Российская аннексия Крыма в марте 2014 года стала жестоким ударом по крымским татарам, являющимся мусульманским меньшинством, которое в 1989 году вернулось на свою историческую родину после депортации. Прошло три года, и Европейский Союз выступает против очередного пакета антироссийских санкций, принятого конгрессом США в июле. А министр иностранных дел Германии Зигмар Габриэль даже заговорил о том, что ЕС может закрыть глаза на спорный статус Крыма.

Руководители Украины, обычно очень чутко реагирующие на сигналы об антироссийских санкциях и о статусе Крыма, который был украинским, хранят молчание, что вызывает немалое удивление. Но крымские татары громко осудили действия ЕС. Видный крымскотатарский активист и владелец крымскотатарского телеканала ATR Ленур Ислямов резко раскритиковал Габриэля за его «послание в защиту Путина» и заявил, что в случае необходимости крымские татары будут сражаться за возвращение Крыма в состав Украины.

Почему некоторые крымские татары занимают столь антироссийские позиции?

История эта — длинная. Мы рассматривали этот вопрос в своей статье в American Journal of Political Science. Крымские татары по-прежнему довольно враждебно относятся к российской аннексии Крыма. Мы отметили, что отчасти причина такой враждебности кроется в стойкой памяти о тех событиях, которые произошли 70 с лишним лет тому назад.

В мае 1944 года советские органы власти без долгих рассуждений депортировали 200 тысяч крымских татар в Среднюю Азию за пособничество нацистам во время войны. Как и в других случаях, депортации подлежали все без исключения — даже офицеры Красной Армии крымскотатарской национальности.

Семьям не разрешили взять с собой личные вещи, а долгая поездка в Среднюю Азию в вагонах для скота для многих оказалась последней. По некоторым оценкам, в пути и в первый год жизни в изгнании умерло от 20 до 46% крымскотатарского населения. Главными причинами гибели людей стали болезни и голод.

В 1989 году, когда Советский Союз шел к распаду, крымским татарам разрешили вернуться в Крым в дома своих предков. Вернулось приблизительно 280 тысяч человек.

Хотя ужасы депортации испытала каждая крымскотатарская семья, некоторые семьи в первый год ссылки потеряли больше родственников из-за суровых условий жизни. Мы проанализировали те последствия, которые испытали на себе дети и внуки выживших от потери членов семьи.

В конце 2014 года, вскоре после аннексии Крыма Россией, мы опросили три поколения респондентов в 300 крымскотатарских семьях, вернувшихся в Крым. В опрос мы включили тех, кто выжил после депортации 1944 года, их детей, которые родились в ссылке, а также их внуков, появившихся на свет в начале 21-го века и не живших при Советском Союзе. Поскольку одни люди, пережившие депортацию, потеряли больше родственников, чем другие, мы могли оценить воздействие от утраты дополнительных членов семей на политические пристрастия, настроения и поведение внуков.

Здесь особенно важны два момента. Во-первых, есть серьезные основания считать, что количество умерших во время депортации родственников никак не влияет на политические пристрастия и настроения внуков, участвовавших в опросе. В силу этого мы больше уверены в том, что различия между семьями являются результатом того, как сильно они пострадали.

Во-вторых, участвовавшие в нашем опросе внуки выживших повзрослели уже после распада Советского Союза. Таким образом, у них нет непосредственных ощущений от жизни в СССР под властью Советов. Это помогло нам избежать одной серьезной проблемы, связанной с выяснением того, какие мнения и убеждения передаются внутри семьи на основе личного опыта людей.

Мы обнаружили, что последствия насилия в семьях удивительно сильны. Чем больше родственников погибло и умерло во время жестокой депортации, тем больше поколение внуков считает крымских татар жертвами. А в России они чаще видят постоянную угрозу.

Наше исследование также показало, что юные крымские татары, чьи семьи пострадали в большей степени, чаще и активнее участвуют в политике. Они активнее голосовали на референдуме о присоединении Крыма к России в начале 2014 года и на выборах в местные органы власти, состоявшихся в том же году. Но на этих выборах они демонстрировали свою оппозицию по отношению к России, голосуя против аннексии, а потом и против российской правящей партии.

Семейное самосознание было очень сильным

Мы выяснили, что именно передается из поколения в поколение. Это память о жертвах, усиленное восприятие угрозы и прочная внутригрупповая привязанность. Такое самосознание формировалось в семьях во время общения (иногда в разговорах о том, что пережила семья), и теперь это влияет на то, как потомки депортированных реагируют на политические события, как они решают, за кого голосовать, и стоит ли вообще приходить на выборы.

Наше исследование показало, что память о перенесенных страданиях в семьях очень сильна и переходит из поколения в поколение. Сильные антироссийские настроения среди сегодняшней крымскотатарской молодежи как минимум отчасти являются прямым результатом гонений на членов их семей, имевших место 70 с лишним лет назад.

В целом такие результаты помогают объяснить, почему примирение между потомками жертв и потомками тех, кто их преследовал, зачастую просто невозможно. Сами жертвы уже ушли из жизни, однако их родственники помнят об учиненном над ними насилии, и те поколения, которые непосредственно не испытывали страданий от депортации, по-прежнему чувствуют себя пострадавшими.

Ноам Лупу — доцент политологии и заместитель директора проекта «Латиноамериканское общественное мнение», в Университете Вандербильта. Он автор книги «Кризис партийных брендов. Ангажированность, размывание брендов и распад политических партий в Латинской Америке» (Party Brands in Crisis: Partisanship, Brand Dilution, and the Breakdown of Political Parties in Latin America).

Леонид Пейсахин — доцент политологии Нью-Йоркского университета в Абу-Даби.