Победа Трампа на выборах в США, так же как Брексит и щекотливый вопрос сотрудничества с Тегераном, способствовали созданию международной обстановки, выгодной для газового колосса. И все же, если бы Европе это стало действительно необходимо, она бы смогла обойтись без русских
«Американские выборы». «Брексит». «Конец действия антииранских санкций». Когда 28 февраля этого года руководство компании Газпром встретилось с аналитиками коммерческих банков в Сингапуре, куда их пригласили рассказать о работе группы, в какой-то момент политика и финансы показались единым целым. Ноябрьские выборы, победу в которых одержал Дональд Трамп, а также голосование Великобритании за выход из Европейского союза и щекотливый вопрос о сотрудничестве с Тегераном были перечислены среди «главных событий», повлиявших в 2016 году на формирование благоприятной для российского газового гиганта международной обстановки. Цитируя слова Олега Аксютина, отвечающего за стратегии подконтрольного российскому правительству Газпрома, эти события обеспечили «дополнительные положительные факторы» вдобавок к стратегическим преимуществам группы.
Когда речь идет о материальной власти режима Владимира Путина, Газпром, безусловно, является одним из наиболее существенных ее факторов. Планируя свои действия на международной арене, Кремль всегда учитывает потребности этого сырьевого гиганта. Компания контролирует крупнейшие запасы метана в мире и по закону обладает монополией на его экспорт из России.
Как подчеркивается на сайте Газпрома, в 2016 году компания поставила Европе треть всего использованного там газа, что было на 12,5% больше по сравнению с предыдущим годом. Подтекст сообщения как нельзя более ясен: дорогие европейцы, при всем вашем недовольстве и претензиях к нам, не забывайте, что функционирование ваших электростанций, отопление в ваших домах, работа ваших плит, в сущности, зависят от нас.
Однако, несмотря на эту демонстрацию силы, цель которой — представить компанию под руководством Алексея Миллера (с ним Путин познакомился в 1990-х, когда оба работали с мэром Санкт-Петербурга Анатолием Собчаком) в виде неудержимого гиганта, Газпром тоже создает Кремлю некоторые сложности.
Экономический кризис в России, падение рубля, рост цен на углеводороды — все это существенно повлияло на показатели компании. В период с 2013 по 2015 годы ее оборот снизился со 164 до 100 миллиардов долларов, и даже в первые девять месяцев 2016 года (последние известные данные) роста экспорта в Европу оказалось недостаточно, чтобы возместить новые потери, учитывая, что в целом продажи упали до 63 миллиардов долларов (по сравнению с 71 миллиардом в аналогичный период 2015 года).
Последствия этих трудностей, вероятно, будут очевидны в долгосрочной перспективе, учитывая, что положение Газпрома ухудшают значительные долги, и компании уже пришлось притормозить планы развития некоторых арктических месторождений, где бурение и добыча стали неподъемны именно по причине снижения цен. Даже предполагаемая зависимость европейских стран от российских поставок скорее связана со взаимным удобством, чем с абсолютной необходимостью.
Как отмечает Массимо Николацци (Massimo Nicolazzi), управляющий нефтяным сектором компании, работавший до этого сначала в Eni, потом в российском Лукойле и, наконец, в компании Centrex, контролируемой «Газпромбанком», а теперь преподающий экономику энергетических ресурсов в университете города Турина, если бы Европе действительно было это нужно, она бы смогла обойтись без русских или, по крайней мере, снизить степень своей зависимости от Москвы. Николацци обращает внимание в частности на заводы, занимающиеся переведением газа из жидкого состояния вновь в газообразное. Сегодня в Европе эти заводы в целом эксплуатируются недостаточно: «Можно посчитать, что все эти заводы, если бы они использовались в полном объеме, были бы способны предоставить то количество газа, которое Европейский союз импортирует из России», — объясняет Николацци.
Из приводимых Николацци примеров наиболее показателен пример Испании: она, помимо газопровода из Алжира и Марокко, а также заводов, восстанавливающих газ в газообразном состоянии, способна импортировать из-за рубежа 94 миллиарда кубических метров газа в год. Из них она потребляет 28 миллиардов и может экспортировать во Францию только семь миллиардов, учитывая ограниченную способность метанопровода, проходящего через Пиренеи. На самом деле в Испании имеется неиспользованный потенциал в почти 59 миллиардов кубических метров газа: если бы здесь и в других странах не было экономических сложностей, свойственных европейской сети, то старый континент с его действующими инфраструктурами импорта мог бы спокойно обойтись без российского газа.
Этого не происходит, потому что в последние годы цена на сжиженный природный газ, как правило, несопоставима с тем, который поставляется через газопровод. То, что мы называем «зависимостью», на самом деле является проблемой цены. Николацци выводит отсюда парадокс: «Россия может продолжать выступать в роли олигополиста на европейском рынке, только если будет сохранять конкурентоспособные цены».
Если расклад именно таков, то гораздо яснее становится иной аспект политики Москвы. Газпром выступает против строительства новых газопроводов, благодаря которым в Европу могли бы прийти другие поставщики газа, например, ТАР, который свяжет Азербайджан и итальянский регион Апулию, при этом сама компания занимается укреплением связей с Китаем и с Германией. Однако, главным образом, как сказал вице-президент Александр Медведев, Газпром всегда стремится предстать перед своими клиентами в роли «надежного» партнера, которому можно доверять. Эта стратегия на фоне существующей разрухи на Ближнем Востоке и в странах Северной Африки, увеличивающей сомнения в долгосрочных возможностях таких конкурентов России, как Египет, Ливия и Тунис, представляется еще более убедительной.
