У поколения Второй мировой войны было больше ясности.

Нападение на Перл-Харбор 9 декабря 1941 года сплотило нацию так, как никогда прежде. У США появилась уверенность, что Японию необходимо разгромить во что бы то ни стало, сколько бы времени на это ни потребовалось, и сколько бы жизней ни унесла эта война.

Но после разгрома стран гитлеровской коалиции в 1945 году американское общество раскололось.

И лишь тогда, когда в 1948 году началась блокада Берлина, когда Китай попал под власть Мао, когда Россия в 1949 году взорвала атомную бомбу, а Северная Корея в 1950 году напала на Юг, мы снова сплотились, полагая, что ради собственной безопасности обязаны вернуться в Европу и Азию.

Консенсус холодной войны, заключавшийся в том, что Америка в состоянии сдержать сталинскую империю, привел к созданию НАТО и новых американских альянсов от Эльбы до Восточно-Китайского моря.

Но Вьетнам вдребезги разбил этот консенсус холодной войны.

Левый фланг Демократической партии, который втянул нас во вьетнамскую войну, в 1968 году отрекся от нее, перебежал на другую сторону и начал благожелательно относиться к коммунистам из третьего мира, таким как Фидель Кастро, Че Гевара, Хо Ши Мин и сандинисты.

Правоцентристские президенты, такие как Джон Кеннеди, Никсон и Рейган, признали необходимость сотрудничества с диктаторами, которые должны были встать на нашу сторону в борьбе против коммунизма.

И мы сделали это. Пак Чон Хи в Южной Корее. Шах в Иране. Президент Дьем в Сайгоне. Генерал Франко в Испании. Сомоса в Никарагуа. Генерал Мобуто в Конго. Генерал Пиночет в Чили. Фердинанд Маркос в Маниле. Список можно продолжать.

При Рейгане советская империя окончательно распалась, а затем прекратил свое существование Советский Союз, что стало одним из эпохальных событий в мировой истории.

Американский век закончился триумфом США.

Дин Ачесон (Dean Acheson) в 1962 году сказал о наших британских родственниках: «Великобритания потеряла империю и пока не нашла себе новую роль». То же самое можно сказать и о нас.

Какова наша роль в мире сегодня, когда холодная война стала уделом истории?

Джордж Буш повел нас на войну, чтобы изгнать Саддама Хусейна из Кувейта. Пользуясь поддержкой 90% населения, он объявил, что теперь цель Америки заключается в построении нового мирового порядка.

Тех, кто выступал против него, Буш язвительно высмеял на Гавайях 7 декабря 1991 года, когда Америка отмечала полувековую годовщину нападения на Перл-Харбор:

«Мы стоим здесь сегодня на месте трагедии, которую породил изоляционизм. И здесь мы должны это понять, и на сей раз не допускать опасности сегодняшнего изоляционизма и его… сообщника протекционизма».

Буш и его новый мировой порядок не пережили выборы, которые состоялись в ноябре следующего года.

А затем настал час расплаты за наши санкции, из-за которых умерли тысячи иракцев, а также за американские базы, которые мы по собственной глупости разместили на священной земле Саудовской Аравии. Это было 11 сентября 2001 года.

Джордж Буш-младший в ответ развязал две самых долгих войны в американской истории, в Афганистане и в Ираке, а потом объявил, что наша новая цель — «покончить с тиранией во всем мире».

Крестовый поход Буша II за мировую демократию тоже закончился крахом.

Барак Обама пытался вытащить нас из Афганистана и Ирака. Но он тоже потерпел неудачу, а еще втянул нас в войны в Йемене и Сирии. А затем начал свою собственную войну в Ливии, из-за которой возникло еще одно недееспособное государство.

Как же выглядит сводный баланс этих интервенций, осуществленных после холодной войны?

После 1991 года мы утратили свое глобальное превосходство, в четыре раза увеличили наш национальный долг, увязли в пяти ближневосточных войнах, а неоконы теперь шумно требуют начать шестую, на сей раз в Иране.

Теперь, когда Америка отказалась от своих великих целей, таких как формирование нового мирового порядка и борьба за глобальную демократию, какова очередная цель американской внешней политики? Какова стратегия достижения этой цели? Кто-нибудь знает?

Глобалисты говорят, что мы должны отстаивать основанный на правилах мировой порядок. Это как-то не дотягивает до величественных лозунгов «Помним Аламо!» и «Помним Перл-Харбор!»

После окончания холодной войны минуло четверть века, а мы все еще храним верность альянсам той эпохи, хотя им более 60 лет, и хотя они создавались для защиты многочисленных стран на противоположной стороне земного шара. А теперь задумайтесь, сколько в мире мест, где Америка вступила в конфликт с ядерными державами: демилитаризованная зона на Корейском полуострове, острова Сенкаку, риф Скарборо, Крым, Донбасс.

Чем так важны для нас все эти места, если мы пытаемся оправдать отправку американской армии на войну и готовы идти на риск ядерной войны?

Мы уже не управляем собственной судьбой. Мы утратили ту свободу, защищать и поддерживать которую нас призывали отцы-основатели — свободу не ввязываться в чужие войны на далеких континентах.

Американская империя сегодня нежизнеспособна, как в свое время британская и французская империи. Мы дали так много гарантий, что в будущем наверняка будем втягиваться во все крупные кризисы и конфликты на планете.

Если мы не пересмотрим некоторые из этих гарантий и не откажемся от них, у нас никогда не будет мира. Дональд Трамп когда-то вроде бы понимал это. Понимает ли он это сейчас?

Патрик Бьюкенен — основатель и главный редактор American Conservative. Он автор книги «Никсоновские войны. Сражения, которые возвысили и надломили президента, а также навсегда раскололи Америку» (Nixon's White House Wars: The Battles That Made and Broke a President and Divided America Forever).