Собственно говоря, с приходом Дональда Трампа между Россией и США должна была воцариться гармония. В конце 2013 года светский лев и миллиардер в сфере недвижимости в контексте проведения конкурса «Мисс Вселенная» в Москве рассуждал о планах построить Трамп-Тауэр в Москва-Сити. По данным издания Wall Street Journal, престижный проект обсуждался еще в ходе предвыборной кампании в 2016 году.
И вот Трамп действительно стал президентом и постоянно говорит о надеждах на то, чтобы найти общий язык с Москвой. Но вместо этого он наблюдает то, что немецкий министр иностранных дел Зигмар Габриэль (Sigmar Gabriel) назвал «ледниковым периодом». Он охватил не только Россию и США, но и Россию и европейские государства.
В прошлую пятницу американцы должны были сократить свой дипломатический персонал в России на 755 сотрудников. Это был ответ Кремля на новые санкции, который американский конгресс ввел против российских банков, нефтегазовых компаний, а также иностранных фирм, сотрудничающих с ними.
Они предчувствовали дипломатический ответ России
Европейские политики жаловались, но фанат России Дональд Трамп все-таки подписал документ, а Госдепартамент США предчувствовал дипломатические ответные меры России. 23 августа Госдепартамент приостановил выдачу туристических и деловых виз по всей России до 1 сентября. После этого они будут выдаваться только в московском посольстве — вероятно, с полугодовой очередью на запись.
Возведение преград между Россией и США становится все более активным, все более запутанным. В Москве утверждают, что за новыми санкциями США стоит «истеблишмент» в Вашингтоне — в наказание за теплые слова в адрес России, сказанные Трампом в ходе предвыборной кампании. Это нельзя назвать неправдой. Слабость Трампа по отношению к Москве действительно является мишенью его внутриполитических противников.
Но санкции вводят намного больше государств. И Канада, и ЕС, и даже нейтральная Швейцария придерживается финансовых и импортных ограничений, которыми «свободный мир» в июле 2014 года отреагировал на аннексию Крыма и скрытую интервенцию на Украине.
Западные политики и сегодня считают их успешными. По крайней мере, после их введения в украинских провинциальных городах, таких как Харьков или Одесса, не появлялись вооруженные российские военные. А Москва в войне на Донбассе занимает скорее оборонительные позиции.
Московские экономисты шутят
При этом спорным является вопрос, насколько санкции сказались на российской экономике. Некоторые московские экономисты шутят, что, с российской точки зрения, они не стали чем-то большим, чем удивленно поднятые брови Запада. И действительно, российская экономика больше пострадала от падения цен на нефть в 2014 году и падения курса рубля, чем от приостановки выдачи кредитов российским банкам и передачи технологий оборонным и нефтегазовым концернам.
На протяжении более трех лет в амбициозные проекты Роснефти и Газпрома не текут больше ни деньги, ни ноу-хау Запада. Даже если цены на нефть растут, компании остаются скованными, в то время как зарубежные проекты-конкуренты, например, североамериканский фрекинг, продолжают развиваться. Ключевая российская отрасль в стагнации.
Европейские дипломаты давно и настойчиво повторяют, что санкции — это идея, которая сохраняет единство ЕС: как только первые страны ЕС «выйдут из строя» и снова начнут без ограничений вести бизнес с Россией, ЕС как игрок международной политики станет посмешищем. Так, приверженность санкциям — при всем недовольстве экономического лобби — стала европейской молитвой: мы сможем отменить их только тогда, когда Россия снова передаст контроль над сепаратистскими территориями Донбасса Украине.
Следуя логике холодной войны
Логика проста — так же проста, как и логика холодной войны: Германия остается разделенной, пока стоит стена. Санкции стали идеологическим институтом, новым железным занавесом.
И для противоположной стороны — тоже. Московские политики восторгаются тем, как российские ответные меры, запрет на ввоз западного продовольствия, подстегнули развитие отечественного сельского хозяйства. Государственное телевидение характеризует санкции США и ЕС как жалкие, но злонамеренные, как постоянное доказательство мелочной враждебности Запада.
Но даже если российская дипломатия постоянно уверяет всех в том, что она выступает за реализацию минских соглашений, Россия считает просто немыслимым передачу Донецка и Луганска украинским «неонацистам». Путинская Россия не отдаст Донбасс, а Запад будет продлевать свои санкции. Вражда на низком, но стабильном уровне. Возможно, она закончится только тогда, когда один из вражеских блоков рухнет — как тогда, в ходе холодной войны.
