Этим летом еще до недавних терактов в Великобритании, Франции, Бельгии, Германии, Испании и Финляндии вышла книга британского писателя и журналиста Дугласа Мюррея «Странная смерть Европы: иммиграция, идентичность, ислам». Название книги говорит само за себя.

Впрочем, «странность» — это скорее маркетинговый ход автора. Тема не нова. Труд Мюррея встал в один ряд с такими ставшими популярными и оказавшими в Европе большое влияние на интеллектуалов и просто читателей книгами как «Лагерь Святош» (1973 год) Жана Распая, «Ярость и гордость» (2001 год) Орианны Фаллачи, «Америка в одиночестве: конец света, как мы его знаем» (2006 год) Марка Штейна, «Лондонистан» (2006 год) Мелани Филлипс, «Пока Европа спала: как радикальный ислам разрушает Запад изнутри» (2007 год) Брюса Бауэра, «Германия самоликвидируется» (2010 года) Тило Саррацина, «Помеченный к смерти. Война ислама против Запада и меня» (2012 года) Герта Вилдерса и «Покорность» (2015 года) Мишеля Уэльбека.

Этих авторов называли и пророками, и паникерами, и популистами, и просто экстремистами и преступниками, разжигающими нетерпимость, но все их внимательно читали. Не может не быть реакции на происходящие в Европе процессы.

В США своя история, свои авторы и свои не менее нашумевшие книги по данной тематике, но мы не будем их здесь упоминать и остановимся только на Европе.

Мюррей в ходе написания книги много путешествовал по Европе. Он побывал в Берлине, в Париже, на итальянском острове Лампедуза, куда прибывают нелегальные мигранты из Африки, в Греции на острове Лесбос, в Швеции в трущобах Мальмё, в Голландии и т.д.

Мюррей рассказывает реальные истории из жизни, беседует с теми, кто принимает мигрантов с распростертыми объятиями, и с теми, кто не желает их видеть, разговаривает с самими мигрантами и слушает их рассказы, т.е. выступает очевидцем происходящего, а не просто кабинетным теоретиком и аналитиком статистических данных.

Мюррей пишет о падающей рождаемости коренного населения Европы, массовой миграции, катастрофическом политическом решении Меркель по принятию сотен тысяч мигрантов, отсутствии налаженной машины по депортации, о гнетущей атмосфере террора и о сокращении свобод на континенте как ответе на террор, о нежелании мигрантов интегрироваться и установлении шариата в отдельно взятых кварталах.

Оправдания политиков известны: Старому Свету просто нужно больше детей, больше людей, больше рабочих, культурное разнообразие — это хорошо, нельзя в современном глобальном мире просто запереться в крепости, европейские ценности подразумевают гуманное отношение к страждущим, через поколение (ну, или хотя бы через два-три) мигранты ассимилируются и все будет хорошо. Мюррей на каждый аргумент выдвигает свои контраргументы.

Но главное, что автор задается вопросами: откуда в Европе такое безволие? отсутствие воли к жизни? откуда столько чувства вины? чувства самоненавистничества? чувства самонедоверия?

Мюррей частично возлагает ответственность за это на расслабленную после Второй мировой войны и порой откровенно глупую европейскую элиту, которая десятилетиями культивировала современные ценности мультикультурализма и фиксировалась на интеграции любой ценой, вбивала в сознание современных европейцев, что именно их поколение несет ответственность за колониализм, расизм, нацизм, фашизм.

Он отмечает, что идеологическая пропасть между политической элитой и простым населением стремительно растет и в то время как верхушка продолжает говорить о благах мультикультурализма несмотря на теракты, низы копят озлобление как против власти, так и против мигрантов и мусульман.

Но итоговый ответ Мюррея на происходящее лежит в другой плоскости — Европа просто выдохлась и устала. Как живой организм она родилась, росла, действовала и процветала, но пришло время старения, слабоумия и бессилия. Европа уже сама не верит на самом деле ни в какие ценности, включая религиозные, убаюкивая себя надеждами на технологический прогресс как на панацею от всех социальных проблем, и поэтому не желает по-настоящему ничего защищать.

Мюррей пишет: «Жители Западной Европы утратили ощущение, названное в свое время испанским философом Мигелем де Унамуно-и-Хуго «трагическим восприятием жизни». Европейцы забыли урок, столь мучительно усвоенный поколением Второй Мировой войны и состоящий в том, что все самое прекрасное и дорогое их сердцу, включая величайшие и самые культурные цивилизации в истории, может быть сметено прочь абсолютно недостойными людьми. Европейцы не просто отказались от «трагического восприятия жизни», но отвергли его, исходя из веры в «неизбежный прогресс человечества».

Выход Европа ищет в двух направлениях: тотальный нигилизм (после нас хоть потоп) или гедонизм (устраивающий пока почти всех баланс террора и этнических ресторанчиков для вечерних посиделок).

Здесь Мюррей перекликается с Марком Штейном, который считает, что «Запад — преданный идее многообразия культур, которая снижает его собственную уверенность в себе, превратившийся в государство всеобщего благополучия, скатывающееся к праздности и потаканию своим слабостям, не желающий рожать детей, что обрекает его на забвение — больше, чем когда либо похож на гибнущую цивилизацию».

Особый трагический накал текущим событиям придает скорость и одновременность происходящего. По словам Мюррея, «цивилизационная экзистенциальная усталость, может и не была уникальным феноменом именно современной Европы. Вместе с тем, одновременное ощущение старым социумом своего угасания, как раз в тот момент, когда новый социум пришел в активное движение, не может не привести к драматическим и эпохальным изменениям».

Безусловно, европейские либералы обрушились с критикой на Мюррея, в основном в самом умном случае критикуя его за неспособность точно сформулировать, что именно такое — эта европейская идентичность сегодня кроме наличия пабов и заброшенных церквей, которую надо защищать. Но некоторые из критиков признали, что Мюррей пишет настолько убедительно и сильно, что он очень опасен в своих заблуждениях, а исламские издания отметили, что хотя Мюррей и не прав, но его книга — достойный вклад в глобальную битву идей.

Так или иначе, книга в целом очень депрессивная, хотя Мюррей и предлагает два варианта событий. В одном — Европа как живая цивилизация гибнет, во втором — приходит в себя и пытается сохранить свою культурную идентичность.

Но предложенные им методы спасения Европы не вызывают оптимизма: ужесточение миграционных законов, массовая депортация и оживление пропаганды христианства. Крайне сомнительно, что это переломит ситуацию.

В итоге и сам Мюррей цитирует на страницах своей книги радикальное мнение датского журналиста Ларса Хедегаарда, что будущее Европы будет совсем не таким, каким мы его себе представляем, что Европа погрязнет во внутренней настоящей войне, как в Ливане, в уличных боях, где в ряде анклавов господствующие позиции будут занимать христиане, а в остальных — мусульмане.