Чудо уже то, что инцидент, могущий напрямую столкнуть российские и американские войска в Сирии, произошел так поздно, через полтора года после того, как Россия всерьез начала интервенцию в этой стране. На этой неделе везение кончилось, когда был сбит самолет сирийских ВВС. Летчика обвинили в том, что он наносил удары по поддерживаемым Америкой оппозиционным «Сирийским демократическим силам». Это был первый случай со времен косовской кампании в 1999 году, когда американский истребитель сбил самолет в воздушном бою.

Реакция Кремля оказалась гневной, но тщательно просчитанной. Москва предупредила, что теперь она будет считать вражеским любой самолет, пролетающий над территорией Сирии без разрешения режима Башара Асада; но что крайне важно, она не отдала приказ своему контингенту в Сирии о начале боевых действий. Москва внимательно и осторожно подбирает слова, не желая проводить красные линии, соблюдение которых ей потом придется обеспечивать. Либо же, как сказал мой коллега Майкл Кофман (Michael Kofman), у нее может не быть тех технических возможностей, которые необходимы для такого обеспечения. Предположительно, летающие в сирийском воздушном пространстве самолеты коалиции будут теперь сопровождаться российскими РЛС ПВО. По сути дела, русские будут провоцировать американских летчиков и их союзников на ответные действия, потому что в противном случае коалиции придется признать и согласиться с тем, что при проведении своих операций она будет сталкиваться с повышенным уровнем опасности. Это значит, что теперь российско-американские отношения будут зависеть от нервов и мгновенной реакции пилотов и наземных служб, а не от планов и приоритетов президентов и дипломатов. Это очень похоже на сюжет романа о ядерном апокалипсисе «Увы, Вавилон» (Alas, Babylon), в котором случайный залп по советской базе в Латакии стал непосредственной причиной ядерной войны между двумя сверхдержавами.

Пентагон будет готов к любому варианту военной обстановки, который может возникнуть. Но если проанализировать стратегию Владимира Путина после последнего крупного инцидента, когда в ноябре 2015 года турецкий истребитель сбил российский самолет, на несколько секунд залетевший в воздушное пространство Турции, становится ясно, что он всегда реагирует не так, как ожидается. Путин отказался от прямых военных действий, которые могли вызвать ответную реакцию со стороны союзников Турции по НАТО в соответствии с их обязательствами по статье 5, и принял серию асимметричных мер невоенного характера. Сочетание умело примененных экономических санкций и очень четких сигналов о возможном изменении российской позиции в курдском вопросе привело к тому, что спустя шесть месяцев турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган принес необходимые извинения. Если проблемы в Сирии будут продолжаться, Москва вряд ли захочет напрямую проверять боевые возможности американских военных, но она найдет другие способы и другие средства, чтобы усложнить жизнь США во всем ближневосточном регионе. А поскольку на горизонте уже замаячили новые американские санкции, у Путина может возникнуть ощущение, что ему все равно нечего терять, и он пойдет на усиление конфронтации.

И здесь возникает другой вопрос. Если посмотреть на многочисленные слушания по России, проводимые в последние несколько недель, то налицо множество признаков когнитивного диссонанса. Россию одновременно изображают сильным противником, способным ослабить и подорвать коллективную мощь Североатлантического альянса, и режимом на грани краха, который обязательно уступит давлению со стороны США. Опасность такого подхода заключается в том, что Америка может пойти на конфронтацию с Россией без должной подготовки и решимости.

Сегодня предельно ясно, что не может быть и речи о какой-то грандиозной сделке с Кремлем, о которой говорила администрация Трампа в самом начале своей работы. Не исключено, что расхождения в целях и интересах России и Америки слишком велики, и их невозможно преодолеть никакими компромиссами. А если так, то Соединенные Штаты должны трезво подумать о своих следующих шагах, не ввязываясь в конфликт с Россией в сирийском небе, которого они не хотят и не предвидят.

Николас Гвоздев — старший редактор National Interest, профессор военно-морского колледжа США, занимающийся вопросами национальной безопасности.