Президент Литвы назвала соседство с Белоруссией и Россией угрозой своей стране, сказав, что на нашей территории Россия проводит свои «агрессивные игры». Белорусский МИД гневно вызвал посла Литвы на ковер и потребовал объяснений. «Соседи вам Богом даны», — сказали в Минске. Вильнюс ответил наутро дежурным заявлением о том, что хочет с Белоруссией дружить, но игнорировать проблемы не может.

Если задуматься, у Литвы и правда нет более серьезных угроз по соседству, чем Россия и любые ее военные телодвижения в регионе. Сверху и снизу — партнеры по НАТО, слева Балтийское море. Россия — в низшей точке своих отношений с Западом за долгие десятилетия, а значит, в ее сторону должны быть повернуты, фигурально выражаясь, литовские перископы.

Но я уверен, военные стратеги и в Киеве, и в Варшаве, и в Риге рассматривают Белоруссию примерно так же, как и литовцы — как российский плацдарм. И они правы в том, что при сегодняшней зависимости Белоруссии от России, при их сегодняшнем военном переплетении, если наступит час Х, Москва будет вести себя исходя из этого же видения ситуации. И сил сопротивляться напору с Востока у Минска будет немного.

Соседи были бы глупы, если бы планировали свою безопасность с надеждами на лучшее. У военных работа такая — быть пессимистами. А вот у дипломатов и политиков работа другая — делать так, чтобы пессимисты оказались неправы и их расчеты никому не пригодились.

Почему же при одинаковых стратегических оценках только Вильнюс делает заявления, по дипломатическим меркам, балансирующие на грани хамства, в адрес Минска? Позавчерашние слова Дали Грибаускайте лишь в резкой форме повторили общий посыл риторики Вильнюса за последние годы: Белоруссия — филиал России и такая же угроза региону, как Москва. Другие страны региона, вероятно, думают так же, но действуют совсем наоборот.

Для примера: польская правящая партия «Право и справедливость» (ПиС) — одна из самых антироссийских сил в своей стране. Заявления о российской угрозе там доходят до конспирологических обвинений, что Кремль причастен к катастрофе с самолетом экс-президента Качиньского. И, о чудо, ПиС — одна из самых дружелюбных партий к официальному Минску. В Варшаве считают, что пока российский медведь стоит на задних лапах, граница у Буга будет тем спокойнее, чем лучше будут отношения с Белоруссией.

Грубо говоря, если в гипотетической ситуации крайнего обострения отношений с Россией Минск будет хоть немного ценить отношения с западной соседкой, это подтолкнет его не так покорно вписываться в планы Москвы.

Их нет, намеки на небезопасность Белоруссии как соседки могут себе изредка позволить лишь ультрапатриоты вроде главы Совбеза Александра Турчинова. Дипломаты и политики пытаются с Белоруссией дружить. И в общем-то пока получается.

Повторюсь, они все прекрасно понимают, что теплая риторика вряд ли спасет, если в Кремле твердо решат, что пора задействовать и северную границу Украины для нового витка гибридного конфликта. Но озвучивать это или называть Белоруссию угрозой — значит осложнять отношения с ней и своими руками подталкивать соседку в российские объятия.

Можно назвать такую позицию Польши и Украины лицемерием, попыткой создать дружелюбный буфер между собой и Россией. Но раз Кремль для Варшавы, и тем более Киева, — это реальная угроза, то в ее преодолении все средства хороши. В том числе и попытка дружить с российским союзником Белоруссией. По-своему, эта позиция предельно честна и логична — все усилия бросаются на минимизацию главного риска.

Позиция Литвы могла бы объясняться рационально, если бы количество резких выпадов в адрес Минска в один момент могло бы сдуть Белоруссию куда-то за Урал. А вместо нее сомкнулись бы латвийская и украинская граница — и вуаля, на востоке больше нет российских плацдармов и «агрессивных игр».

Польша и Украина принимают реальность и работают с ней, пытаясь снизить риски. Литва пытается эту реальность от себя отогнать, загородившись эмоциями. Это позиция страны, которая потеряла надежду на дипломатию. «Да пропади оно пропадом, горите все мосты», — говорит Вильнюс. Так вел себя Минск 10 лет назад, когда выгнал американского посла в ответ на первые серьезные санкции Вашингтона. До сих пор не получается вернуться к статус-кво, хотя уже и были бы рады.

А ведь были времена, когда Вильнюс был чуть ли не главным европейским прагматиком. В 2009-2010 годах Литва была тем же, кем сейчас стала Польша — лидером по скорости разморозки связей с Белоруссией. Тогда говорили об экономике, которая диктует добрососедство, белорусском транзите через Клайпеду и т.д. Куда это все ушло, откуда взялись эмоции?

О первой версии мне писать сложно, потому что не хочется повторять тезисы, которые очень любит госпропаганда. Но это тот случай, когда дважды два — четыре вне зависимости от того, кто это говорит. Литве нужно обратить на себя внимание более влиятельных союзников по НАТО. Это внимание будет тем больше, чем более прифронтовой страной будет восприниматься Литва. Это внимание важно не только по банальным соображениям получения военно-финансовой помощи. Но и потому что во времена, когда администрация Трампа самоустраняется из Европы, есть риск остаться с соседями один на один.

Этот мотив, если он и есть, не объясняет поведение Литвы полностью. Ведь эти же соображения актуальны для Польши и других стран Балтии. Почему лишь Вильнюс так активно включает «враждебный белорусский плацдарм» в свою риторику?

И здесь, за неимением лучших объяснений, в голову приходит вторая версия — глубокая, во-многом уже психологическая обида из-за БелАЭС. Несмотря на все усилия Литвы, не только стройка не остановилась, но и не получается собрать антиостровецкий фронт. Как ЕС в целом, так и остальные соседи Белоруссии смотрят на проект БелАЭС примерно через те же линзы, что и на «белорусский плацдарм» России: ни то, ни другое никуда не денется, поэтому говорить с Минском полезнее, чем отрицать и отгонять от себя реальность.

Одиночество Вильнюса в теме БелАЭС углубляет проблему. Чтобы обратить внимание коллег по ЕС на этот конфликт, приходится повышать градус риторики. А она в свою очередь пускает метастазы на все остальные сферы отношений. Эмоции и раздраженность становятся нормой диалога с Минском. Они не дают и в вопросе безопасности пойти по прагматичному польско-украинскому пути обращения с соседкой.

Раз конфликт стал определяться психологией, Минску стоит набраться терпения и не ввязываться в эмоциональную перепалку. Если учения с Россией этой осенью и запуск АЭС через полтора года пройдут без инцидентов, наши литовские друзья постепенно пройдут все пять стадий примирения с неизбежным: отрицание, гнев, торг, депрессия и, наконец, — принятие. Надо только помнить, что часть про «без инцидентов» куда важнее для нас самих.