сирии и избрания Дональда Трампа Венсан Ле Бье (Vincent Le Biez) выражает беспокойство по поводу заката многостороннего подхода в международных отношениях.
После избрания Дональда Трампа и действий Владимира Путина на Украине и в Сирии в аналитике и обзорах международных отношений постепенно укрепляется новая тенденция: возвращение одностороннего подхода. Во имя реальной политики, то есть реализма в геополитике, многостороннюю систему отправляют на свалку идеологических концепций из-за избыточного идеализма и наивности.
«Наконец, мы видим возвращение наций, холодной оценки интересов и непоколебимых политических лидеров», — говорят сторонники новых веяний. Разве есть что-то плохое в стремлении «вновь сделать Америку великой» и поставить ее «превыше всего»? После восьми лет ослабления США при Бараке Обаме Дональд Трамп хочет вступить в клуб великих держав, которых заботят лишь собственные интересы. То есть, присоединиться к России Владимира Путина и Китаю Си Цзиньпина.
Одна лишь Европа находится в стороне от этого течения и отчаянно держится за многосторонний подход и соблюдение международного права, что свидетельствует о ее наивности и слабости. Мы блекло смотримся на фоне ключевых мировых держав, которыми движут принципы национальных интересов и цинизма.
Только вот цинизм не означает ясности взгляда, а многосторонний подход не равнозначен слащавому и наивному мировоззрению, которым нам прожужжали все уши. На самом деле речь идет о великой интеллектуальной и политической идее, которая отличается гибкостью и сложной структурой, имеет за плечами многовековую историю и как никогда заслуживает защиты в качестве инструмента стабилизации мирового порядка.
У многостороннего подхода европейские корни, а в его основе лежат масштабные договоры, которые позволили добиться длительных периодов мира на нашем уставшем от войн континенте: Вестфальский договор 1648 года завершил тридцатилетнюю войну, Венский конгресс 1815 года обеспечил полвека мира в Европе после наполеоновских войн и до франко-прусской войны. Эта политическая традиция подкрепляется философским наследием Просвещения, которое рассматривает формирование права между нациями как одно из условий вечного мира, о котором писал в знаменитом трактате Иммануил Кант в 1795 году.
Расцвет многосторонней системы пришелся на ХХ век, главным образом по инициативе США и в ответ на две мировые войны которые опустошили Европу и немалую часть всего мира. Прежде всего, это касается проекта Лиги наций известного своим идеализмом президента США Вудро Вильсона. Тем не менее, его ограничения вышли на всеобщее обозрение с подъемом фашизма, нацизма и японского империализма, а также началом Второй мировой. Далее это касается Организации объединенных наций, которая формирует рамки современной многосторонней системы, и ее Устава. Генеральная ассамблея дает рекомендации и включает в себя практически все страны мира по принципу одно государство — один голос. Совет безопасности принимает решения голосами пяти постоянных членов, имеющих право вето (США, Россия, Китай, Франция, Великобритания), и сменяющихся раз в два года десяти других государств, а генеральный секретарь исполняет их. Стоит отметить и расположенный в Гааге Международный суд ООН. Благодаря специализированным агентствам организация охватывает сегодня самые широкие сферы деятельности: здравоохранение (ВОЗ), труд (МОТ), беженцы (УВКБ), образование и культура (ЮНЕСКО), права детей (ЮНИСЕФ), нераспространение атомного оружия (МАГАТЭ), сельское хозяйство и продовольствие (ФАО), потепление климата (РКИК)…
Главная задача многостороннего подхода — умерить силу (международным) правом, сотрудничеством (государств) и общей нравственностью (прав человека). Такое восприятие международных отношений одновременно объединяет в себе идеализм Просвещения, как уже упоминалось выше, и свойственный человеку инстинкт самосохранения, как подчеркивал британский философ-консерватор Эдмунд Берк: «Те, кто не действуют сообща, не могут действовать плодотворно. Те, между кем нет доверия, не могут действовать сообща. Между теми, кто не связан общими мнениями, чувствами и интересами, не может быть доверия». Таким образом, многосторонняя система является хорошим примером консенсуса между либерализмом и консерватизмом.
Хотя многосторонняя система столкнулась с сильнейшим давлением столкновения двух сверхдержав в период холодной войны, она, без сомнения, была полезной для снятия напряженности диалоговой площадкой.
В ответ на такую отстраненность, но в первую очередь ради собственных интересов, Россия под руководством Владимира Путина, которая в прошлом делала большой упор на работе ООН и соблюдении международного права (в том числе и не раз использованного ей вето), резко изменила позицию с аннексией Крыма, дестабилизацией востока Украины и поддержкой режима Башара Асада, ответственного за военные преступления и применение химического оружия против собственного народа.
Сегодня вместе с Китаем, который по-настоящему никогда не принимал свою ответственность постоянного члена Совбеза, Россия и США переходят на принцип государственного эгоизма и односторонних решений. Такая ситуация очень тревожна и заслуживает осуждения со стороны Европы, которая тем самым может восстановить влияние на международной арене, найдя множество союзников. Ведь за исключением американской, российской и китайской «империй» большинство государств крепко держатся за многостороннюю систему, которая спасет их от вассализации.
Сторонники одностороннего подхода — вовсе не реалисты, а поджигатели. Их мировоззрение грубо и примитивно. Оно не считается с самыми элементарными понятиями теории игр, в частности с дилеммой заключенного: принятие общих сдерживающих правил зачастую может быть предпочтительнее следованию личным интересам.
Можем ли мы предсказать последствия отказа американцев от парижского соглашения по климату? Пересмотра договора о ядерной программе Ираном (огромный успех многостороннего подхода за последние годы)? Возобновление гонки ядерных вооружений Дональдом Трампом и Владимиром Путиным? Юридического прецедента аннексии Крыма и его следствий в Южно-Китайском море? Безнаказанности Башара Асада, несмотря на все военные преступления? Торговой и валютной войны, которая, по всей видимости, готовится между Китаем и США?
Никто не оспаривает ограничение силы правом внутри каждой страны: речь идет об основе общественного договора Гоббса и государственной монополии на законное насилие Вебера. В обмен на ограничение личных свобод человек получает безопасность, которая дает ему еще большую свободу. Почему бы не применить эти принципы к межгосударственным отношениям? Почему в них задают тон анархия и оппортунизм?
Вместо того чтобы пытаться ослабить международное право, то есть право государств (а не наступление некой призрачной мировой демократии), его нужно всячески укреплять. Пусть оно неэффективно и недостаточно, как недавно напомнила сирийская трагедия, оно все же существует и служит базой для движения вперед с уважением к суверенитету государств.
Сейчас, когда мир впервые с 1945 года становится по-настоящему многополярным, эффективная многосторонняя система нужна, как никогда, если мы не хотим планеты, где «государство государству волк», перефразируя Гоббса. В частности подтверждения требуют принципы уважения территориальной целостности государств, нераспространения ядерного оружия, предотвращения эпидемий и борьбы с изменением климата, ведь они служат защитой от главных рисков, способных стереть с лица Земли все человечество.
Все это, без сомнения, требует развития многосторонней системы управления с расширением числа постоянных членов Совета безопасности ООН, ответственностью этих стран за утверждение мирового порядка и соблюдение международного права. В частности речь может идти об ограничении права вето пяти исторических членов (например, путем утверждения некоего блокирующего меньшинства). Франции и Европе необходимо заставить других прислушаться к себе в продвижении этой реформы, без намеков на наивность и слабость.
